Завещание рождественской утки - Дарья Донцова

– Успокойся, Люсенька, все будет хорошо…

Она вытерла нос о рукав моего платья.

– Вера сказала, что я ее эксперимент. Она хотела попробовать, получится ли у нее с женщиной… ну… Понимаешь?

Я кивнула.

Людмила опустила голову.

– Вилка, мне никогда не нравились мужики, я всегда спала только с женщинами, влюблялась в них, как последняя дура. А бабы… Они же бабы! Все, независимо от ориентации, подлые, злые, лживые. Никогда счастья не было, плохо мои романы заканчивались. Знаешь, как у нас с Веркой началось? Она в первых числах декабря подошла ко мне и говорит: «Люся, есть возможность слетать за счет «Элефанта» на зимние каникулы в теплый уголок. Могу взять одного человека, неболтливого, непротивного, спокойного. Хочешь со мной?» Я, конечно, согласилась. А кто откажется? Поездку Филиппова организовала по высшему разряду: ВИП-зал аэропорта, бизнес-салон в лайнере, пятизвездочный отель. Нам предоставили шестикомнатное бунгало. У меня и мыслей никаких в отношении Веры не было! Она никогда о своей жизни не распространялась, с издательским народом не якшалась, я считала ее обычной теткой. А Филиппова в первую ночь ко мне в постель залезла…

Коткина обхватила голову руками и заговорила, как диктор, читающий вслух текст, – ровным, не окрашенным эмоционально голосом.

Глава 22

Коткина не кричала на всех углах о своих сексуальных пристрастиях. Наоборот, она старательно скрывала, что не любит мужчин, была приветлива с парнями из «Элефанта» и нарочно хамила сотрудницам издательства. И чем больше Люсе нравилась какая-нибудь девочка с ресепшн или младшая редакторша, тем сильнее она ей грубила. Парочку красавиц Людмила выжила с работы, поняв, что не может справиться со страстью, выдаст себя. Испугалась этого и живо поспособствовала увольнению девушек. Любовниц она находила в клубах, барах, на просторах Интернета и всегда тщательно проверяла, чтобы очередная обожэ не имела ни малейшего отношения к книгоиздательскому бизнесу и прессе. Длительных связей у Коткиной давно не было, как правило, страсть горела несколько дней, от силы месяц. И уж конечно, ей в голову не могла прийти идея обольстить Веру.

Две недели Коткина жила словно в раю. Филиппова призналась ей, что поездку на Мальдивы организовала сама, заплатила собственные деньги, откровенно сказала:

– Люся, я тебя давно полюбила, но стеснялась подойти.

Коткина, шокированная таким поворотом событий, поинтересовалась, как Вера догадалась, что она лесбиянка. И услышала в ответ:

– Я посещаю иногда клуб «Утка во хмелю» и видела тебя там. Сначала я офигела, а затем обрадовалась: Люсенька, оказывается, из наших, значит, можно завязать отношения. Но опасалась проявить инициативу. Потом подумала: собственно, какого черта? Чего я боюсь? И оформила нам путевки.

Когда они вернулись в Москву, роман разгорелся еще жарче. Люся летала по «Элефанту», не чуя под собой ног. Она похудела, похорошела, стала выглядеть лет на десять моложе.

– Ты прямо как новобрачная на следующий день после свадьбы, – съехидничал однажды Яков.

Коткина слегка встревожилась (они с Филипповой совершенно не желали афишировать среди коллег свою любовь), но быстро нашла ответ:

– Мне привезли из Америки шикарные витамины, они повышают иммунитет и настроение.

Каждый вечер Люся проводила у Веры. Она строила планы, видела в мечтах, как вместе с Филипповой, выйдя на пенсию, колесит по всему миру, посещает Италию, Францию, Германию и обязательно Китай. В Поднебесной есть прекрасные врачи, Вере и Людмиле дадут целебные травы, они оздоровятся, проживут много-много лет и умрут в один день…

Коткина судорожно вздохнула.

– Меня ослепило и оглушило, я ничего вокруг не замечала. А следовало кое на что обратить внимание – Верка-то наша была с большими странностями. Я наткнулась у нее в комнате на куклу-вуду, вместо лица у нее фотка какого-то мужика была. Черно-белая, похоже, на принтере отпечатанная. Выглядело это отвратно…

Не сдержав любопытства, Людмила спросила у Веры:

– Ты веришь в колдовство?

Филиппова покраснела, тряпичную жуть в шкаф спрятала и рявкнула:

– А вот это не твое дело!

Часа через два Вера подошла к Коткиной со словами:

– Извини, не хотела тебя обидеть. Никому не рассказывала, но для тебя сделаю исключение. Давно-давно один человек всю мою жизнь порушил – не поверил, не выслушал, не помог, не отвел к врачу, а жестоко и больно наказал. А ведь я была не виновата! Я болела, мне требовался доктор. С тех пор ненавижу его, мечтаю, чтоб с ним самое ужасное случилось. Чтоб сдох поскорее. А он все живет и живет. Иногда погуглю его в Интернете, думаю, помер небось. Фигушки! Скоты живут вечно. Два года назад я автора пиарила, который книги по магии выпускает, и разговорилась с ним. Тот сказал, что надо сделать куклу-вуду, дать ей имя врага, хорошо бы фото его приклеить, а потом иголкой в него, сигаретой, иголкой, сигаретой…

Вера с такой ненавистью произнесла последние слова, что у Люси мурашки по коже побежали, и она непонятно зачем поинтересовалась:

– А как зовут твою куклу?

– Андрей, – скривилась Вера. – Все! Не хочу больше говорить о нем! Пожалуй, выпить мне надо. Сделай нам коктейль.

Людмила пошла к бару, понимая, что Вера разнервничалась из-за воспоминаний, и дала себе слово более вопросов о колдовстве не задавать.

Счастье накрылось медным тазом тринадцатого февраля.

Одиннадцатого Люся не осталась в коттедже у любовницы, поехала домой – надо было разобраться с коммунальными платежами. Еще она хотела собрать кое-какие вещи, прихватить горшки с цветами и перетащить их к Вере. Коткина решила сделать подруге подарок на День всех влюбленных: объявить, что теперь будет жить у нее. Сборы заняли весь следующий день.

Тринадцатого, вместо того чтобы ехать на службу, Коткина, забив свою иномарку сумками, отправилась в коттедж. Причем Филипповой она предварительно не позвонила – хотела сделать сюрприз. Люся знала, где Вера держит ключи от дома (в саду, в вазоне), и полагала, что она укатила в «Элефант». Коткина планировала разобрать свои шмотки, навести в доме порядок, приготовить вкусный ужин и встретить Веру словами: «Завтра четырнадцатое, День святого Валентина. Я люблю тебя и останусь навсегда с тобой, нас разлучит только смерть».

И вот, напевая себе под нос бравурную мелодию, Людмила, держа одной рукой горшок с пальмой, открыла дверь, сбросила сапоги, куртку, вошла в гостиную – и, выронив вазон, заорала. В кресле у телевизора развалился совершенно голый мужик, увидав вошедшую, он по-бабьи взвизгнул и прикрылся журналом.

Первой опомнилась Люся:

– Кто вы? Что тут делаете?

– А ты откуда взялась? – схамил незнакомец.

Коткина испугалась и попятилась. Ей только сейчас пришло в голову, что в дом забрался вор или бомж, решивший с комфортом провести время в теплом помещении.

Но через минуту в гостиной возникла… Вера, одетая в прозрачный халатик. Она мгновенно накинулась на подругу:

– Зачем ты приехала?

Ничего не понимающая Люда залепетала:

– Растения привезла… вещи…

– Почему не позвонила? – наседала Филиппова.

Люся только моргала. А мужик встал и, сверкая голой попой, убежал прочь.

– Это кто? – прошептала наконец Коткина.

– Садись, надо поговорить, – велела Вера.

Людмила опустилась на диван. Ей неожиданно стало страшно, хотелось крикнуть: «Не надо! Молчи! Не желаю ничего знать!» Но язык прилип к нёбу. Филиппова же, наоборот, трещала без умолку.

– Люся, я прекрасно к тебе отношусь, но наши дальнейшие отношения невозможны. Я не лесбиянка, живу с мужиками, с тобой решила поэкспериментировать. Парни-то народ ненадежный, или мне одни козлы по жизни попадаются. Сначала вроде с ними любовь-морковь, а потом претензии, занудство, в них просыпаются шейхи, они хотят видеть меня исключительно на кухне, завидуют моим заработкам, истерики закатывают. Тьфу! Последний принц таким дерьмом оказался, что я подумала: может, бабы лучше? И пошла в клуб «Утка во хмелю». А там увидела тебя. Ты мне на самом деле нравилась, я провела на Мальдивах чудесные две недели. Но когда мы вернулись, очарование прошло. Люсенька, ты замечательный человек, моя единственная подруга, но в постели мне с тобой не особо хорошо. Уж извини, я без мужика не могу. Давай просто дружить? Найдешь себе новую любовницу, моложе, красивее меня.

– Мне нужна ты, – тупо произнесла Коткина.

– Я никуда не денусь, – сказала Вера, – мы останемся самыми близкими людьми.

Люся растерянно моргала. Она никак не могла поверить увиденному, надеялась услышать от Веры про внезапный приезд брата, который внаглую ходит по дому сестры без трусов… Истина дошла до нее с большим опозданием.

– Ты мне изменила? – прошептала Людмила. – С мужчиной? А как же наши планы жить вместе?

– Их строила ты одна, – жестко произнесла Вера. – Я тебя со шмотками к себе не приглашала, цветы в горшках привозить не просила. Хотела только проэкспериментировать, каково это – спать с бабой. И поняла: не могу.