Эхо любви. Стихотворения. Поэмы (сборник) - Роберт Рождественский

Из сборника

«Это время»

(1982)

«Если б только люди жили вечно…»

Если б только            люди жили вечно,это было быбесчеловечно…Как узнать,         чего ты в жизни стоишь?Как почуять,         что такое риск?В море броситься?Так не утонешь!..На костер взойти?Так не сгоришь!..Поле распахать?Потом успею…Порох выдумать?А для чего?!.Наслаждались бы             ленивой спесьюпленникибессмертья своего.Ничего они бы             не свершили!Никогда б         не вылезли                 из тьмы…Может, самый главный                 стимул жизнив горькой истине,что смертнымы.

Марк Шагал

Он стари похож на свое одиночество.Ему рассуждать о погоде                     не хочется.Он сразу – с вопроса:– А Вы не из Витебска?.. –Пиджак старомодный                 на лацканахвытерся…– Нет, я не из Витебска… –

Долгая пауза.А после – слова             монотонно и пасмурно:– Тружусь и хвораю…В Венеции выставка…Так Вы не из Витебска?..– Нет, не из Витебска…

Он в сторону смотрит.Не слышит,         не слышит.Какой-то нездешней далекостьюдышит.Пытаясь до детствадотронуться бережно…И нету ни Канн,             ни Лазурного Берега,ни нынешней славы.Светло и растерянноон тянется к Витебску,                 словно растение…Тот Витебск его –пропыленный и жаркий –приколот к земле             каланчою пожарной.Там свадьбы и смерти,                 моленья и ярмарки.Там зреютособенно крупные яблоки,и сонный извозчик по площади катит…

– А Вы не из Витебска?..Он замолкает.И вдруг произносит,                 как самое-самое,названия улиц:«Смоленская»,«Замковая».Как Волгою,         хвастает Видьбой-рекоюи машетпо-детски прозрачной рукою…– Так Вы не из Витебска…

Надо прощаться.Прощаться.Скорее домой            возвращаться…Деревья стоятвдоль дороги навытяжку.Темнеет…

И жалко,что я не из Витебска.

«Вновь нахлынул северный ветер…»

Вновь нахлынул             северный ветер.Вновь весна         заслонилась метелью…

Знаешь,понял я,     что на светемыне существуем отдельно.Мы уже –продолженье друг друга.Неотъемлемы.Нерасторжимы.Это – труднои вовсе не трудно.Может,     мы лишь поэтому                     живы…

Сколько раз –я поверить не смею –не случайнои не на выносболь твоя        становилась моею,кровь моя –         твоей становилась!..Только чаще –гораздо чаще! –поднимаясь         после падений,нес тебе ясвои несчастья,неудачи неси потери.Тынауку донорства                знала,ты мне выговоритьсяне мешала.Кровью собственной                 наполняла.

Успокаивала.Утешала…Плыл закат –то светлей, то багровей…

И с годами         у нас с тобоюстала общею –группа крови,одинаковой –группа боли.

«Подступала поэма…»

Подступала поэма.                Она изводила меня.То манила доступностью легкой,                            а то не давалась.Подступала поэма.                Звучать начинала, дразня.А потомза границами голосавдруг оставалась…Если я уезжал,            то она меня честно ждала,терпеливо ждала             на ступенях у самого дома.Подступала поэма.                Невнятной и точной была.Сумасшедшей и невозмутимой.Жестокой и доброй…А однажды приснилось мне:                        я нахожусь на посту.И ночная дорога,как пеной,туманом закрыта.Вдруг почувствовал я,                 как приходит                             в мою немотуощущение ритма,звенящая яростностьритма!Этим медленным ритмомя был, будто льдами,                 затерт.Он во мне тяжело нарастал,колыхаясь и зрея…– Кто идет? –закричал я.– Стой!Кто идет?

И услышал спокойный ответ:– Время.

«Хочу, чтоб в прижизненной теореме…»

В. Коротичу

Хочу,чтоб в прижизненной теоремедоказано было             судьбой и строкою:я жил в эту пору.Жил в это время.В это.А не в какое другое.Всходили        знамена его и знаменья.Пылали     проклятья его и скрижали…Наверно,мы все-таки         что-то сумели.Наверно,мы все-таки         что-то сказали…Проходит по ельнику                 зыбь ветровая…А память,людей оставляя в покое,рубцуясь     и вроде бы заживая, –болит к непогоде,болит к непогоде.

Подслушанный разговор

– Снова дралась во дворе?

– Ага!Мама,но я не плакала.Вырасту –     выучусь на моряка.Я уже в ваннеплавала!

– Боже,не девочка, а беда!Сил моих больше нету.

– Мама,а вырасту я когда?

– Вырастешь!Ешь котлету.

– Мама,купим живого коня?

– Коня?!Да что ж это делается?

– Мама,а в летчики примут меня?– Примут.Куда они денутся?!Ты же из каждого,                сатана,душусумеешь вытрясти!

– Мама,а правда, что будет                война,и я не успеювырасти?..

Стасису Красаускасу

Этого стихотвореньяты не прочтешьникогда…В город вошли,             зверея,белые холода.Сколько зима продлится,хлынувши через край?Тихов твоей больнице…– Стаська,         не умирай!..

Пусть в коридоре голом,слова мне не сказав,ставший родным             онкологвновь отведет глаза.

В тонкой броне халатамедленно я войдув маленькуюпалату,в тягостнуюбеду…Сделаю все,         как нужно,слезысумею скрыть.Буду острить натужно,о пустяках говорить,врать,     от стыда сгорая!..Так и не разберу:может быть, мы             играемобав одну игру?!Может,     болтая о разном, –очень еще живой –ты между темпрекраснознаешьдиагноз свой.Может, смеешься нарочнов этот     и в прошлый раз,голову наммороча,слишком жалея             нас?!

В окнах,     больших и хмурых,высветится         ответ.Как на твоих гравюрах –белый и черныйцвет.И до безумия простоканет     в снежный февральстрашная эта просьба:– Стаська,         не умирай!..

«Так вышло…»

Так вышло.Луна непонятною краской                     обочины выкрасила…Нас выжгло!Нас –     будто из поезда полночью –                             выбросило.По пояс –холодного снега в кювете.                     В сугробах – полмира!..А поездпроносится мимо,             проносится мимо,                         проносится мимо.Постой!Но ведь только минута прошла,                 как мы ехали в нем и смеялись.С его теснотойи нежданною грустью                 смирялись.Гл у пи ли!В чужие печали и беды                 бесстрашно влезали.Мы былисамими собой.            А теперь мы – не сами.Теперь,вспоминая себя,             оглушенно и тяжко молчим мы.Те б ея кажусь незнакомым,                 далеким,                         едва различимым…Пустынная полночь.Ладони в ожогах метельного дыма.А поездпроносится мимо,             проносится мимо,                         проносится мимо…Летит он – снарядом!

И тащит куда-то не наши обиды,                 не наши болезни и счастья.Ты – рядом.А как достучаться?            А как дотянуться?                    А как до тебя докричаться?…

Под снегом великим,над временем тысячеверстнымбезмолвныекрикивисят,     зацепившись за звезды.Мне их не избавитьот каждого прошлого дня                     и от каждого мига…

А памятьпроносится мимо,проносится мимо,проносится мимо…

Прощание с морем