Фортунат - Александр Евгеньевич Сухов

изучению артефакта, обнаруженного в ином мире. Здесь, несмотря на мой ведунский дар, коса, что называется, нашла на камень. Загадочный прибор вполне подчинялся моей воле, то есть, включался и выключался. Однако вместо осмысленной картинки в воздухе появлялось лишь расплывчатое радужное свечение в звуковом сопровождении, абсолютно непонятные для меня.

Посредством разного рода хитроумных методик я пытался подстроить свое зрение под восприятие иномирян. Расширял спектральную чувствительность глаз, пытался фрагментировать обзор по типу фасеточного глаза насекомого. Иногда мне казалось, что вот-вот пленка спадет, и я увижу то, что видел мухоглазый абориген на виртуальном мониторе. Однако все заканчивалось лишь кровью из носа и невыносимой головной болью, с которой даже мне, как ведуну, сразу было нелегко совладать.

В том, что это именно компьютер, а не какой-нибудь примитивный видео-аудио проигрыватель я не сомневался ни на йоту. Исходя из земных тенденций развития подобной техники, это непременно многофункциональное вычислительное устройство, включающее в себя также возможность записи и воспроизведения изображения и звука. Мне очень хотелось посмотреть на жизнь представителей иной цивилизации, а вполне возможно, контактирующих с ними людей, ну или существ, близких по своему внешнему облику к людям. Судя по обнаруженным мной фотографиям, развешенным на стенах «мотеля», подобные контакты были не столь уж и редким явлением. К великому моему сожалению, в других местах фотокарточек в рамках под стеклом я не обнаружил, лишь время от времени мне попадались небольшие скульптурные фигурки аборигенов и каких-то, то ли местных зверюшек, то ли существ мифологических, в природе не встречающихся. Интересно, изображения на фото мой глаз воспринимает и интерпретирует вполне нормально, хоть цвета кажутся неестественными, а контуры размазанными, а вот с видеорядом получается полный облом, и как с этим бороться, я пока не придумал.

До конца января я вел вполне беззаботный образ жизни среднестатистического барчука-бездельника — этакого недоросля из комедии Дениса Ивановича Фонвизина. Вот только, в отличие от Митрофана, жениться не хочу, хочу учиться. С этой целью несколько раз сгонял в Боровеск, где в поисках перлов средь плевел перелопатил все книжные лавки, иже с ними городскую общественную библиотеку и книжные закрома своего приятеля Давида Моисеевича. Можно считать, что мне повезло, наткнуться на труд еще одного теоретика от чародейства. На этот раз одаренный по имени Кондратий Евсеевич Самолетов (глазам не поверил, когда прочитал столь странную и забавную фамилию) сделал попытку классифицировать одаренных по их способностям и силе магического Дара. Получилась полная ерунда, типа описания средневековыми «географами» песьеголовцев, обитавших где-то в Индии, или еще дальше. Изложено велеречиво и туманно-замысловато, а по сути, попытка высосать из пальца то, о чем имеешь лишь весьма субъективное и скромное представление, ибо этот самый Самолетов был чародеем так себе. Жаль, настоящие ведуны не спешат обнародовать собственные знания, и каждый держит свое при себе, дабы не усилить равного по мощи коллегу. Вполне допускаю, что внутри закрытых групп общества, типа боярских родов, знания и передаются от одаренного к одаренному по родственной линии. Но это всего лишь мои не обоснованные на фактических данных подозрения.

Еще несколько авантюрных романов изрядно скрасили время моего волнительного ожидания вызова ко двору Его Величества. Одна книжица по сюжету близкая к неоднократно читанной еще в первой жизни «Одиссее капитана Блада». Антураж экваториальных морей, пираты, яростные битвы, красивые дамы, благородные доны и сэры. При всем этом в своем описательском порыве женских прелестей автор, на мой взгляд, изрядно переборщил. Буквально через абзац напихано нечто типа: «её белая прозрачная, словно ханьский костяной фарфор кожа», «глаза, искрящиеся подобно утренней росе на листьях деревьев», «её ресницы порхали словно стая бабочек махаон в брачный период» или «черные, будто крыло ворона, волосы ниспадали струящимися волнами на её гибкий стан». Попробовал представить нарисованный автором образ главной героини, получилось нечто крайне несуразное, прям монстр какой-то. А еще меня бесило полное непонимание автором морских реалий. Благородные капитаны пиратских кораблей, еще более благородные английские офицеры, выхолощенные до жути отношения в экипажах. Этому борзописцу невдомек, что три кита, на которых основаны взаимоотношения моряков английского королевского флота: «ром, содомия и розги». Вряд ли у пиратов по-другому. Впрочем, я не литературный критик и книгу все-таки прочитал не без удовольствия, несмотря на то и дело бросающиеся в глаза ляпы.

А еще я регулярно пролистывал доставляемые почтальоном газеты. Служба почтовой рассылки и доставки в Росии вполне на высоте, так что очередной номер суздальского «Царедворца», владимирского «Ратоборца» или калужских «Ведомостей» появлялся у меня на столе всего лишь с суточным опозданием. О событиях в Закавказье сообщалось довольно скудно, без победных реляций и шапкозакидательства. Даже в специализированном «Ратоборце» публиковалась лишь сухая сводка о боях местного значения и ни слова о готовящемся генеральном наступлении, которое по моим внутренним ощущениям, должно произойти со дня на день. Интересно, как там мои парни. Присланный вместо меня на должность командира взвода штабс-капитан Дубинин Сергей Афанасьевич мужчина лет за тридцать показался мне человеком серьезным основательным, хоть и неопытным в диверсионно-снайперском деле. Ничего, парней я поднатаскал изрядно, надеюсь, ему хватит ума не начать переиначивать по своему разумению установленные мной порядки. Станет чудить, я за ребят не ручаюсь, на войне всякие случайности происходят, пуля хоть и дура, но, в некоторых случаях, умна, даже чересчур.

Как я уже отмечал, состояние ничегонеделания продлилось для меня до конца января. Двадцать девятого числа ко двору Третьяковой прибыл нарочный в чине подпрапорщика и вручил пакет лично мне в руки под роспись. Гостеприимная Егоровна попыталась «хотя бы чаем» напоить гостя. Однако тот вежливо отказался, сославшись на какую-то срочную надобность, и тут же отправился восвояси.

В солидном пакете из вощеной бумаги с надписью «Андрею Драгомировичу Воронцову лично в руки» лежал прямоугольный лист плотной бумаги формата примерно А6. На нем русской каллиграфической вязью было напечатано:

Уважаемый Андрей Драгомирович Воронцов, приглашаем Вас прибыть в город Суздаль, в резиденцию Его Императорского Величества к 9.00 16.02.1859 г. от РХ. Форма одежды гражданский костюм черного цвета официального покроя, наличие государственных наград Российской Империи обязательно.

С уважением!

ЕИВ Бельский Петр Васильевич.

Рядом размашистая царская роспись, дата от руки 25.01. 1859 г. от РХ, и все это завизировано круглой гербовой печатью с распластанным в полете фениксом.

Лаконичненько, прибыть такого-то числа, к такому-то сроку и всё. Да, еще форма одежды упомянута. Тут