Безумные идеи - Ирина Радунская

После двух лет работы горьковчане окончательно убедились, что лунное вещество по своему химическому составу не похоже ни на туф, ни на шлак. Ближе всего оно к... граниту, диориту, липариту, габбро, нефелиновому селениту.

– Сейчас, – говорит Троицкий, – можно уже достаточно определенно сказать, что верхняя порода Луны содержит 60...65 процентов окиси кремния (минерал кварц), 15...20 процентов окиси алюминия (минерал корунд). Остальные 20 процентов составлены из окислов калия, натрия, кальция, железа и магния. Значит, лунные породы имеют тот же химический состав, что и земные. Но, в силу лунных особенностей – отсутствия воды и воздуха, из-за воздействия резких колебаний температуры – эти породы находятся в необычном для Земли пористом состоянии.

Особенно интересно, что все наблюдения свидетельствуют о том, что в среднем свойства вещества на всей поверхности Луны, – и на ее «морях» и на материках – почти одинаковы. Теперь можно твердо сказать, что морей пыли на Луне не существует.

Так радиоастрономы опознали лунное вещество. Опознали дистанционно, на огромном расстоянии от Земли, словно у себя за лабораторным столом!

Горьковчане много спорили и о свойствах лунного вещества и о том, как назвать его. Ведь судьба его похожа на судьбу вещества солнечного – гелия. Обнаружив гелий впервые на Солнце, люди дали ему имя «солнечный», не подозревая, что он равноправный житель Земли. Лунное вещество по своим физическим свойствам – продукт истинно лунный, и его имя, конечно, должно отражать его сугубо лунную сущность. Горьковчане устроили настоящий конкурс, чтобы дать имя своему детищу. Победило нежное «лунит». Так горьковские физики и назвали лунное вещество.

Но на этом работы по исследованию Луны не прекратились. Радиоастрономы решили продолжать зондировать Луну вглубь, исследовать излучение более глубоких слоев ее почвы. Сравнив показания радиотелескопов, принимавших радиоизлучение на различных длинах волн, они пришли к поразительному выводу: недра Луны горячие!

Да и какой другой вывод можно было сделать, если на глубине в 20 метров температура оказалась на 25 градусов выше, чем на поверхности. По расчетам, на глубине 50 километров она равна 1000 градусам!

Если Луну греет только Солнце, то в глубине ее не может быть теплее, чем на поверхности. Значит... Значит, Луну греют ее недра. Это окончательно доказало, что Луну нельзя назвать полностью остывшей.

И что особенно интересно: поток тепла, идущий из недр Луны через каждый сантиметр ее поверхности, оказался таким же по величине, как и у нашей планеты. Для космогонии это очень важно.

Радиоастрономы, изучая Луну, получили еще одно подтверждение теории происхождения планет, созданной О.Ю. Шмидтом.

В соответствии с этой теорией все планеты и их спутники образовались в результате концентрации холодного метеоритного вещества, которое в весьма отдаленные времена сравнительно однородно заполняло окрестности Солнца.

С течением времени в результате радиоактивного распада вещество, сосредоточившееся в небесных телах, нагревается. Степень нагрева зависит при прочих равных условиях от размеров планеты. Вероятно, Луна не имеет жидкого ядра. Это подтверждается также отсутствием у нее заметного магнитного поля, что было установлено приборами, приблизившимися к ней на советских лунных космических станциях. Да, каждый новый факт о родстве и сходстве с Землей и другими планетами солнечной системы заполняет один из пробелов в биографии Луны.

Работа советских астрономов и радиоастрономов по изучению Луны в полном разгаре. Особенно большие возможности перед учеными открывает могучая космическая техника, способная доставить сложные приборы в район Луны и на ее поверхность.

После выхода первого издания этой книги прошло два года. Но за это короткое время ученые добились потрясающего успеха. 3 февраля 1966 года космическая обсерватория «Луна-9» совершила мягкую посадку на Луне! 2 июня этого же года прилунился и «Сервейер-1», а в конце года прилунилась и начала передавать панораму лунной поверхности «Луна-13».

После того как на Земле была принята панорама лунного пейзажа, окружающего станцию, стало ясно, что на поверхности Луны, во всяком случае, там, где прилунились станции, нет заметных следов пыли. Зато ясно видна изрезанная порами губчатая пемзоподобная поверхность, на которой разбросаны отдельные камни различного размера.

Теперь мы уверены, что космический корабль может безопасно прилуниться и стартовать в обратный путь, что космонавты смогут ходить по Луне.

Не будем же грустить о том, что лунная радиоастрономия уступает место лунографии, лунологии и другим лунным вариантам наук о Земле. Но изучение недр Луны еще долго останется задачей радиоастрономов. Первые посетители Луны, несомненно, начнут с других исследований, не требующих громоздкого оснащения. Ведь для бурения глубоких скважин требуются тяжелое оборудование и много энергии.

Поэтому радиоастрономы продолжают разведку, прокладывая дорогу космонавтам.

Сквозь «угольные мешки»

Ядро нашей системы требует особого внимания.

Его тайны закрыты от нас сильным поглощением,

которое скрывает ядро и, может быть, закроет его совсем.

X. ШЕПЛИ

Загадка млечного пути

Повернувшись к светилу спиной, Земля погрузилась в сон. Солнце перестало слепить глаза звездам, и они взглянули на Землю. Этого момента дожидались астрономы. Уединившись в уютных башенках телескопов, они припали к гигантским подзорным трубам. Воображение в мгновение ока перенесло их к далеким звездным мирам, откуда свету, самому скорому путешественнику, приходится добираться к Земле сотни, тысячи и миллионы лет.

Так происходит каждую ночь, начиная с той памятной ночи 1609 года, когда в небо направил свой телескоп Галилей. Тогда-то и был раскрыт секрет полосы слабого жемчужного света, опоясывающей небо. Призрачная дуга, которую мексиканцы поэтично называли «маленькой белой сестрой разноцветной дуги», героиня бесчисленных легенд и сказаний, она предстала перед Галилеем хороводом слабых звезд, разбрызганных по бархату ночного неба, как капельки росы или брызги молока.

Как гигантская карусель, кружится в мировом пространстве Млечный Путь. Столетие назад крупнейший английский астроном Вильям Гершель считал, что вблизи ее оси находится и наше Солнце со своей спутницей Землей. А Млечный Путь как завороженный вращается именно вокруг них.

Но, как оказалось впоследствии, Гершель ошибался. Когда ученые определили настоящее место Солнца в Галактике (где-то на расстоянии трети по радиусу от ее центра), они ничем не могли заполнить «освободившееся» место.

Упрямая клякса

...Оторвавшись от телескопа и поеживаясь от сырости, сэр Джеймс Джинс предавался грустным размышлениям. Блестящий астроном и писатель, он, как, впрочем, многие из буржуазных ученых, отдавших дань реакционной философии, был пессимистом.

«Что толку, – думал он, – в наших эфемерных знаниях? Что значат они, если даже до ближайших звезд так далеко, что нельзя увидеть происходящее там в тот момент, когда мы на них смотрим. Какой же давности сведения приносит нам свет, который отправился в свое путешествие по меньшей мере тысячелетия назад, когда Земля и не мечтала о какой-либо цивилизации! Когда, покрытая первобытными лесами и населенная дикими животными, она не знала земледелия и принадлежала людям, одетым в звериные шкуры и вооруженным палицами и камнями? Пока к нам идет свет от ближайшего звездного скопления, на Земле успела разыграться вся писаная история человечества. Шестьсот поколений людей родились, прожили свой век и умерли; государства расцветали, приходили в упадок, горели в огне революций и вели жестокие войны; одна культура сменялась другой, люди развивали технику, воздвигали величественное здание науки...»

Его причудливо очерченный рот, рот скептика, не имеющий ничего общего с энергичным лицом и ясными глазами, кривила горькая усмешка. Разве человек может объять необъятное? Разгадать душу вселенной, ее тайны, если наше прошлое, настоящее и будущее – лишь мгновение в истории вселенной?

Он был согласен с Блезом Паскалем, интереснейшим ученым XVII века, величайшим гением и безумцем, философом и мистиком, умевшим заглянуть в самую суть любых вещей и, однако, признавшимся: «Вечное молчание бесконечных пространств пугает меня».

Но был и другой Паскаль, еще не испуганный загадками бесконечности, который в двенадцать лет самостоятельно открыл принципы геометрии Эвклида, в шестнадцать написал трактат о конических сечениях, в двадцать четыре опубликовал отчет о «новых опытах касательно пустоты», автор первой математической машины. Ему принадлежат и такие пророческие и полные внутренней силы и гордости слова: «Человек – это лишь тростник, самое слабое создание природы, но тростник мыслящий: если бы вселенная уничтожила человека, он был бы все равно благороднее той силы, которая его убивает, ибо он знает, что умирает. Вселенная же не знает об этом ничего».