Кыш, пернатые! - Александр Гриневский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жизнь спокойней стала. Размеренней, что ли… Дом свой есть – ни на какую отдельную квартиру не променяю. Жена на работе, при деле. Дочь замужем и живет недалеко, видимся часто. Внуку, Женьке, три года. Боевой парень!.. Ведь всё же хорошо, не то что у Валеры… Да, попал мужик в передрягу. И как помочь – непонятно. Перекручено всё там… Девку зачем он в это дело втянул? Хотя его тоже понять можно. Одному – никак… Жалко их. Потерянные. Скрываются. А кому охота подопытным кроликом жить?
Летать, конечно, здорово. Но вот почему-то радости на их лицах нет. Словно калеки, всем миром брошенные. Фильм был старый – «Легенда о Тиле», там слепцы бредут друг за другом… Передний тоже ни хрена не видит, шарит перед собой палкой, но ведёт куда-то. Вот только куда?
Звонок. С улицы… Кого чёрт принёс? Вставать, двигаться – не хотелось.
Нашарил под столом старые обрезанные валенки, в которых ходил по дому. Морщась от боли в спине, надел. Поднялся, машинально подтягивая тренировочные штаны, раздутые в коленях. В меховой безрукавке поверх тонкого свитера под горло казался ещё более коренастым, чем был на самом деле. Звонок прозвучал снова. Настырно, длинно.
– Да иду. Иду, – буркнул себе под нос, выходя на крыльцо.
Щурился. Солнце светило в глаза. Двор, перегороженный московскими машинами, казался грязным, неухоженным. Вдоль забетонированной дорожки, что вела к воротам, торчали какие-то палки и решётки, к которым Рая будет привязывать цветы летом.
– Кто? – спросил, подходя.
– Я это, Рома! Тётя Маша.
Соседка. Чего её принесло?
Звякнул засовом. Потянул на себя.
Железная покрашенная голубой краской дверь, прорезанная в воротах, неожиданно рванулась навстречу, больно ударив по руке. Заставила отступить. Распахнулась.
В грудь упёрся ствол автомата.
Чёрный бронежилет. Круглые, как у совы, глаза в прорезях чёрной маски.
– Что…
Отточено, едва уловимо автомат развернулся и ударил прикладом в лоб.
Роман сидел за столом, голова пульсировала болью. Напротив – красномордый. Перед ним на столе карта с помеченными местами сбора мумиё и записная книжка.
Выгребли из бардачка машины, суки! Сам, дурак, оставил вчера…
На кровати, вальяжно привалившись спиной к стене, ещё один – помоложе. Половичок – комом, возле двери. Натоптано, грязно. Холодно. Входная дверь нараспашку.
– Роман Юрьевич, – красномордый не глядел на него, рассматривал карту, – всего один вопрос. Времени доказывать вам, что всё равно узнаем, у меня нет. Прошу поверить, это важно! Где они? Куда вы их отвезли?
Накрылась секция. Вляпался! Эх, Валера, Валера… А что Валера? Чем он-то виноват? Что крылья выросли? Рассказать – и пусть отстанут? Может, всё и наладится, станет по-прежнему? Не расстреляют же их, в конце концов? А что? Эти могут… Ладно, Валерка… его, наверное, и не увижу больше, не надо будет в глаза смотреть. С детишками – как? Учить чему?
– Что молчите?
Зазвонил мобильный. Красномордый вышел в прихожую разговаривать. По дороге указал молодому на Романа – присмотри, мол. Тот подобрался, но с кровати не встал, только сел ровнее.
Вернулся. Заходил по комнате.
– Зря вы так, Роман Юрьевич. Мы тут переговорили кое с кем… Занимаетесь-то вы незаконным делом. За это и присесть недолго. А при желании – можно присесть надолго. Я понятно говорю? Они в Курае? Где их там искать? Говорите!
Роман выпрямился, глянул в глаза красномордому. Решение принято. Дальше всё просто – сцепить зубы и терпеть, как в горах, до вершины.
– А знаешь, что, мужик? Не пошёл бы ты на…!
Тот смотрел сверху вниз на Романа, презрительно улыбаясь.
– Полунин! Забирай этого… Романа Юрьевича, едем в отдел.
Глава восемнадцатая
Всё замедлилось. Азарт передвижения исчез. Каждый понимал, что это всего лишь перевалочный пункт, нужно двигаться дальше, но завязли, как мухи в варенье. Крыша есть, Ольга – кормит, небо над головой – лети на все четыре стороны. Выдохнули. Даже Сергей, который раньше всё поговаривал об отъезде, уже второй день спокойно отогревался на солнышке, читая книжку.
Валерий Палыч уходил рано утром, один, и возвращался под вечер. Объяснил, что хочет посмотреть старые места, где раньше ходил с альпинистами. Что ж… его дело. Валентин с Николаичем, летая, старались держаться вместе. Не то чтобы уж совсем… но в пределах видимости. Ольга спала и готовила, на улицу почти не выходила.
Вечером, третьего дня, за чаем Валерий Палыч всё же заговорил о дальнейших планах.
– Значит так, мужики, не всё так лучезарно, как нам в Москве представлялось. Я тут с Романом переговорил… Он считает, что рано в Монголию перебираться. Без помощи нам не обойтись. Продукты, жильё, готовка… Крыши над головой нет. Попахивает непродуманной авантюрой. И я с ним согласен. Ольга одна хозяйство не вытянет. Сами видите, как устала.
– И что тогда? – вскинул голову Валя.
Ольга заваривала чай, глаз от чайника не отрывала. Николаич смотрел в сторону, будто что увидел в тёмном углу. Сергей едва заметно улыбался, ему-то точно все их планы по барабану, он на днях в машину – и домой.
– Роман – добрая душа – предложил нам месяц здесь прокантоваться. Осмотреться, обжиться. Начать охотиться. Попробовать обходиться минимумом покупных продуктов. Воссоздать условия, в которых мы там окажемся. Я считаю это разумным. Тем более, что спешить нам некуда. Что скажете?
– Темнишь ты что-то, Валера… – Николаич грудью навалился на стол, заговорил медленно, не спеша. – Никакого резона ему с нами возиться нет. Даже по вашей большой дружбе. Мы – обуза. Значит, какая-то выгода должна быть. Так?
– А я и не говорю, что нам за красивые глаза предлагают остаться. Он нам помогает, а мы делаем для него кое-какую работу.
– Вот это уже серьёзный разговор. Излагай, а то ходишь вокруг да около.
– Они мумиё собирают на продажу.
Валера выдохнул. Пока всё идёт не так и плохо. Ни крика, ни истерик. Деловой подход – это хорошо.
– А мы-то каким боком? – Валентин выбрался из-за стола, не мог усидеть на месте. Планы менялись. Уже сжился с идеей монгольских степей, хоть и не представлял, как они смогут там существовать. Во всём полагался на Валерия Палыча и Николаича – они
