Реликварий - Линкольн Чайлд

– Учитывая характер и состояние следов, полностью исключить собаку нельзя. Но я полагаю, вероятность того, что это сделал человек или несколько людей, гораздо более велика. Если бы у нас было хотя бы одно задержание… Но, увы. – Он развел руками. – Более того, если согласиться с тем, что ряд следов оставлен тупым орудием, то собак можно исключить полностью.

– А вы, доктор Фрок? Что думаете вы? – спросил д’Агоста.

– Я разделяю точку зрения доктора Брамбелла, – немного поерзав в кресле, пробурчал Фрок, а затем громко пророкотал: – Хочу напомнить, что я был первым, кто высказал предположение, что следы не могут принадлежать Мбвуну. Весьма рад, что мое предположение подтвердилось. Однако я должен выразить протест в связи с тем, что доктор Брамбелл самостоятельно приступил к идентификации трупа под номером два.

– Замечание принимается к сведению, – наклонил голову Брамбелл.

– Подражательное убийство! – с восторгом завопил толстый полицейский.

Ответом ему было гробовое молчание.

Толстяк поднялся и громогласно продолжил:

– Мы имеем дело с типом, который обезьянничает, вдохновленный Музейным зверем. Какой-то псих бегает по городу, убивает людей, отрезает им головы и, может быть даже, съедает.

– Это могло бы соответствовать полученным данным, если не принимать во внимание… – начал Брамбелл.

– Серийный убийца, к тому же ещё и бездомный! – перебил его жирный коп.

– Послушай, капитан Уокси, – вмешался д’Агоста, – это не объясняет…

– Это объясняет все! – воинственно отрубил толстяк.

В дальнем верхнем конце зала с грохотом распахнулась дверь, и гневный голос спросил:

– Какого дьявола никто не удосужился известить меня об этом сборище?

Марго обернулась и тут же узнала изборожденное морщинами лицо, а также безукоризненный, увешанный звездами и значками мундир. Шеф полиции Нью-Йорка Хорлокер бодро спускался по проходу. Шефа сопровождала пара адъютантов.

Лицо д’Агосты приняло несчастное выражение, которое, впрочем, тут же сменилось маской безразличия.

– Шеф, я посылал…

– Что? Служебную записку? – Раскалившийся добела Хорлокер подошел к ряду, в котором расположились д’Агоста и Уокси. – Винни, насколько мне известно, ту же самую вонючую ошибку ты совершил и тогда, в музее. Ты с самого начала не пожелал привлекать к делу начальство. Ты и эта ослиная задница Коффи постоянно твердили, что имеете дело с серийным убийцей, и что все находится под контролем. К тому времени, когда ты сообразил, с чем имеешь дело, у нас уже был полный музей трупов.

– Прошу прощения, шеф Хорлокер, это самый неточный рассказ о событиях из всех, что мне доводилось слышать, – медоточиво, но весьма решительно произнес Пендергаст.

– А это кто? – спросил Хорлокер, поворачиваясь на голос.

Д’Агоста начал было говорить, но Пендергаст жестом остановил его:

– Позвольте мне, Винсент. Спецагент ФБР Пендергаст.

– Наслышан, – приняв ещё более суровый вид, бросил Хорлокер. – Вы из тех, кто вывалялся тогда в дерьме в музее.

– Весьма красочная метафора, – заметил Пендергаст.

– Итак, Пендергаст, что вам здесь надо? Это дело вне вашей юрисдикции.

– Я оказываю содействие лейтенанту д’Агосте в качестве советника.

– Д’Агосте содействие не требуется, – хмуро ответил Хорлокер.

– Простите великодушно, что мне приходится вам противоречить, – сказал Пендергаст, – но у меня складывается впечатление, что ему (как, впрочем, и вам) содействие потребуется. – Он перевел взгляд на Уокси и, снова посмотрев на Хорлокера, продолжил: – Не беспокойтесь, шеф. Я не охочусь за славой. Я появился здесь, чтобы прояснить дело, а не загрести его себе.

– Весьма обнадеживающее заявление, – бросил шеф и повернулся к д’Агосте: – Итак? Что же вы имеете?

– Главный судмедэксперт полагает, что к пятнице сможет идентифицировать второй скелет, – ответил д’Агоста. – Кроме того, он считает, что следы зубов оставлены человеком или несколькими людьми.

– Несколькими? – переспросил Хорлокер.

– По моему мнению, шеф, – ответил лейтенант, – фактические данные указывают на то, что преступников было несколько.

Брамбелл величественно кивнул, подтверждая сказанное.

На лице шефа полиции появилась гримаса, призванная выразить душевную боль.

– Неужели вы действительно верите в то, что по Нью-Йорку бегает пара психов с каннибальскими наклонностями? Пораскинь мозгами, Винни, Христа ради. Мы имеем дело с бездомным серийным убийцей, избирающим жертвами себе подобных. Иногда и настоящие люди – вроде Памелы Вишер и этого, как его… Биттермана – забредают в опасные места в неподходящее время и оказываются убитыми.

– Настоящие люди? – пробормотал Пендергаст.

– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Полезные члены общества. Граждане, имеющие адреса. – Хорлокер повернулся к д’Агосте и сердито добавил: – Я установил для тебя жесткие сроки и надеялся к этому времени получить более существенный результат.

Уокси извлек свою тушу из кресла:

– Убежден, что мы имеем дело с одним-единственным нарушителем закона.

– Вот именно, – сказал Хорлокер и оглядел зал, как бы ожидая встретить возражения. – Итак, мы имеем бездомного с помутившимся разумом, обитающего скорее всего где-то в Центральном парке и возомнившего себя Музейным зверем. После этой проклятой статьи в “Таймс” у половины города начался кровавый понос от страха. И что же ты намерен предпринять, чтобы остановить его? – повернулся Хорлокер к д’Агосте.

– Du calme, du calme, шеф, – успокоительно произнес Пендергаст. – Я давно заметил, что чем громче человек говорит, тем меньше у него есть, что сказать.

– Вы не имеете права так разговаривать со мной! – не веря своим ушам, воскликнул Хорлокер.

– Напротив, я – единственный человек в зале, кто имеет право разговаривать с вами подобным образом, – парировал Пендергаст. – Поэтому только я могу сказать вам, что вы выдали целую серию неверных, ничем не подкрепленных предположений. Во-первых, вы сказали, что убийца бездомный. Во-вторых, что он обитает в Центральном парке. В-третьих, что он страдает психозом. И наконец, в-четвертых, вы заявили, что он действует в одиночку. – Пендергаст смотрел на шефа полиции чуть ли не любовно. Смотрел так, как смотрит терпеливый отец, пытающийся урезонить капризного ребенка. – Вы ухитрились втиснуть потрясающе много неверных догадок в одну фразу, шеф, – закончил он.

Хорлокер, упершись взглядом в Пендергаста, открыл было рот и тут же снова закрыл его. Он сделал шаг вперед, замер, ожег д’Агосту взглядом, развернулся на каблуках и решительно зашагал к выходу. Адъютанты засеменили следом.