От убийства на волосок - Джек Ритчи

Мендоса встал со скамьи, почти не ощущая деревянного коромысла на плечах и веса подвешенных к коромыслу двух больших кувшинов. Луис продавал в городе лимонад от восхода солнца до тех пор, когда голодные сумерки ночи не совершали набег из пустыни на раскаленные улицы.

Мендоса пересек площадь, прошел мимо фонтана, потом через мостик над сточным каналом и, передвигаясь в тени сгибавшихся под тяжестью фруктов апельсиновых деревьев, направился прямо к муниципалитету, темному и безмолвному в своем дряхлом великолепии особняку. Часть особняка занимало полицейское управление, у входа в которое стояло несколько мотоциклов.

Внутри, за стеклом, разделяющим дежурное помещение от улицы, одетый в лохмотья лысый нищий что-то объяснял сидевшему за столом полицейскому. Другой нищий лежал, вытянувшись на деревянной скамье, в маленькой камере за железными прутьями. Мендоса нахмурил брови и пошел дальше, свернул за угол в узкую улицу, где его вновь поглотили тени. Вскоре он очутился на другой площади, еще более пустынной, пересек и ее, углубился в еще одну узкую улицу, очень похожую на ту, где он проживал. По обеим ее сторонам громоздились старые и молчаливые дома с темными или прикрытыми ставнями окнами без единого в них проблеска света, свидетельствующего о присутствии жильцов.

Пройдя примерно половину улицы, Мендоса внезапно остановился и посмотрел назад. Тени никого не скрывали. Никто за ним не следил. Но три человека, находившиеся в доме, напротив которого Луис стоял, знали, что он здесь. Несколько секунд Мендоса пребывал в нерешительности, думая, справится ли он с заданием. Шансы против него. Другие, кого постигла неудача, лежали в могилах, застреленные охранниками Генерала.

Приняв решение, продавец лимонада вошел в дом. Трое мужчин ожидали его в небольшой гостиной, погруженной в полутьму. На столе горела старая керосиновая лампа. Мендоса поздоровался с каждым из присутствующих. Один из них, седовласый старик, сохранял на мертвенно бледном высохшем лице непроницаемое выражение. Двое других были сравнительно молоды. Примерно того же возраста, что и Луис, темноволосые, как и он, с такими же, как и у него блестящими добрыми карими глазами, взгляд которых, однако, выражал на этот раз гнев и жажду мести.

Старика звали дон Гонзало Апонте. Профессор, оставшийся без студентов, аристократ без средств к существованию. Тонкими махинациями генерал Масиа лишил его поста в университете, выдворил из родового поместья, ценного, скорее, памятью, чем гордыми, но превратившимися почти в руины постройками. Кроме того, Масиа конфисковал принадлежавшую профессору землю. Соответствующие приказы подписал губернатор, являвшийся всего лишь марионеткой диктатора. Масиа хотел, в сущности, одного — сломить дух дона Гонзало Апонте.

Но сделать это оказалось далеко не просто. Профессор, будучи старым и физически слабым человеком, тем не менее обладал железной волей и твердым характером. Лично отомстить Генералу он не мог. Но ведь вокруг были другие, ненавидевшие диктатора. Многие присоединились к тайной оппозиции, возглавляемой Апонте. Девять храбрецов уже погибли при неудачных попытках убить Масиа. Бандиты — так о них писали продажные газеты, искажая правду по указанию Генерала.

Думая о мертвых, закопанных в пустыне после расстрела, Апонте кивнул головой Мендосе в знак приветствия.

— Значит, ты пришел, — сказал профессор, оглядывая сухощавую фигуру продавца лимонада.

— Я же сказал, что приду, — пожал плечами Луис.

— Твой друг Эстебан рекомендовал тебя, — Апонте сделал жест рукой в сторону сидевшего справа от него молодого человека. — Ты знаешь, чем ты рискуешь?

— Знаю.

— Девять наших людей уже погибло.

— Им не повезло.

— Да. Смерть — это всегда невезение. Ты еще можешь передумать…

— Я решился. Бесповоротно.

Легкая улыбка чуть тронула синие губы старика.

— Прекрасный ответ. Но позволь спросить. Почему ты готов рисковать жизнью?

— Потому, что я беден, сеньор. Мне нужны деньги.

— Многие бедны, но…

— Может быть, им нравится их жалкое существование.

— Значит, ты идешь на это только ради денег?

Мендоса нахмурился, затем отрицательно покачал головой.

— Генерал — дьявол во плоти. Его охранники — бешеные псы. Они испытывают наслаждение от убийства людей. Особенно Панчо Негрон, застреливший моего друга. Генерал должен умереть.

Апонте утвердительно кивнул и сложил вместе ладони. На одном из пальцев сверкнул бриллиант.

— Ты готов?

— Да, сеньор.

— Ты сделаешь это завтра. Ты знаешь, где расположена резиденция губернатора?

— Да.

— В полдень к особняку подъедут один за другим три автомобиля. Вторая машина предназначена для Генерала. Охранники перекроют улицу. Один из них будет сопровождать Масиа, когда тот направится из особняка к автомобилю… — Приступ сухого кашля потряс тщедушное тело профессора. Прижав кулак ко рту, Апонте справился с кашлем и посмотрел на Мендосу. — Генерала будет охранять дюжина вооруженных людей.

— Я уже это слышал, — ответил Мендоса.

— Ты будешь один. Никто не придет к тебе на помощь. Шансы против тебя.

— Да, против, — согласился Луис. — Но я сыграю, тем не менее, в эту игру. Пусть я один против двенадцати. Но у меня есть преимущество.

Апонте не понял, в чем состоит это преимущество, и попросил разъяснить.

— Все очень просто. Они, эти двенадцать, — важные люди, охранники Генерала. А я… я лишь бедный продавец лимонада… Охранники вряд ли заподозрят меня в чем-либо. Кроме того, у меня есть план.

— Какой же?

Мендоса чуть улыбнулся.

— Я хотел бы не говорить о нем сейчас. Удастся он или нет, вы узнаете об этом завтра.

Апонте посмотрел на молодых людей, сидевших по обе стороны от него, и пожал плечами.

— Как тебе угодно, — сказал профессор, обращаясь к продавцу лимонада.

— А где деньги, что мне обещали? — спросил тот.

— Я вижу, ты не забыл о них.

— Моя семья не забыла, — ответил Мендоса. — Я решился на это ради семьи.

Апонте посмотрел продавцу лимонада прямо в глаза.

— Завтра утром в «Таверне матадоров» ты получишь свои деньги. А в остальном я желаю тебе удачи.

— Мне нужно нечто большее, — заметил Мендоса. — Помолитесь за меня. — С этими словами он повернулся на каблуках и вышел из дома.

— Храбрый человек или дурак, или…

— Или что? — спросил Эстебан.

— Или, возможно, провокатор.

— Нет. Луис — честный человек.

— Не спорю. Но, если его интересуют только деньги, он может обратиться к Генералу. Тот щедро вознаградит любого предателя.

— Я поручился за Мендосу. Он не предаст.

— Хочется верить, — сказал Апонте. — Завтра все прояснится. Но в чем заключается его план? — продолжил вслух размышлять профессор. — Он почти наверняка проиграет. Шансы на спасение ничтожны. Мендоса может убить Генерала. Но как он выстоит против дюжины охранников? Может быть, он хочет умереть?

— Нет, — ответил Эстебан, задумчиво уставясь перед собой. — Мендоса — бедняк. А бедные — всегда отчаянные люди. Потому что им нечего терять.

— Мне он показался человеком, владеющим собой, — заметил Апонте, медленно вставая. На его утонченном лице проступила печать усталости. Руки слегка дрожали. Его собеседники приготовились уйти. Они попрощались и направились к двери. Апонте остановил их.

— Да, кстати, о деньгах. Думаю, вам следует передать их Мендосе в запечатанном пакете через бармена. На всякий случай…

— Я доверяю Луису. И сам передам ему деньги, — сказал Эстебан.

Город просыпался очень рано. Постепенно после сонной мрачной тишины жизнь в нем наполнялась обычным шумом и суетой. Когда большие бронзовые часы пробили один раз, Мендоса подошел к огромной главной двери собора. Ее украшали вырезанные из дерева фигуры святых, лики которых были изъедены древоточцами и отполированы временем почти до неузнаваемости. Луис перешагнул через порог и очутился во внутренней части собора. Там, казалось, никого не было. Но Мендоса различил в полумраке коленопреклоненную, одетую во все черное фигуру. Уши продавца лимонада уловили быстрый, похожий на тихое посвистывание шепот. Свечи тускло мерцали на алтаре. Слева темнела часовенка, напоминающая небольшой грот. Мендоса вошел в нее, ощутив неподвижную прохладу в воздухе. Несколько зажженных свечей блестели как желтые драгоценные камни. Они, эти свечи, горели перед статуей смуглолицего святого, являвшимся при жизни кровным братом таких, как Мендоса. Луис стал на колени и начал молиться…

Уже рассвело, когда Мендоса вернулся домой. Внезапно он почувствовал усталость и лег в постель. С уже полузакрытыми глазами он услышал знакомые звуки, и улыбка заиграла у него на лице. Его трехлетняя внучка легонько прошлепала босыми ножками по полу и выбежала во дворик, чтобы погладить привязанного к столбу ягненка.