Повенчанные небесами, или Моя маленькая тайна (СИ) - Фомина Татьяна

— А сейчас идем посмотрим, что там приготовила нам мама. Идем? — переспрашивает у Снежаны, и она согласно кивает. — Ух ты! Кашка! М-м-м, как вкусно! Сам бы съел! Ам-ам-ам! — Шутит, и моя дочь опять смеется, отбирает у Богдана ложку и засовывает себе в рот.

— Вкусно?

Снежа кивает, цепляет сама и протягивает ложку Богдану.

— Это мне? — звучит так, словно ему только что предложили манну небесную, а не обычную кашу. Делает вид, что пробует, и причмокивает от удовольствия. — А маме дадим?

Глаза моей крошки загораются, и следующую ложку дочь протягивает мне.

С горем пополам нам удается накормить Снежану. Богдан очень осторожно стирает с ее щечек размазанную кашу. Детские стульчик и столик, специально купленные для кормлений, стоят пустые. Дочке намного удобнее сидеть на коленях своего папы, с которых она не собирается слазить.

У Богдана звонит телефон.

— Ну-ка, давай посмотрим, кто это нам решил помешать. — Богдан достает из кармана телефон. — О, доча, это важно. Можно я отвечу?

Хочу забрать у него Снежану, чтобы она не мешалась, но Богдан отмахивается, принимая вызов.

— Да, Паш. Узнал? — Взгляд Богдана меняется на совершенно серьезный, хотя до этого, когда он смотрел на Снежу, в нем было столько нежности.

Я внимательно слежу за ним, тоже желая узнать, что произошло.

— Так, Паш, можно еще раз повторить, — просит Бессонова, заметив мой взгляд. — Ты на громкой, если что. Да, Юлиана радом. Так что без… лишней лексики. Молодец, что понял.

Богдан кладет телефон на стол и включает громкую связь. Снежана тянет к «новой игрушке» свои ручки, но Богдан качает головой, и (о чудо!) дочь послушно опускает свои загребущие пальчики и замирает, сидит тихо, как мышка.

— Ты оказался прав, Дан: номер Юлианы в черном списке, — произносит Павел после приветствия. — Только он не подписан, а висел как рекламный спам.

— Подожди, но ведь я сам видел ее номер в телефонной книге.

— И такой есть. Под именем «Юлиана» подписан другой номер. Цифры почти те же, кроме одной. Предпоследней. Именно поэтому мы сразу не заметили замены, а Игорь Алексеевич наизусть номер не помнил, всегда набирал из телефонной книги. Он просто звонил на совершенно другой номер. Так что никакого фокуса здесь нет, только человеческий изворотливый ум и смекалка.

— Направленные не в ту сторону… — Зло бросает Богдан.

— Почему не в ту. Как раз в ту. Елена добилась желаемого. Ее муж, наконец, перестал звонить старшей дочери, решив, что та сама не хочет с ним разговаривать. Все гениальное просто.

— Да уж… Паш, ты узнал, кому принадлежит этот номер?

— Думаешь, надо? Я со стопроцентной гарантией могу сказать, что номер записан на Елену. Она регистрирует новый номер, а поскольку гудки на него всегда шли, то по идее, должен быть и телефон.

— Думаю, надо, Паш. И номер, и телефон. Ты сообщил Игорю Васильевичу?

— Нет. Ты же просил только разобраться.

— Хорошо. Спасибо. Я сам ему позвоню. Скинь мне все скрины.

Богдан завершает вызов и задумчиво барабанит пальцами по столу, невидящим взглядом смотрит прямо перед собой. По его сжатым губам и застывшему льду в глазах, могу судить, что он не просто зол. Очень зол. Но его злость тихая, и это пугает еще больше.

Снежана сидит, не шелохнувшись. У меня бы она уже вся извертелась, а тут будто подменили. Она внимательно смотрит, как Богдан стучит пальцами и начинает тоже хлопать ладошкой, вызывая у Богдана улыбку. Его взгляд мгновенно меняется, становится теплым и нежным.

— Правильно, именно так и надо.

Он переводит взгляд на меня.

— Юлиана, ты готова разговаривать с отцом?

— Думаешь, это хорошая мысль?

Мои страхи, что папа все узнает, накатывают на меня с новой силой.

— Я считаю, что он должен знать правду. Принимать ее или нет — его право. Но не думаю, что он обрадуется, когда узнает, что и его держали в доме за дурака.

В моей голове пока не укладывается, как так можно.

— А? — Я перевожу взгляд на Снежану, которая хлопает по широкой ладони Богдана уже двумя ручками.

— Нет, про Снежану, я пока не буду говорить, — обещает Богдан, и я незаметно выдыхаю. — Пока он не разберется со своей супругой, не нужны нам лишние проблемы. Да, Снежана?

И Снежана очень сильно кивает головой, встряхивая своими кудряшками.

— Вот и правильно. Пойдем пока к маме, а мне нужно серьезно поговорить с твоим дедом.

Смотрю вслед Юлиане, а у самого в груди щемит. В том, что случилось со мной, в большей степени виноват я сам. Спешил, не уследил за движением. Но она… Она точно ни в чем не виновата.

Чем Юлиана так мешала Елене, что та пошла на обман? Неужели только для того, чтобы ее муж прекратил любое общение со старшей дочерью? Банальная ревность? Возможно. Но мне кажется, что была другая, более весомая, причина. И единственный ответ, который сейчас напрашивается сам собой — Елена как-то узнала, что свадьба не состоится, и была с этим не согласна. Только на что она рассчитывала? Ведь если бы не авария…

Нехорошая мысль обжигает разум, и я с силой сдавливаю переносицу, чтобы упорядочить мысли. Неужели она думала, что я никогда ничего не вспомню? Хотя, если учесть «заботливость» моей бывшей супруги, то восстановление памяти мне не грозило. Как же я жалел, что не оставил «лечебный» чай для экспертизы. Все-таки не помешало бы узнать, чем поила меня заботливая женушка со своей мамой. Или же Даша все же была не в курсе?

Верчу в руке телефон. Наш последний разговор с Игорем Алексеевичем был не самым приятным. Он мне не поверил. Совсем. И я не уверен, что он станет меня слушать сейчас. В его глазах я выглядел неблагодарным, особенно после того, сколько он для меня сделал после аварии, хотя никаких упреков вслух не прозвучало. Но они читались в его взгляде.

Наверное, не стоило бы не ворошить это змеиное гнездо, но тогда я буду ничем не лучше Дарьи, если не скажу ему правду.

Решительно набираю рабочий номер Новицкого, надеясь, что хотя бы сюда не дотянулась своими длинными щупальцами Елена.

— Слушаю, Богдан. — Отец Юлианы так быстро ответил на звонок, словно ждал его, сидя с телефоном в руке, хотя в его графике это непозволительная роскошь.

— Здравствуйте, Игорь Алексеевич.

— Может, ты объяснишь уже, что за игру в Шерлоков Холмсов вы с Бессоновым устроили? — бросает нетерпеливо.

— Никакой игры, Игорь Алексеевич. Я всего лишь хотел убедиться, что Юлиана действительно отказалась с вами общаться.

— Убедился?

— К сожалению, в обратном. Юлиана звонила вам и писала сообщения. Последним было поздравление с вашим днем рождения.

— Богдан, никаких поздравлений я не получал!

— Все правильно. Вы не могли их получить, потому что ее номер у вас заблокирован.

— Ерунда! Я не мог взять и заблокировать телефон своей дочери. Неужели ты хочешь упрекнуть меня в том, что она для меня ничего не значит?!

— И, тем не менее, настоящий номер Юлианы у вас в черном списке.

На другом конце повисает тишина, и я продолжаю:

— Номер, на который вы звонили Юлиане после ее отъезда отличается одной цифрой. Я выслал на вашу рабочую почту все скрины.

— Подожди, ты хочешь сказать, мало того, что кто-то внес ее номер в черный список, так еще и добавил вместо него чужой?

— Именно так.

— Ты меня разыгрываешь?

— Зачем мне это надо? Я бы мог совсем не сообщать вам об этом.

— Допустим. — Соглашается после небольшой паузы. — Но кто это сделал?

— Этого я знать не могу, Игорь Алексеевич.

Прямых доказательств вины его жены у меня нет, а предположения — это всего лишь предположения.

— А Юлиана? Она…

— Узнала только сегодня утром, до этого она тоже считала, что вы не желаете ее больше знать.

Новицкий никак не комментирует, но спустя несколько секунд, бросает сухо:

— Я разберусь со всем, Богдан.

Будет он это делать, или нет, я не знаю, но с чистой совестью выполненного долга отключаю вызов и иду искать самых дорогих для меня девочек.