Продавец швейных машинок - Стенли Морган

— Расс! — позвала моя нимфа.

Я одним глотком осушил стакан и поднялся, с сожалением думая, что это только сон, и Мики-Маус вот-вот разразится звоном, который выведет меня из оцепенения.

Войдя в ванную, я увидел задернутую занавеску, а на стуле возле ванны желтые брючки, белый свитер, кружевной лифчик и крохотные желтые трусики.

— Никак до спины не достану, — пожаловалась Хелен. — Помоги мне, пожалуйста…

Honni soit qui mal y рense. Да устыдится тот, кто об этом дурно подумает.

Часа в четыре Хелен разбудила меня, зажав мне ноздри кончиками пальцев.

— Просыпайся, соня, — потребовала она, лаская спящего Фридриха. Какой ты у меня большой мальчик! Должно быть, много молока пьешь, да?

Она принялась тереться о меня всем телом. Фридрих затрепетал.

— О, я вижу, ты ещё растешь, — захихикала Хелен. — Ах, проказник, ты меня опять хочешь!

Внезапно она одним прыжком оседлала меня и, запрокинув голову назад, закрыв глаза и закусив губы, принялась скакать вверх-вниз.

— Ооо-оо! Аа-ааа! — стонала она, а я гордо ухмылялся — приятно все-таки чувствовать, что доставляешь женщине такое удовольствие.

Когда час назад Хелен попросила меня потереть ей спинку, я сперва решил, что ослышался, но уже в следующий миг она подтвердила серьезность своих намерений, лихо отдернув занавеску и представ передо мной в столь полюбившемся мне костюме Евы.

Потом мы отправились на скачки. Наездницей Хелен была поистине неутомимой. Она загнала подряд двух или трех жеребцов, прежде чем я провалился в блаженное небытие.

— Аа-ааа! О, Рассел Тобин…! — кричала она, скача во весь опор на моем взмыленном мустанге. — Боже, как замечательно! Ох, он меня проткнет!

В следующий миг она испустила вопль, который, должно быть, услышали на Северном полюсе, и распласталась на мне в полном изнеможении.

Я довольно расхохотался.

Пару минут спустя Хелен пришла в себя, жалобно простонала, открыла глаза и поцеловала в шею. Следующий поцелуй пришелся в сосок, следующий в пупок, а ещё следующий…

Недоуменное поначалу выражение на её лице сменилось недоверием, перемешанным с благоговейным ужасом, а потом — восхищением.

— Ты женат? — внезапно спросила она.

Я покачал головой.

— Зря, — сказала она. — Ты ужасно жесток по отношению к какой-то бедной девушке.

Я рассмеялся.

— А почему ты вышла замуж? — в свою очередь, поинтересовался я.

Хелен сразу посерьезнела.

— Для страховки. — Чуть помолчав, она добавила. — Хотя, наверное, зря.

— Он хоть тебя любит? — спросил я.

— Его никогда нет дома. Вот и сейчас он в Аргентине. Я его уже больше трех месяцев не видела.

— А чем он занимается?

— Строит. Сейчас возводит какой-то мост. И всегда в самых Богом забытых местах.

— А ты не можешь ездить с ним?

— Нельзя. Компания не разрешает. Слишком опасно.

Она нежно погладила меня по щеке.

— Ты даже не представляешь, Рассел Тобин, что ты для меня сделал. Я уже на стенку лезла!

Я, в свою очередь, поцеловал её и сказал:

— Я очень рад, что подвернулся вовремя.

— Не думай, я не какая-нибудь нимфоманка, — поспешно добавила Хелен. Просто стало совсем невмоготу, а тут пришел ты, такой высокий, красивый…

Я стиснул её в объятиях.

— Это просто из-за погоды.

— Нет уж! — глаза Хелен заблестели. — Если мне нужен мужчина, он должен стать моим. — Ее рука метнулась вниз и сграбастала Фридриха. Желательно, вот такой…

Я рассмеялся, прижал её к себе, и некоторое время мы просто лежали и молчали.

Внезапно она подняла голову и недоуменно посмотрела на меня.

— Слушай, а как ты вообще здесь очутился?

Я расхохотался.

— Я собирался загнать тебе дорогую швейную машинку.

Хелен нахмурилась.

— Я бы не сказала, что пять фунтов это очень дорого.

— О, это только для прикрытия. Я хотел продать тебе совсем другую машинку — роскошную и дорогую. Она у меня внизу, в автомобиле.

— А сколько она стоит?

— Пятьдесят фунтов.

— Что!

— Да, пятьдесят фунтов.

— Как, черт побери, ты намеревался раскошелить меня на пятьдесят фунтов?

— А вот как…

Вообразите себе: мы лежим с клиенткой нагишом, она играется со всеми частями моего тела, которые попадаются ей под руку, а я излагаю основные достоинства и преимущества "макси".

Когда я закончил, она спросила:

— И много тебе удается таким образом их продать?

— Миллионы!

Хелен глубоко вздохнула, словно борясь сама с собой.

— Что ж, в таком случае, мне, пожалуй, тоже стоит приобрести её.

Я удивленно вскинул голову.

— Ты не шутишь?

Она неохотно кивнула, потом улыбнулась и схватилась за Фридриха.

— Я, безусловно, её куплю, но при одном условии…

Я подозрительно посмотрел на нее.

— Каком же?

— Если ты поклянешься, что приедешь и сам покажешь, как она работает.

— Разумеется, мэм. Может быть, внести вас в список на еженедельное обслуживание?

— Ты можешь обслуживать меня ежедневно, — прыснула она. — Каждый день и с утра до вечера.

Я почувствовал, как заколотилось её сердце. Хелен нагнулась, чтобы пошептаться с Фридрихом, а минутой спустя она уже снова скакала во весь опор, пришпоривая меня так, будто за ней гналась целая свора собак Баскервиля.

— Аа-ааа! Оо-ооо! О, мой прекрасный, мой замечательный, мой огромный… продавец швейных машинок!

Хелен пришла к финишу первой. Когда её взвесили и объявили победителем, я сказал:

— Мне пора.

Она застонала.

— Может, останешься на ночь? Я приготовлю замечательный ужин.

Я покачал головой и поцеловал её.

— Я на работе. Мне ещё нужно отчитаться в штабе.

Хелен с нескрываемой неохотой выпустила меня из постели и мы вместе приняли платонический душ. Затем я спустился к машине и принес "макси".

— Ох, какая хорошенькая! — воскликнула Хелен, без особого, впрочем, восторга. — Что ж, Расс, я возьму её.

— Откровенно говоря, я не очень представляю, на кой черт тебе сдалась швейная машинка, — сказал я, оглядывая роскошную квартиру.

Хелен пожала плечами.

— Захотелось вдруг. Мы с Крис решили, что займемся шитьем — чтобы избавиться от скуки.

— Крис?

— Да, ты её знаешь. Она тебя впустила.

— Ах, да.

Значит, блондиночке тоже можно предложить машинку!

— А ей, кстати, не нужна швейная машинка? — с деланным безразличием спросил я.

Однако провести Хелен мне не удалось. Она метнула на меня понимающий взгляд.

— Возможно… — протянула она. — Но это все, что ты ей загонишь, мой сладкий барашек.