Николай Рерих. Запечатлевший тайну - Олег Болдырев

Через Данию, где была устроена последняя скандинавская выставка Николая Константиновича, Рерихи выезжают в Лондон. Будущая жизнь за границей, уготованная ему, как оказалось впоследствии, была предсказана Николаем Константиновичем в предании, написанным еще в 1910 году.

ГРАНИЦА ЦАРСТВА

В Индии было. Родился у царя сын. Все сильные волшебницы, как знаете, принесли царевичу свои лучшие дары. Самая добрая волшебница сказала заклятие:

— Не увидит царевич границ своего царства.

Все думали, что предсказано царство, границами безмерное. Но вырос царевич славным и мудрым, а царство его не увеличилось. Стал царствовать царевич, но не водил войско отодвинуть соседей. Когда же хотел он осмотреть границу владений, всякий раз туман покрывал граничные горы. В волнах облачных устилались новые дали. Клубились облака высокими грядами. Всякий раз тогда возвращался царь силой полный, в земных делах мудрый решением.

Вот три ненавистника старые зашептали:

— Мы устрашаемся. Наш царь полон странной силой. У царя нечеловеческий разум. Может быть, течению земных сил этот разум противен. Не должен быть человек выше человеческого. Мы премудростью отличенные, мы знаем пределы. Мы знаем очарования. Прекратим волшебные чары. Пусть увидит царь границу свою. Пусть поникнет разум его. И ограничится мудрость его в хороших пределах. Пусть будет он с нами.

Три ненавистника, три старые повели царя на высокую гору. Только перед вечером достигли вершины, и так все трое сказали заклятие. Заклятие о том, как прекратить силу:

— Бог пределов человеческих! Ты измеряешь ум. Ты наполняешь реку разума земным течением. На черепахе, драконе, змее поплыву. Свое узнаю. На единороге, барсе, слоне поплыву. Свое узнаю. На листе дерева, на листе травы, на цветке лотоса поплыву. Свое узнаю. Ты откроешь мой берег! Ты укажешь ограничение! Каждый знает, и ты знаешь! Никто больше. Ты больше. Чары с ними.

Как сказали заклятие ненавистники, так сразу алой цепью загорелись вершины граничных гор. Отвратили лицо ненавистники. Поклонились.

— Вот, царь, граница твоя.

Но летела уже от богини доброго земного странствия лучшая из волшебниц. Не успел царь взглянуть, как над вершинами воздвигся нежданный пурпуровый град, за ним устлалась туманом еще невиданная земля. Полетело над градом огневое воинство. Заиграли знаки самые премудрые.

— Не вижу границы моей, — сказал царь. Возвратился царь духом возвеличенный. Он наполнил землю свою решениями самыми мудрыми.

Летом 1919 года Рерихи прибывают в Лондон, где следующие месяцы Николай Константинович работает над эскизами декораций и костюмов к операм А.П. Бородина "Князь Игорь" для сцены Ковент-Гарден. Им было также подготовлено оформление для неосуществленных, к сожалению, опер "Снегурочка" и "Сказка о царе Салтане" Н.А. Римского-Корсакова и "Хованщина" М.П. Мусоргского. В следующем году он готовит декорации для оперы Н.А. Римского-Корсакова "Садко", также неосуществленной. В отличие от несостоявшихся опер выставки работ Н.К. Рериха с большим успехом проходят в галереях "Goupil" и "Worthing", а также в Музее Виктории и Альберта.

В конце марта 1920 года во время спиритических сеансов, в которых Рерихи принимали участие, начали появляться удивительные по красоте и силе тексты.

В день первого памятного сеанса в Гайд-парке произошла удивительная встреча Елены Ивановны Рерих с двумя индусами — огромного роста, намного выше всех окружающих. Пристально гладя на нее, они улыбались. В какое-то мгновение толпа, окружавшая Елену Ивановну, как бы рассеялась, остались только две пары лучезарных глаз, устремленных на нее. А вечером того же 24 марта было записано следующее:

Я — твое благо!

Я — твоя улыбка!

Я — твоя радость!

Я — твой покой!

Я — твоя крепость!

Я — твоя смелость!

Я — твое знание!

Дух, продиктовавший это послание, представился как Аллал-Минг Шри Ишвара. А следующее послание уже не оставляло сомнений, что в жизни всех членов семьи произошло нечто совершенно необычное — открылись двери в тот великий Храм Духоразумения, в самый его алтарь, дорога к которому заняла всю их предшествующую жизнь.

РЫЦАРИ ГРААЛЯ

Итак, они узнали Чашу Грааля. Сидели за круглым столом, сняв с него белое покрывало. Над ними висел ало-пурпуровый язык пламени. А вверху трепетало изображение Святого Голубя. В трепетных лучах переливались крылья. А со стен смотрели лики необъяснимой красоты. Воздевались руки несказанной прелести и из флаконов кропили священные составы. На груди у каждого покоился талисман, найденный по точному указу и предшествованный изображением, данным за день до его нахождения. Голубым светом сияли лица, и сияла белая одежда.

И непонятно было, чтобы пурпурное пламя озаряло бы столь голубым светом.

И воздевался престол, а в музыкальном инструменте гудели глубокие звуки Благовеста. И по лицам, и по рукам сидевших бродили дуновения вихря и касались их пожатия рук невидимых. Составлялись дивные слова и кипела вера. И шепот жизни уже не стеснял душу. И возносилась исповедь лучших помыслов. Они шли путями верхними.

Ах, я не прибавлю ни одного своего слова! Вызывались они звуком невидимой струны. Предупреждались стуками в стол. С закрытыми глазами рисовались прекрасные изображения. Веял прохладный вихрь и переливались белые, зеленые, фиолетовые и синие нимбы.

Вот были дни!!! И тяжко было хранить тайну, и не предупредить и не возвестить. Да и кто придет? Разве любопытствующие? Или вопрошающие о завтрашнем дне? И чем скажете вы ту гармонию, которая говорит: "Если они придут, ты скажешь — будет благословенно! Если они не придут, ты скажешь — будет благословенно! И вознесенный скажешь ты, и отягченный скажешь ты".

И в чистых помыслах возросла давняя мечта жизни: уйти, быть взятым для труда и для радости познания. Они придут. Так просто утром придут. Им откроют двери. Они войдут и очистят. Уничтожат благим огнем лишние земные предметы и, усыпив, перенесут в страну сказки, где сокровища блага, где хранилища мудрости, где должны возникнуть священные изображения.

Ах, мечта жизни! Неужели настало время исполнения? И стройными рядами выступают подтверждения. И каждое слово свыше находит объяснение в прежних делах, снах и чувствованиях. Мы ведь знали, мы ведь чувствовали. И сквозь ужас жизни подходило оно и крылом легким, горним дуновением обвевало и раньше. И если еще не звучали струны и если не смотрели со стен Лики, то в снах они уже были близко, а "случайности жизни" и раньше сплетались в стройную повесть.