Невозможное завтра - Эйвери Уильямс

– Этот сон кажется страшным и мрачным, – говорю я осторожно. – Может, тебе стоит написать о чем-нибудь другом.

– Я не сумасшедшая! – перебивает Тарин, и я волнуюсь, что перегнула палку. – Я нашла ее вещи.

– Что?

– В ту ночь! На кране!

Мое сердце начинает биться быстрее, когда я вспоминаю, что та книга была не единственной из вещей, что я оставила там – они были в моей сумке для побега, рядом с одеждой: мои ключи от машины и, что хуже всего, удостоверение с именем Дженнифер Комбс. Последнее имя из серии фальшивых имен, которые я носила. Имя, вспоминаю с горечью я, которое дал мне Кир.

– Что ты нашла? – настаиваю я.

– Кучу вещей. Девушка-ангел оставила сумку. Она была реальной. То есть – она была, типа, реально существующим человеком. У меня есть ее удостоверение, ее деньги, ее дневник. – Из моей груди вырывается резкий выдох. – По крайне мере, я сперва думала, что это был дневник. Но книжный дилер сказал...

– Ты продала его? – спрашиваю я, сжимая ее руку гораздо сильнее, чем хотела.

Она сбрасывает мою руку.

– Нет, – говорит она, потирая свою руку.

– Могу ли я ее увидеть? Книгу? Она у тебя дома? – Мои слова вылетают в спешке, звуча при этом как у совсем-потерявшей-контроль, какой я себя и ощущаю.

Тарин пристально смотрит на меня.

– Не думаю, что это хорошая идея, – говорит она ровным голосом.

Нас прерывает голос, доносящийся со ступеней.

– Тебе стоит спросить у нее о тех деньгах, которые она одолжила у тебя.

Парень, выходящий из темноты, выглядит знакомо, но у меня уходит всего секунда, чтобы понять откуда. В последний раз, когда мы пересеклись, на нем была та же кожаная куртка. То же самое кольцо в носу, та же потертая вязаная шапка.

Он подошел ко мне в кофейном магазинчике в Беркли, когда я встречалась там с Лейлой. Я помню, что он сказал: Надеюсь, у тебя получится вырваться на днях в клуб. Я соскучился по нашим танцам. И затем я задумалась, откуда он знает Кайли – он выглядел намного старше ее.

– Какие деньги? – спрашиваю я. Тарин не отвечает, поскольку бросается к нему. Мои брови вздергиваются, когда она долго и медленно целует его.

Взгляд парня встречается с моим.

– Все правильно, Кайли. Извини, что украл твою девушку. Полагаю, настолько я неотразим. – Он смеется, и звук его смеха слышится поверх играющей музыки. – Но опять же, я слышал, что теперь тебе больше нравятся мальчики. Что идеально подходит для меня.

По моей спине пробегает холодок. Он следил за мной? Видел меня с Ноем?

Он делает шаг ко мне. Я отступаю назад, но упираюсь в перила балкона, их острый край врезается в нижнюю часть спины.

– Какие деньги? – опять спрашиваю я.

Довольный, он качает головой.

– И вот именно поэтому ты простой юзер, а я наркодилер. Я никогда не забываю о должке.

Что?

– Я должна тебе денег? За наркотики?

Это определенно новая сторона Кайли.

– Ты одолжила у меня деньги, – поясняет Тарин. – Тебе просто нужно было приберечь их для меня. Ты не помнишь?

Черт, думаю я, вспоминая комок счетов, который нашла в шкафу Кайли, деньги, которые заплатила Люсии за уничтожение записей обо мне и подготовку поддельного удостоверения.

– И-и-извини, – говорю я рефлекторно, хотя, на самом деле, мне не жаль. – Я не взяла с собой никаких денег.

Парень осматривает свои ногти.

– Ты собираешься принять это в качестве ответа? – спрашивает он у Тарин.

– Похоже на то, – решается ответить она.

Он облизывает губы и пробегает глазами по моему телу.

– Ведь мы можем заставить ее заплатить тебе.

Я сужаю глаза. Его слова звучат, как угроза.

Он достает флягу из своего кармана и делает длинный глоток.

– Время любителя. Без обид, детка. Но ты позволяешь ей одурачить себя.

У меня появляется одна идея.

– Может, я смогу собрать деньги, если ты покажешь мне ту книгу? – Я задаю вопрос Тарин, которая встречается со мной взглядом, полными... чего? Печали? Страстного желания? – Я могу заскочить к тебе, – продолжаю я, чувствуя, что она вот–вот сдастся. – И мы сможем поговорить.

Но парень становится между нами, прямо напротив меня.

– Хватит разговоров. Когда ты достанешь деньги, то отдашь их мне. – От него разит алкоголем, а дыхание обжигает мое лицо.

Я смотрю мимо него.

– Тарин?

Но она только качает головой. Ее лицо не выражает никаких эмоций.

– Тарин покончила с тобой, – отвечает он за нее.

– Но...

– Не испытывай моего терпения, – презрительно улыбается он. – Меня не волнует, что ты всего лишь маленькая девчонка.

Я не маленькая девчонка. Но выражение на его лице не дружелюбное. И вдруг до меня доходит, насколько он больше меня. Угроза читается в его глазах, теле, по тому, как близко мы стоим к безопасному ограждению на ступенях и все же так далеко.

– Фишер, мы уходим, – внезапно говорит Тарин, ее голос резок, как удар хлыста. – Сейчас.

Он неохотно следует за ней в сторону лестницы. Я не пытаюсь остановить их.

– Эй, Кайли? – зовет меня Тарин, оборачиваясь, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Да?

– Держись к чертям собачим подальше от меня.

И затем она уходит, забирая с собой мою единственную возможность. Уничтожая мои планы в победе над Киром, опять оставляя меня ни с чем.

Я резко оседаю на пол и потираю свои пульсирующие виски. Одиночество обволакивает меня, как облако дыма. И затем я начинаю плакать – из-за Тарин, из-за себя, но по большей части – из-за Кайли.

Кайли определенно нравились девушки. И никто из ее знакомых об этом не знал. Даже в Беркли, самом либеральном месте во всей Америке, она посчитала нужным скрыть, кем являлась на самом деле. Она искала убежище в Вэйстлэнде – единственном месте, в котором могла быть самой собой.

Не смотря на то, что я ни разу не встречала Кайли, я сама достаточно долго прожила ее жизнью, чтобы быть уверенной в том, что она ни разу не принимала наркотики. Картина на стене показывает ее в виде ангела, с распростертыми руками, пытающимися спасти Тарин от падения. Возможно, по этой причине она одолжила у Тарин деньги: Она не хотела, чтобы ее девушка больше покупала наркотики, которые разрушили бы ее жизнь.

Ты не знаешь об этом наверняка, Сера. Она могла быть обречена даже без той аварии. Но мир не узнает никогда, как сложилась бы судьба Кайли. Мир даже не в курсе о том, что ее больше нет.

В конце концов, я заставляю себя подняться. Тащусь вниз по лестнице и начинаю протискиваться через толпу, толкаясь и сталкиваясь с танцующими, людьми, которые любят друг друга и свою жизнь. Совершенно незнакомыми мне людьми, которые улыбаются и говорят «Привет, Кайли». И почему-то от этого становится еще хуже. Одиночество набирает силу, заполняет мои глаза и начинает литься по щекам. Я проталкиваюсь мимо людей, направляясь на улицу, в ледяной дождь.