Автобиографические записки.Том 3 - Анна Петровна Остроумова-Лебедева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но когда я пришла на место, то все забыла — такая была красота. С увлечением работала сегодня. И так же приходилось работать по системе „cloisonné“».
Дневник от 10 августа 1929 года
«…Только что вернулась из своей живописной экспедиции. Попала под такой чудовищный тропический ливень, что думала, потоки унесут меня в море.
Когда я начинала работать, то сердитые тучи ходили по небу, цепляясь за горы и там скопляясь. Я надеялась, что все обойдется, так как обыкновенно дождь бывал днем, и под вечер всегда как будто разъяснялось. И потому я уселась работать и быстро стала делать акварель, не замечая, что происходило на небе, у меня за спиной. Показались на дороге два местных крестьянина, которые гнали перед собой буйвола (по-местному — „камбеч“), они остановились передо мной и что-то стали мне объяснять на своем языке. Я продолжала работать, не обращая на них внимания. Тогда один из них взял меня за рукав и заставил обернуться. Я в ужасе разинула рот. Полнеба было покрыто почти черной тучей, и по краям ее зловещая желтоватая кайма. Они усиленно махали мне руками по направлению уходящей дороги, давая понять, что мне надо уходить. Я поняла, поблагодарила их и стала собирать свои художественные принадлежности. Они не ушли, пока я не направилась к дому. Но идти было далеко. Стало быстро темнеть. Еще я сделала большую ошибку, выбрав по рассеянности не ту дорогу. Когда я это заметила, то уже отошла довольно далеко. Пришлось вернуться почти к тому месту, где я работала.
Было утеряно драгоценное время. И вдруг я услышала какое-то гудение при полной тишине и неподвижности в воздухе. Сразу хлынул дождь. В одно мгновение я промокла до костей. Но этого мало. Дождь был так плотен и тяжел, что давил, пригибал меня к земле. Трудно было дышать, передвигать ногами. Дорога из красной глины сразу размокла и превратилась в бегущий стремительный ручей. Что было под ногами — нельзя было рассмотреть. Я по колена вязла в глине, жестоко спотыкаясь о камни. Поток, бежавший по дороге, был настолько силен, что на моих глазах переворачивал довольно большие камни. Два раза я упала. Один раз на колени, прямо в грязь, другой раз на спину, в то время как мои ноги безудержно ползли вниз со слоем глины. Я была в ужасном виде. Но дождь через несколько минут смыл с моей спины всю глину. Шляпа от тяжести воды повисла и закрывала мне глаза. Сорвав ее с головы, заткнула ее за пояс. Я побоялась спускаться с крутого открытого холма, который отделялся от того, на котором стоял наш дом, глубоким рвом, а решила идти по более длинной, но менее крутой дороге. И вдруг я увидела моего Сереженьку, который шел мне навстречу с калошами и запасным зонтиком. Он совершенно промок. Калоши и зонтик — атрибуты городской дождливой погоды — в его руках казались какой-то насмешкой. При таком потоке они были ни к чему. Потом мне было совестно, но я рассердилась на него, сказав, что вместо одного будут мокры двое. Почти в темноте мы добрались домой».
Дневник от 13 августа 1929 года
«…Отправились гулять к Кобулетам. Дошли до группы больших эвкалиптов. Собирали пахучие шишки. Смотрели, как в небольшом водоеме плавал буйвол, с наслаждением ныряя с головой в грязной воде. Ходили на соседнюю чайную плантацию и сами собирали чайные листочки. Удивительно уютные кустики. Чем ближе листочки к концу ветки, тем чай по сорту считается лучше. Сереженька молча и сосредоточенно, как все, что он делает, срывал маленькие листочки, пахучие и нежные.
Эти листочки потом перетирают руками, провяливают и сушат на солнце».
Дневник от 15 августа 1929 года
«…Сегодня утром кончила акварель-протокол: пальмы около террасы дома и через них дальний залив моря, Кобулеты и гребень гор. На площадке перед домом, кроме пальмы, дерево бледно-розовых роз и огромный куст голубой гортензии, но такой высокой, что Сереженька с головой туда уходил.
Справа большие деревья олеандры, все усыпанные цветами. Акварель вышла слащавая, как природа перед глазами. Вот почему я ухожу далеко в горы. Но какое чудесное, какое ясное утро было сегодня!
Вечером ходили на верхнюю дорогу к Аджарским горам, и Сергей Васильевич нес мою большую деревянную доску с наклеенной на ней бумагой. Эту доску дала бабушка, которая на ней месит тесто.
Я с восторгом работала, а мой терпеливый спутник сидел возле и вырезал из клиптомерии ножик для разрезания бумаги. Акварель хороша, только далеко не окончена».
Дневник от 17 августа 1929 года
«…Вчера ходила одна в горы. Начала этюд, и такая была жуткая красота в небе, что я сгорала от желания сидеть и все смотреть на нее, или бежать домой, от страха опять вымокнуть.
Хорошо, что не испугалась. Грозные тучи куда-то уползли, и небо покрылось серыми, более светлыми, через них проглядывало солнце. Тучи двигались, и с ними двигались солнечные пятна и темные тени. Трудно описать такую дивную солнечную красоту! То освещались холмы, которые начинали гореть блеском зеленых, красных, черноватых пятен. Белые, вымазанные стволы фруктовых деревьев нежно белели. То холмы покрывались тенью, точно черным вуалем, и лучи солнца падали в мрачные ущелья и рвы, пронизывая своими лучами темную их глубину. Картина природы все время менялась: где сейчас был яркий свет, через мгновение на этом месте была тень. И какой яркий, сильный свет, и какая глубокая тень!
Преобладали сочетания всех оттенков зеленого цвета и всевозможные градации синих. Совсем перья павлиньего хвоста.
Ближе всего, на переднем плане, простирались чайные плантации. Темные кустики четко выделялись на кирпично-красной земле. Между ними мелькали люди, которые торопились окончить свою дневную работу перед наступающим дождем.
Все-таки, хотя кое-как, а успела окончить этюд и засухо прийти домой».
Дневник от 18 августа 1929 года
«…Днем Сережа ездил за билетами в Батум. Проводив его на поезд, пошла обратно не по рельсам (кратчайшая к нам дорога), а по шоссе вокруг.
Я сделала чудесную прогулку, но шоссе напетлило не менее четырех километров. Богатая, роскошная растительность. Мимозы свешивали свои ажурные, изрезанные, как тонкие
