Разведка и контрразведка - Макс Ронге

От своих агентов мы знали, что русские имели величайший недостаток в снаряжении и вооружении. У нас в то время положение было немногим лучше. [93]

Глава 15. Сербская операция. Печальный конец года

Невыгодность нашего положения в конце 1914 г. еще увеличилась, благодаря неожиданному исходу операции против Сербии. Наша разведывательная служба на Балканах стояла значительно выше сербской. Наши данные о сосредоточении противника были близки к действительности. Сербы же имели совершенно неправильные сведения о наших силах. В результате на сербов сыпалась неожиданность за неожиданностью. Сербам не был известен уход 2-й австрийской армии и оставление севернее Савы лишь одной 29-й пех. дивизии. Это послужило причиной тяжелого поражения 1-й Тимокской дивизии. Два раза 16-й корпус неожиданно для сербов нанес им удары через Дрину по их южному флангу. Сербско-черногорское вторжение в юго-восточную Боснию не было достаточно подготовлено и обеспечено в разведывательном отношении, в результате чего оно терпело тяжелые неудачи от действий наших войск, более слабых по численности.

Для сербской разведывательной службы была конфузом несостоятельность сербской разведки, несмотря на многих сторонников Сербии, находившихся в пределах австрийской монархии и несмотря на наличие подготовительной работы, проделанной еще в мирное время. Наша контрразведка во всяком случае работала хорошо и обеспечила себя нужными людьми. В качестве главкой причины отказа в работе разведки начальник сербского разведывательного отдела, полк. Драгутин Дмитриевич, приводит любопытный случай. Главным агентом разведывательной службы против Австрии был известный Раде Малобабич, судившийся по шпионскому делу 53 сербов в Аграме и состоявший также на службе в резидентурах мирного времени у майора Тодоровича в Ложнице и майора Дмитрия Павловича в Белграде. 25 июля этот подозрительный человек был арестован болгарской полицией и отправлен в Ниш, где в октябре 1914 т. его случайно обнаружил Дмитриевич. Арест Малобабича парализовал всю сербскую разведывательную службу. В 1918 г. Малобабич рассказал полковнику о своей судьбе и о том, что в Салониках он был присужден сербским военно-полевым судом к смертной казни. В то время сербы открыто очищались от тех людей, которые слишком много знали.

Также мало помогли красивые женщины, посылавшиеся с румынскими паспортами в Австрию, чтобы добиться знакомства [94] с офицерами и использовать их в разведывательных целях. Абсолютно убогой была черногорская разведывательная служба. Путем демонстраций нам долго удавалось дезинформировать противника и внушить ему, что после очищения юго-восточной Боснии 16-й корпус остался на участке верхней Дрины против его санджакской группы. Долгое время они бомбардировали Калиновик, занятый всего одной ротой. Это, вероятно, происходило потому, что они были дезинформированы ложными донесениями, в которых мы распространяли сведения о наличии крупных частей в данном пункте. Эти документы составлялись разведывательным пунктом в Сараево и искусно передавались в руки противника «при помощи агентов.

Н шей разведывательной службе было до известной степени трудно в подробностях установить состав частей сербов и фамилии высшего командного состава. Это объяснялось частой переменой мест нахождения дивизий на фронте, прибавлением новых формирований и изменением состава армий. В конце октября вызвали беспокойство сведения из разных источников о том, что русские намерены перебросить войска в Сербию по Дунаю. Однако наша агентура на реке ничего не замечала.

Когда мы под Колубара достигли кульминационного пункта успеха, наша разведывательная служба была очень деятельной и располагала достоверными сведениями о степени расстройства сербских войск и об их недостатках в целом. Однако и тогда мы не имели возможности проверить противоречивые сведения, добытые от пленных.

Мы имели перед собой высокие покрытые снегом горы, затруднявшие движение агентов и бесконечно замедлявшие доставку их донесений. В этих условиях раскрытию намерения противника могло бы помочь только радиоподслушивание. Но сербы располагали этими вспомогательными средствами связи так же мало, как и наши балканские войска.

Генеральный консул в Салониках Реми Квятковский, удивительно подвижной в разведывательной службе, и прикомандированный к нему бывший консул в Нише капитан Генрих Гофленер находились слишком далеко от района последних боев, чтобы быть в состоянии осведомлять нас своевременно. От пленных сербской национальности сербы получали сведения о слабости австрийских войск.

Это привело нас к катастрофе. Только после, сломав хребет их войсковой организации и на долгое время сделав войска сербов неспособными к наступательным действиям, мы узнали, насколько сербы сами пострадали. [95]

Во время кратковременного вторжения сербов в Сирмию весьма ярко выявились настроения части населения, враждебные в отношении Австрии. Торжественные встречи противника, разжигание страстей среди лиц не сербской национальности, нападения на ваших солдат из-за угла, разрушение железнодорожных линий в ближайшем нашем тылу, — все это показывало, что и на собственной территории мы находились, как в настоящей неприятельской стране. Нередко жители района Савы подавали сигналы через реку противнику. Переброску с сербского фронта 2-й австрийской армии якобы выдал староста Кленакской волости.

В Боснии только исключительная строгость помогла подавить элементы, враждебные Австрии. В Фоча были расстреляны 71 чел., производившие на нас нападения. 19 октября в Долня-Тузла военно-полевой суд присудил 18 чел. к смертной казни через повешение. Характерно, что убийцы австрийского престолонаследника — Принцип, Габрилович и Грабеч — не могли быть оставлены для отбывания своего наказания в центральной тюрьме в Ценика, ввиду того, что под следствием за подозрительные интриги находились один караульный инспектор тюрьмы и православный сербский духовник.

Во время продвижения русских появились особенно опасные симптомы: появление новобранцев с траурными значками, явное нежелание маршевых частей отправляться на фронт, уклонение от поставок конского состава и транспортных средств, братание с русскими военнопленными, распространение прокламаций, большей частью русского происхождения (так называемые прокламации Ренненкампфа), распространение воззваний царя и Николая Николаевича к славянам, эксцессы со стороны населения при выступлении из Праги 3-го маршевого батальона 28-го пех. полка и 59-го и 60-го ландштурмовых батальонов из Пизека. В противовес сообщениям военного командования Праги о все более грозных настроениях, городской голова называл их «единичными» случаями.