Обманчивый блеск мишуры - Найо Марш

— Что за мысль, — пробормотал Киски-Ласки, нервно облизнув губы.

Винсент заявил, что в эту свалку могла хлопнуться хоть дюжина чёртовых Маультов, но он бы все равно ничего не заметил. Он избавился от дерева и ушёл.

— Послушайте, — сказал Аллен, обводя всех взглядом, — вы все, должно быть, не раз сталкивались с Маультом и сыты им по горло, верно?

Они тут же замкнулись, как устрицы. Их глаза блуждали где угодно, только бы не встречаться взглядом с Алленом, и никто не проронил ни звука.

— Успокойтесь, — начал было он, но внезапно Найджел пронзительно выкрикнул:

— Он был грешником перед лицом Господа!

— Заткнись — с тихим бешенством произнёс Мер-вин.

— Он грешил всеми видами шутовства.' — Да уймите же его кто-нибудь! — взорвался Киски-Ласки, дёрнув ногой, и потревоженные кошки спрыгнули на пол.

Уилфред, покрутив пальцем у виска, намекнул таким образом Аллену, что Найджел не в своём уме.

— Почему вы считаете Маульта грешником? — спросил Аллен у Найджела.

— Он был преисполнен злобы, — понизив тон, возвестил Найджел. — Исполнен ею до самого края.

— К кому?

— К праведным, — выпалил Найджел.

— Знаешь что, увянь-ка ты, — мрачно предложил Мервин.

— Хватит, Найджел, — сказал Казберт. — Ты чересчур возбудился и прекрасно понимаешь, чем все кончится. Видите, сэр, — обратился он к Аллену, — мы все несколько возбуждены и волнуемся Надеюсь, вы прекрасно это понимаете.

— Все мы грешники перед Богом! — возвестил Найджел. — И я — худший из всех. Тяжек грех на моей совести. — Его губы задрожали.

— Прекрати! — заорал Мервин и с отвращением добавил:

— Господи! Он опять собирается выть!

И Найджел в самом деле зарыдал в голос, прикрыв нижнюю часть лица платком, поверх которого на Аллена взирали скорбные мокрые глаза, опушённые белыми ресницами.

— Послушайте, Найджел, — сказал Аллен. — Посмотрите на меня. Нет, не говорите. Просто слушайте. Вы утверждаете, что вы грешник. Хорошо. Пусть так. Хотите очистить свою совесть и душу от греха? Ну же, успокойтесь. Хотите?

Найджел энергично закивал, не отнимая платка от лица.

— Прекрасно. Тогда почему бы вам вместо всей этой чепухи не помочь спасти другого грешника, который, как вам известно, может умирать где-то на улице?

Найджел громко высморкался и вытер слезы.

— Ну, так как?

Найджел поразмыслил, кинул на Аллена мрачный взгляд и наконец сообщил:

— Это кара.

— Маульту? За что?

Остальные четверо не шевельнулись, однако Аллену показалось, что они все затаили дыхание и чуть-чуть наклонились вперёд, чтобы не упустить ни слова.

— Он был пьяница! — воскликнул Найджел. — Вино же сводит с пути. Крепкие напитки приводят в неистовство.

Казалось, у остальных отлегло от сердца. Они зашаркали ногами, откинулись на спинки стульев. Кто-то откашлялся.

— Дело в этом? — спросил Аллен, помолчав. — Что вы скажете, Казберт? Вы согласны?

— Выражаясь вашими же словами, сэр, — вежливо произнёс Казберт, — я сказал бы, что дело в этом.

— Он выпивал?

— Да, сэр. И сильно.

— У кого-либо из вас есть повод думать, что вчера вечером он перебрал?

Все загалдели наперебой. По их словам выходило, что Маульт прикладывался целый день. Мервин сообщил, что видел, как Маульт выскользнул из столовой, и сразу вслед за этим обнаружил, что графинчик с виски в шкафу, который он недавно собственноручно наполнил, наполовину пуст. Киски-Ласки поведал тёмную историю пропажи с кухни бутылки бренди. Винсент заявил, что когда Маульт вышел к нему в костюме друида, от него просто разило спиртным. Казберт сохранял олимпийское спокойствие. Когда поток сообщений иссяк, он выразился в том смысле, что считает нужным добавить к неоспоримым свидетельствам о пьянстве Маульта лишь одно: если мистер Маульт и всегда принимал несколько больше, чем нужно, то вчера сорвался в настоящий запой.

— Вы считаете, что полковник и миссис Форестер знали об этом?

— Видите ли, сэр, — конфиденциально, как истинный метрдотель, проговорил Казберт, — полковник, если мне позволено будет заметить, настоящий джентльмен, но несколько не от мира сего.

— А миссис Форестер?

Казберт развёл руками и широко улыбнулся.

— Она леди, сэр. А леди…

Что могло означать только одно: леди гораздо быстрее обнаруживают тайных пьяниц, чем джентльмены.

— Кстати, — сказал Аллен, — у полковника Форестера был очередной приступ. Что-то с сердцем. Мне кажется, приступ случился оттого, что полковник пытался открыть окно в спальне. Он не заметил вставленной между рамами картонки, — продолжил Аллен, глядя на Найджела, который успел успокоиться, — и пытался открыть окно. Ему уже лучше, но приступ был сильный.

“Картонка”, — беззвучно прошелестел одними губами Найджел.

— Это вы заклинили окно? Чтобы рамы не дребезжали от ветра? Когда готовили комнату на ночь? Найджел затряс головой.

— Нет! Я закрыл окно, но не совал никакой картонки.

— Вы же меня видели, когда вошли.

— Видел. Вы промокли. Когда я вошёл, окно захлопнулось с громким стуком, не так ли?

Найджел уставился на него, широко раскрыв глаза, и кивнул.

— Зачем вы выглядывали? — спросил Аллен. Остальные снова застыли.

— Посмотреть, — сказал Найджел.

— На что?

— Они мне ничего не сказали! — выпалил Найджел — Я видел, как они разговаривали. Я слышал.

— Что вы слышали?

— Разное, — пробормотал Найджел и замкнулся.

— Странно, — произнёс Аллен без всякого выражения. — Полагаю, никто из вас не знает, кто заклинил окно полковника? Так? Что ж, ладно. Это, без сомнения, выяснится в своё время. В таком случае хочу задать вам последний вопрос. Всем вам. Но прежде чем спросить, ещё раз напоминаю самым серьёзным образом то, что сказал с самого начала. Учтите, что я не собираюсь никому из вас ставить ловушки и не думаю, что здесь хоть в какой-то степени замешано ваше прошлое. Ясно? Итак, полагаю, вам всем известно о происшествии с моей женой. Вы рассказали об этом, Кокс?

После продолжительной паузы Мервин разлепил губы:

— Я упомянул об этом, сэр… Мадам знает, что я ни при чем! Мадам верит мне. Я ни за что не стал бы… Ей! Ни за что. Зачем ей? Спросите мадам, сэр. Она скажет вам!

— Тише, тише. Никто и не говорит, что виноваты вы. Но если не вы — с чем я полностью согласен, — то кто? Есть идеи?

Прежде чем Мервин успел раскрыть рот, Найджел возопил:

— Он сделал это с обдуманной злобой!

— Кто?

Остальные четверо хором закричали с явной целью заглушить Найджела. Поднялся невообразимый гам. Чтобы прекратить его, Аллен встал. Лучшего эффекта он не мог бы добиться, даже если бы гаркнул во весь голос.

— Кто сделал это с обдуманной злобой? — спросил он Найджела.

— Вы меня лучше не трогайте! Не становитесь между мстителем и его гневом, иначе горе всем нам!

— Никто вас и не трогает, — совершенно справедливо заметил Аллен. В комнате стояла мёртвая тишина.

— Ну, Найджел, кто же?

— Он. Он, исторгнутый гневом Всемогущего.

— Маульт?

— Совершенно верно, — сказал Найджел.

С этого момента Аллену стало необычайно трудно вести дознание. Найджел замкнулся в зловещем молчании, остальные решительно уклонялись от выражения любого мнения, о чем бы Аллен ни спросил. Только Казберт подчеркнул, что именно Маульт, насколько им известно, поставил скипидар на дверь, и ещё раз покрутил пальцем у виска, когда Найджел громко вставил:

“По злобе!” Аллен спросил, действительно ли Маульт отличался злобой или мстительностью. Остальные сделали вид, что совершенно не понимают, о чем идёт речь. Тогда Аллен решил рискнуть. Он спросил, известно ли им об анонимках, найденных в комнатах Крессиды Тоттенхейм и супругов Форестеров, а также о мыльном растворе в пиве мистера Смита.

Поначалу все решительно отрицали свою осведомлённость, и лишь постепенно Аллену удалось добиться того, что они знали, что Крессида громко возмущалась, мистер Смит поносил Найджела на все корки, а Маульт “упоминал” об инцидентах.

— Когда? — поинтересовался Аллен. Никто, похоже, не помнил точно.

— Где? — был следующий вопрос. Этого тоже не помнили.

— Не здесь ли вчера утром?

Они явно переполошились и растерялись.

— Как?… — начал было Найджел и застыл с открытым ртом. Остальные в ярости уставились на него.

— Вы хотели спросить, как я догадался? — сказал Аллен. — Ваша беседа, очевидно, была чересчур бурной. Её слышали. И, похоже, в результате Маульт вылетел через эту дверь. Вы обвинили его в том, что он подстроил все это вам назло, не так ли?

— Нам незачем отвечать, — бросил Винсент. — Это не мы говорим. Это вы утверждаете. Мы имеем право не отвечать.

— Спокойнее. Вы все не любили его, верно? Это очевидно. Он вам не нравился из-за своего поведения.

— Даже если это и так, сэр, — проговорил Казберт, — это ещё не причина подозревать, что остальные слуги имеют какое-либо отношение…