Life after capitalism - Gilder

стало возможным благодаря неявной вере правительства в то, что деньги - это продукт власти, а не производительности. Это извращение - платить людям за то, чтобы они не производили, - стало возможным только потому, что правительство имеет право выпускать доллары - которые оно называет деньгами - по своему усмотрению, в полном отрыве от производственной деятельности, которая обычно измеряется деньгами и для содействия которой деньги расширяются.

Этому безумному безрассудству способствуют два ослепительных заблуждения относительно природы денег и источника их стоимости. К ним мы сейчас и обратимся.

ГЛАВА 11. Дилемма банкиров

Создание ликвидности - создание денег с нулевой энтропией из инвестиций с высокой энтропией - является задачей финансового посредничества. Продуктом деятельности банков и источником их прибыли является долг. Они не создают его из воздуха, как полагают многие критики дробного резервного банкинга. За каждым кредитом, который они выдают, стоит залог на какой-то актив, основанный на знаниях.

Гарантируя стоимость долга, банки устраняют информацию. Отсутствие неожиданностей является определяющей характеристикой готовых денег и сутью ликвидности. С другой стороны, определяющей характеристикой инвестиций является обещание сюрпризов в виде роста и возможность потерь в виде падения. Решающее значение для любого инвестиционного процесса имеет неликвидность, вызванная временем.

На каждом этапе создания денег часть информации о лежащем в их основе риске игнорируется, а часть энтропии удаляется. Деньги с нулевой энтропией - это наличные деньги; они не требуют дополнительных переводов, транзакций или исследований, чтобы их можно было потратить. С деньгами без энтропии экономика может поддерживать миллиарды транзакций в день, а предприниматели могут планировать на много лет вперед. Уменьшая объем подробной информации о рисках, связанных с инвестициями, банки повышают ликвидность.

Банки превращают ипотечные кредиты или другие долгосрочные займы, полные липкой и фрикционной высокоэнтропийной информации, в деньги, настолько гладкие и лишенные информации, что их можно взять в торговом центре, на заправке, в нелегальной службе нянь или в PayPal. Банки вытесняют энтропию из долга, чтобы произвести краткосрочную ликвидность. Предприниматели придают высокоэнтропийные знания инвестициям, чтобы получить долгосрочную прибыль.

Прозрачные деньги - это оксюморон. Сторона спроса - сторона денег - почти лишена информации; сторона предложения полна ее. Реальные инвестиции, которые являются долгосрочными, специфическими и высокоэнтропийными, находятся в неумолимом конфликте с транзакционными требованиями ликвидности, которые являются краткосрочными и в идеале имеют нулевую энтропию.

Людям нужна валюта - что происходит от латинского currens, означающего "бег", - и они хотят получить ее сейчас, чтобы купить гамбургер или латте гранде, или iPhone, или широкополосное соединение, или бак бензина, или машину, или дом. Им нужна ликвидность, которая поступает с банковских депозитов, чеков или кредитных карт. В то же время деятельность бургерной, или Starbucks, или Apple, или станции Exxon, или завода Ford, или строительной фирмы зависит в основном от неликвидных и замкнутых цепочек поставок с терпеливым капиталом. Банк с мрамором и хладнокровием посредничает между ликвидными депозитами и неликвидными инвестициями.

Стоимость денег полностью зависит от производственной деятельности на стороне предложения. Именно предложение товаров и услуг во времени, измеряемое временными ценами, создает весь этот мгновенный спрос. Хотя на покупку чего-либо могут уйти считанные минуты времени, на производство и сбыт товаров и услуг уходят годы, даже десятилетия, вложенного капитала и развития навыков. Капитал производственного предприятия связан с цементом, сталью, кремнием, химическими системами, фотолитографическим оборудованием, оптоволоконными линиями, недвижимостью, воздушными перевозками, дорогостоящими обученными инженерами и руководителями по всему миру.

Все банки - это трастовые компании. Финансовые паники отражают разрушение мостов доверия между краткосрочными ликвидными обязательствами и долгосрочными активами, которые их поддерживают. В классическом фильме "Замечательная жизнь" Джордж Бейли сталкивается с проблемой разгрома банка. Он говорит вкладчику банка Bailey Building and Loan, который хочет снять все свои деньги, что:

Вы думаете об этом месте неправильно. Как будто у меня деньги в сейфе. Деньги не здесь. Ваши деньги в доме Джо... прямо рядом с вашим. И в доме Кеннеди, и в доме миссис Маклин, и в сотне других. Вы одалживаете им деньги на строительство, а потом они возвращают их вам, как могут. И что вы собираетесь делать? Обратить на них взыскание?

Центральным элементом экономического прогресса как в развитых, так и в неразвитых странах является процесс извлечения информации для создания транзакционных носителей и вливания информации в инвестиционные проекты, создающие знания и богатство.

Поляризация экономики между деньгами с нулевой энтропией и инвестициями с высокой энтропией является источником напряжения, которое стимулирует рост. Экономика стагнирует и замирает, когда большинство инвестиций становятся низкоэнтропийными (неизменные товары крупных компаний и проекты, гарантированные правительством). Они терпят крах, когда деньги становятся высокоэнтропийными, полными сюрпризов девальвации и неликвидности, возникающих в результате произвольных манипуляций центрального банка. Государственный долг расширяется, поглощая и заглушая все другие способы финансирования. Когда долг становится доминирующим в системе, а политики пытаются его гарантировать, деньги теряют свое информационное содержание и сбивают с толку предприятия. В антиутопической версии жизни после капитализма правительство начинает гарантировать все - ипотечные кредиты, депозиты, пенсии, здравоохранение, промышленные конгломераты, банки-левиафаны, солнечные электростанции, кредиты малому бизнесу, недвижимость на набережной, цены на кукурузу, обучение в колледже, ветряные мельницы, кухонные раковины - все, то есть, кроме стоимости валюты, что было его настоящей задачей со времен Александра Гамильтона.

В начале 1988 года под эгидой Института Катона я посетил Китай вместе с Милтоном Фридманом, к тому времени нобелевским лауреатом и главным авторитетом в мире по теории денег. Будучи либертарианцем по большинству вопросов, он считал денежную политику центрального банка ключом к экономическому прогрессу. Китайская экономика находилась на пороге эпохи головокружительного роста, но в то время она страдала от всплеска инфляции. Мантра Милтона Фридмана "Инфляция всегда и везде является денежной проблемой" казалась актуальной. Кризис был серьезным, но его можно было устранить путем улучшения контроля над деньгами. Милтон сказал китайцам: "Сначала установите контроль над денежной массой".

Милтон Фридман ушел из жизни, но он продолжает побеждать в спорах в таких классических произведениях, как "Капитализм и свобода" и "Свобода выбора". Но в вопросе денег он оказался неправ. Информационная теория денег объясняет, почему.

Государственный контроль над деньгами означает государственную экономическую централизацию. Контролируя денежную массу, центральные банки и их политические союзники решают, кто получает деньги и, следовательно, кто обладает политической и экономической властью. Неудивительно, что эти учреждения поддерживают укоренившиеся экономические и политические интересы. В результате возникает новая, неоспоримая концентрация богатства. Укрепленные сетью государственного регулирования и зависимости, эти комбинации экономической и политической власти являются основной причиной экономической стагнации в мире.

После финансового кризиса 2008