Майенн - Эдвин Табб

Воин зашатался, споткнувшись о тело мертвого зверя, потерял равновесие, и Дюмарест в отчаянном прыжке вонзил нож прямо в череп, между глаз этого сказочного и, казалось, наделенного бессмертием существа. Соперник грузно осел наземь, его тело дернулось несколько раз и затихло.

До слуха Дюмареста донесся, словно из небытия, торжествующий, победный крик Чома:

— Ты победил его, Эрл! Ты выиграл! Их чемпион мертв, и приз — наш!

Дюмарест устало взглянул на поверженного соперника: под шлемом, панцирем и доспехами была пустота. Призрачный боец, призрачный бой, выдуманная реальность…

Через мгновение и воин, и замок, и стены, и мост попросту исчезли… Сказочная легенда исчерпала себя. На месте недавнего миража высились холодные скалы и деревья долины. И больше ничего и никого; кроме хрупкой фигурки Майенн…

Дюмарест увидел ее за прутьями легкой, но прочной подвесной клети: маленькую, беззащитную, слабую. Ее огненные волосы разметались по плечам в беспорядке, словно факел, отражая свет солнца и неба. За ее спиной стоял Карн; его глаза были усталыми, тревожными, словно просили о чем-то и одновременно не верили в это… В точно такой же клети, на расстоянии в несколько ярдов, находились Мари и Тек Кволиш.

Каждая из двух клетей была укреплена на одном из двух концов крепкой цепи, проходившей по скальной выемке; скала имела небольшой уступ, резко переходивший в крутой обрыв, за которым была бездна…

Дюмарест подошел к краю и глянул вниз. Дна расщелины видно не было. Он осмотрел подступы к клетям с обеих сторон: они были неприступны. Ландшафт в очередной раз изменился, мягкая и упругая почва равнины сменилась гладкими, неприступными скальными наростами.

Чом, ругаясь, приблизился к Эрлу; Сак и Дарока держались чуть позади.

— Что за дьявольщину это чудовище изобрело на этот раз? — Чом пристально вглядывался в клети и в находящихся внутри людей. — Ведь ты выиграл схватку, Эрл, и приз должен быть нашим. Какого черта он изобрел еще один опыт, или тест, чтоб ему пусто было?

— Невероятно, не правда ли? — донесся до них грустно-насмешливый голос Карна, говорившего из своей клети. — То, что вы видите — это очередная задумка Тормайла. Он нам все вразумительно и доступно пояснил. Вы можете спасти только двоих из нас — половину, причем за счет двоих других.

Дюмарест, стоя на краю расщелины, внимательно осматривал все детали нового представления, новой сцены, предложенной им электронным мозгом Тормайла. Цепь, удерживавшая клети, была близко от него, он мог коснуться ее при желании, но чем бы это закончилось?

— Не касайся ее! — послышался предупреждающий голос Карна, — не предпринимай ничего, не подумав!

— Лучше объясни все как следует, подробно!

— Хорошо, — согласился Карн, — нам было сказано приблизительно следующее. — Он обвел рукой всю конструкцию, таившую в себе неизбежные смерти. — Клети подвешены на цепи, как ты видишь. Ваш выбор заставит одну клеть двинуться вверх, дав возможность двоим ее пленникам выйти наружу на каменной площадке у точки крепления. Другая же клеть неизбежно при этом двинется вниз, падая в бездну. Что будет с ее обитателями, объяснять тебе тоже ни к чему.

— Майенн, что скажешь ты?

— Карн объяснил все правильно, Эрл. Двое из нас противопоставлены оставшимся двоим. Вы должны сделать свой выбор, — она остановилась и, передохнув, тихо добавила, — кроме того, существует ограничение по времени: десять тысяч ударов сердца. По истечении этого срока обе клети провалятся в пропасть…

Что ж, надо отдать должное Тормайлу: два часа — вполне достаточный срок, чтобы сделать выбор… За спиной Дюмарест услышал частое, словно у загнанной собаки, дыхание Сака Кволиша, а затем его сдавленный вскрик:

— Тек! Я не могу поверить! Ведь она говорит неправду, скажи мне?

Его брат хмуро качнул головой: — Все так и есть.

— Мари?

— Она точно передала вам те слова, которые мы услышали от Тормайла.

Дюмарест спросил, пристально смотря в их глаза:

— Вы знаете какой-нибудь способ выбраться оттуда? Или то, что мы должны сделать, чтобы освободить вас?

— Нет, — Карн оставался объективным, — я уже исследовал каждый дюйм этого проклятого сооружения.

— Тек?

— Эти клетки не имеют никаких замков. И, насколько я успел все осмотреть, они слишком прочны. — Его голос был тих и спокоен, как у человека, смирившегося с неизбежным страшным концом. — Как сказала Майенн, все зависит только от вашего решения, выбора.

Выбор, который ни один нормальный человек просто не в праве сделать, подумал Дюмарест. Видя, что Сак направился к краю обрыва, Эрл сказал быстро:

— Мы должны все обдумать, обсудить. Мы устроимся недалеко от вас, на поляне; в тени деревьев.

— Нет, — упрямо возразил ему Сак, — я останусь здесь.

— Ты сделаешь так, как сказал Эрл, — тяжелая рука Чома опустилась на плечо инженера, — мы ничего не выиграем, страдая на жаре, под палящими лучами. Пойдем. Ты, Дарока, тоже. Вернемся на то место, откуда мы следили за поединком.

Дойдя до тени, Дарока растянулся на земле, положив свой лук под боком. Чом, словно кошка, выбрал место поуютней и уткнулся носом в подстилку из листьев. Затем поднял голову и произнес, щелкнув языком:

— Я просто уверен, что эту бредовую идею он выудил из мозгов Мари. В ее домах наверняка есть увеселительные качели или что-то похожее. Остальное? Карн, да и Тек, прекрасно знают все физические законы равновесия, притяжения.

— А что ты скажешь о жестокости всего этого? — Дарока заставил себя принять сидячее положение, хотя это далось ему с видимым усилием. Он явно погибает, чахнет, вдруг понял Эрл. Они все просто умрут, не дождавшись, пока спадет жара, от голода, истощения, усталости. Дарока между тем продолжал философски:

— Понимание и проявление понятия, чувства жестокости, свойственно только особям, высокоразвитых цивилизаций. Неизбежный спутник реальных поступков, перемещений, жизни. Кто из нас, оставшихся, имеет право сделать предлагаемый выбор? И как? Приняв любое из предложенных решений выбравший проиграет: просто невозможно жить с сознанием, воспоминанием о том, что когда-то ты своим решением оборвал чью-то жизнь.

— Все еще живы, — веско ответил Эрл, — и, возможно, никто и не погибнет. Сак, ты инженер. Как ты полагаешь, возможно или нет сломать механизм этого устройства без риска для жизни людей?

— Я не могу ответить на этот вопрос, пока не изучу все в деталях, — покачал головой Сак.

— Ты можешь попытаться. Даже я знаю, что удар камня по нужной точке выведет из строя любой механизм, машину, — Дюмарест остановил Сака, рванувшегося было к краю, — нет, не трогай пока ничего. Не сейчас.

— Ты не доверяешь мне?

Эрл ничего не ответил, лишь пристально посмотрел на клети, пропасть и тоненькую скальную ступеньку. С помощью огня они могли бы повалить деревья, соорудив настилы, которые помешали бы клетям провалиться в пропасть. С помощью веревки клетки можно было бы вытащить или подстраховать так или иначе. Но у них в распоряжении не было веревки; не было и времени на ее изготовление. И им никогда не успеть в отпущенные два часа изготовить крепкие настилы из деревьев…

— Да… это действительно проблема, — пробормотал Чом в задумчивости, так на него не похожей, — и мне, как это ни странно, не хочется принимать участие в ее решении. Ты, Эрл, волнуешься о судьбе Дженки, Сак — о брате. Но ведь только один из них может быть спасен. Может, бросить жребий?

— Нет, — резко возразил Сак.

— Может, вы попробуете решить свой вопрос, сразившись между собой? В таком случае Эрл наверняка победит.

Дюмарест тяжело взглянул на него и медленно произнес:

— Мы не сделаем ни того, ни другого. Нам не пристало прокладывать путь к спасению, уничтожая один другого по прихоти местного бога — Тормайла. У меня есть иное предложение.

Дарока, казалось, заинтересовался:

— Какое, Эрл?

— Мы просто не станем делать что-либо. Бездействие.

— И дадим им умереть? — Сак разгорячился, волнуясь. — Эрл! Я не могу согласиться с тобой! Ведь Тек — мой брат!

— Ты забываешь, что только благодаря Эрлу ты остался жив, — резонно заметил Чом.

— Я это помню прекрасно. Я жив, но я желаю того же и моему брату!

Дарока тихо заметил: — Похоже, мы немного разгорячились и перешли на повышенные тона. Я полагаю, что для тех, кто заключен в клетях, не доставляет ни малейшего удовольствия слышать наши дебаты, призванные решить их жизни. Эрл, объясни, пожалуйста, что ты имел в виду, предлагая ничего не предпринимать?

— А что еще мы можем делать? Бороться? Забрать жизнь у двоих, чтобы спасти оставшихся? Мы и так слишком долго плясали под дудку Тормайла. Каждый последующий тест сменялся новым. У меня создалось ощущение, что пора взять «тайм-аут». Мы будем просто отдыхать, ничего не предпринимая. Если ему угодно убить нас, то мы ничем не можем противостоять ему. Но, клянусь всеми чертями, я не сдвинусь ни на дюйм, чтобы дать ему возможность порадоваться или насладиться за мой счет!