3 ошибки наших родителей. Конфликты и комплексы - Андрей Курпатов

В Фивах Эдип совершил подвиг, избавив город от напастей Сфинкса. За это была назначена награда — рука царицы, рука Иокасты, рука его матери. Но разве принял бы эту награду Эдип, если бы не опасался стать супругом своей матери, матери, которую, как он думал, он оставил в Коринфе? Нет. Иокаста была все так же молода (она была родом из Спарты, где женщины не старели до самой смерти), и он, не зная, что совершает инцест, стал ее законным супругом. Теперь Эдип не опасался, что обесчестит свой дом отцеубийством и постыдным браком...

Его мать родила ему трех сыновей и двух дочерей, которым он был и отцом, и сводным братом. Но на город напала чума — проклятие Аполлона. И вновь Дельфы, и вновь боги заговорили о преступлении, которое должно искупить. Но кто убийца царя Лаия? Об этом Эдип спросил у святого Тиресия. И снова пророчество: Тиресий указал на самого Эдипа. Потом нашлись свидетели, правда раскрылась. Но Эдип не верил, ведь его родители были там, в Коринфе...

Только Иокаста, его мать, догадалась обо всем и кончила жизнь самоубийством. Она повесилась, сжимая в руке роковое ожерелье, которое, согласно другому пророчеству, должно было принести ей несчастье. Она знала об этом, но приняла роковой подарок. Теперь прозрел и Эдип. «Проклятье вам, мои глаза, не видевшие того, что следовало видеть!» — говорил Эдип у трупа повесившейся матери. Вытекли глаза страдальца под золотой иглой, и он во второй раз отправился в ущелье Киферона, чтобы обрести там смерть, не принявшую его в первый раз, когда он был младенцем. Круг замкнулся.

Вот такая история — все обо всем знали заранее, хотели избежать трагедии, и каждый сделал все от него зависящее, чтобы эта трагедия стала неотвратимой. И разве это миф о том, как сын жаждал смерти своему отцу и сексуального соития со своей матерью? Что-то сомнительно. С общефилософской точки зрения это история о страхе и о потворстве ему. Последствия подобной политики, как мы видим, трагичны. Если же все-таки рассматривать этот миф как своеобразный семейный эпос, то мы видим, что ребенок оказывается в нем игрушкой обстоятельств, а вовсе не активным действующим лицом.

Отец — Лаий — удаляет от себя сына, как бы заведомо разочаровывается в нем. Ему не нужен тот, кто его победит, иерархический инстинкт не хочет сдавать своих позиций. Мать нуждается в сыне, в этом идеальном мужчине, который станет воплощением ее мечты. Он будет лучшим, потому что его любовь будет всемерной и вечной, сын для матери — это мужчина, который никогда не предаст. Поэтому союз с матерью и конфликт с отцом является для мальчика, в каком-то смысле, делом предрешенным.

Типичные отношения отца и сына — вещь заведомо непростая. Отец рассматривает своего сына как наследника, как продолжателя своего рода и своего дела, своей традиции в самом широком смысле этого слова. Отсюда рождаются его ожидания и требования по отношению к собственному ребенку. У всякого отца есть некое представление — каким должен быть его сын. С одной стороны, он должен успешно продолжать традицию, с другой стороны, ему не следует претендовать на пальму первенства в отношениях с отцом.

Здесь есть конфликт и противоречие: если сын исполняет традицию отлично, то он становится лучше отца, а это последнего не устраивает; если же сын не оправдывает возложенных на него надежд, то он, следовательно, не будет первым, но и не справится с функцией достойного продолжателя традиции. В общем, так или иначе, но сын не удовлетворит ожидания отца, о чем тот не преминет ему сообщить. Сыну остается лишь перенести на себя, внутрь своего подсознания, эту неудовлетворенность собой.

Отцу достаточно трудно понять, что его сын — это отдельный и самостоятельный человек, что у него и психика организована по-своему, и личностных особенностей предостаточно — свои интересы, свое понимание, свое мнение. При всем при том сын, с одной стороны, нуждается в помощи и поддержке отца, что вполне естественно, а с другой стороны, хочет быть первым, потому что, как и его отец, несет в себе иерархический инстинкт. Сходство подходов налицо: оба — и отец, и сын — нуждаются друг в друге, и оба грезят о превосходстве. Так что конфликт почти неизбежен, буквально запрограммирован в структуре этих отношений.

Здесь на сцене появляется мать, которой, с одной стороны, чужды грезы отца о продолжении традиции; с другой стороны, она как женщина заинтересована как раз в том, чтобы у сына с пальмой первенства все было «в лучшем виде». Она поощряет мальчика вне зависимости от того, в какой области располагаются его интересы, вне зависимости от того, как он представляет себе продолжение традиции отца и думает ли вообще об этом. Сын, разумеется, не отказывается от поддержки матери, но конфликт с отцом у него от этого только возрастает. Теперь он понимает, что отец не абсолютно прав, а отец понимает, что его чем дальше, тем меньше слушаются.

Впрочем, возможно, и мать находится с мальчиком не в лучших отношениях: то ли будучи разочарованной в мужчинах как таковых, то ли полагая, что мужчина должен быть неким неземным существом и уж точно без тех недостатков, которые свойственны юной мужской братии (от извечной готовности испачкаться во всем и вся до способности принимать решения и нести за них ответственность). Разумеется, причины такого отношения к мужчинам у женщины с подобными взглядами на «сильную половину человечества» коренятся в ее отношениях с собственным отцом. Но на данный момент никакие «почему» не имеют значения, важно то, что такая мать будет по-своему выказывать чувство неудовлетворенности собственным ребенком. Мальчик же будет находиться под двойным артиллерийским обстрелом, где каждый выстрел свидетельствует только об одном — «ты недостаточно хорош», «ты не первый и не лучший», «ты так себе или даже хуже того».

Меня подавляла сама Твоя телесность. Я вспоминаю, например, как мы иногда раздевались в одной кабине. Я — худой, слабый, узкогрудый, Ты — сильный, большой, широкоплечий. Уже в кабине я казался себе жалким, причем не только в сравнении с Тобой, но и в сравнении со всем миром, ибо Ты был для меня мерой всех вещей.

Отцовская любовь не безоговорочна, это любовь обусловленная. «Я люблю тебя потому, что ты воплощаешь мои надежды, потому, что достойно справляешься со своими обязанностями, потому, что ты похож на меня» — таково выражение отцовской любви.

В любом случае отношения матера с сыном влияют и, как правило, не самым лучшим образом, на его отношения с отцом. Итог этого влияния — чувство неудовлетворенности собой. Мальчик начинает создавать в себе некий идеал, к которому будет всю последующую жизнь стремиться. Квинтэссенция этого идеала — «будь первым», «будь победителем», «докажи всем, на что ты способен». Иерархический инстинкт, иными словами, обостряется, битва с родителями (и, прежде всего, с отцом) за пресловутую «пальму первенства» становится жестче и кровопролитнее, а чувство неудовлетворенности собой и своими достижениями — все больше и больше. В финале мы имеем законченного невротика со всеми вытекающими отсюда последствиями — спасайся кто может!

Случай из психотерапевтической практики:

«У моего папы был папа...»

Молодой человек по имени Артем обратился ко мне по поводу внутренней напряженности, чувства неудовлетворенности своей жизнью и с ощущением того, что он не знает, что ему делать. Когда тебе 23 года, в стране творится не пойми что, а как-то организовывать свою жизнь надо, подобные переживания кажутся вполне естественными. Впрочем, проблема и переживания по поводу проблемы — это далеко не одно и то же.

Если перед тобой стоит какая-то задача, то было бы правильно взяться за голову и эту задачу решать, а вот просто переживать совершенно бессмысленно и бесполезно, подобная деятельность, что называется, ни уму ни сердцу. Нам с Артемом предстояло решать не проблему его жизненного устройства, а вопрос, как избавиться от переживаний, которые мешают этому жизненному устройству состояться.

По образованию Артем был филологом (год назад он закончил университет), как, впрочем, и все его ближайшие родственники. Филологический факультет университета помнил его деда, бабушку, отца, дядю (брата отца), маму... Странно ли, что мальчик решил стать филологом? Нет, не странно. Эффект так называемого социального научения работает, а потому если уж бабка с дедкой схватились за репку, то и внучке не устоять, и даже Жучка подключится. Короче говоря, семейная традиция.

Сначала Артем рассказал мне о своих родителях, которые к этому времени уже разошлись, хотя и тянули с разводом почти пять лет, изводя тем самым друг друга, своих детей (у Артема была еще младшая сестра) и, что характерно, собственное будущее. Артем был близок с матерью, с отцом — нет. Отец всегда был к нему холоден, негативно отзывался о его интересах (с детства ребенка привлекали технические вещи), полагая, что они свидетельствуют «о слабости мозговой организации и недостатке серого вещества». Впрочем, тут отец Артема был точь-в-точь похож на своего отца, который говорил всю жизнь примерно то же самое, но, соответственно, ему самому.