Азбука «Аквариума». Камертон русского рока - Павел Владимирович Сурков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А сегодня «Åквариум» сотрудничает с лучшими звездами мировой музыки: в их составе играет легендарный барабанщик Лиэм Брэдли, а «родственником группы» стал гениальный флейтист Брайан Финнеган, лидер группы Flook. Да и БГ сегодня способен легко собрать такую площадку, как Королевский Альберт-холл, один из престижнейших лондонских залов, где играли все звезды, от Cream до The Who, и даже легендарный концерт памяти Джорджа Харрисона тоже проходил в Альберт-холле. И его до отказа заполняют зрители, пришедшие посмотреть на Åквариум International – международный проект, основу которого составила сами-понимаете какая группа «с маленькой помощью друзей»: признанных звезд мировой музыки.
Да и сам БГ стал дружить и общаться со множеством западных звезд: от Дэвида Боуи до Лу Рида, про которого в архиве есть мощная байка, как тот привез Гребенщикова к себе домой с призывом «Давай писать песни!» Но Рид сочинял так: врубал на полную мощность восемь двухэтажных колонок Marshall и ревел гитарой, как самолетным двигателем. А БГ сочиняет под акустическую гитару – и даже отойдя на приличное расстояние от дома Рида, он все равно ничего, кроме гитарного рева не слышал: «Звук был как атомная война».
И эта столь ценная дверка в большой рок-шоу-бизнес приоткрылась во многом благодаря Дэйву Стюарту. За что ему, конечно же, отдельное спасибо и нижайший поклон.
Я
Последняя глава этой книги должна быть о чем-то наиболее важном: а что, согласитесь, может быть важнее для автора, чем он сам? Поэтому последняя глава будет не только об «Åквариуме». Она будет еще и обо мне самом.
Да, я веду отсчет всем концертам «Åквариума», на которых я был, и когда я после очередного выступления оглашаю измененную, теперь уже трехзначную цифру – многие не верят. Тем не менее это факт: я был на многих концертах «Åквариума». Вернее, так: я был на всех концертах «Åквариума», на которые мог попасть.
Это были разные концерты – ни один не был похож на предыдущий, каждый концерт – штучная история, уникальная, рождающаяся здесь и сейчас (вот тут напрашивалось слово «импровизация», но я вовремя поостерегся – импровизация у «Åквариума» имеет место быть, но в строго допустимых пределах: ровно столько, сколько можно и нужно – репетируют они с невероятной самоотдачей и, будучи фантастическими профессионалами, понимают, как сделать так, чтобы зритель не понял, где на концерте импровизация, а где – строго отрепетированный кусок).
Но пришла пора рассказать немного и о личном общении с «Åквариумом» – без него никуда, ведь не просто так я решил написать эту книгу: значит, некоторым образом что-то личное запрятано на этих страницах, правда?
Я – совсем еще ребенок, приехавший в свой первый самостоятельный Ленинград-Петербург, рядом нет взрослых, и мы с моим приятелем стоим посреди Невского, поезд пришел полчаса назад, никаких планов пока нет, вписок к знакомым хиппарям тоже пока нет, на часах – начало восьмого. И где-то на углу Рубинштейна человек ловит такси.
– Гребенщиков! – говорит мне мой приятель, а я скептически возражаю: ну, в самом деле, какой Гребенщиков будет в восемь утра ловить машину на Невском. Тем не менее наши пути пересекаются: мы подходим к «голосующему» ровно в тот момент, как подкатывает машина. Я набираюсь смелости и громко спрашиваю:
– Простите, а это вы? – глупее фразы не придумаешь, и человек отвечает мне абсолютно логично:
– Это я.
– Скажите, а можно автограф? – утро идиотских фраз продолжается не менее идиотской просьбой. Человек же лишь улыбается в ответ:
– Я не пишу, я пою, – говорит он мне, садится в машину и уносится прочь.
Ну а теперь – быстрая перемотка: проходит много лет, я уже не мальчик и пребываю совсем в другом статусе, я – журналист, не самый, надо сказать, непопулярный, и я иду за кулисы концерта, чтобы поговорить с БГ. Нет, это не интервью, это просто большой московский концерт «Åквариума», и за кулисами – практически вся столичная музыкальная тусовка. Борис Борисович сидит во главе стола, еще разгоряченный после концерта, и маленькими глотками пригубляет виски.
И я понимаю: время настало.
– Борис Борисович, – говорю я (виски во мне, кажется, уже поболе, чем в нем), – а вот лет двадцать назад я как-то хотел у вас в Питере автограф попросить.
– Да? – улыбается Гребенщиков. – И что же?
– Не дали, – говорю. – Сказали, что не пишете, а поете.
Улыбка расплывается по лицу БГ, он чуть приспускает очки и подмигивает.
– Ну, попробуй сейчас, – говорит он мне заговорщицки. – Вдруг получится?
Стоит ли говорить, что в тот вечер у меня все получилось?
Л спустя еще полчаса я вижу, как БГ медленно идет к выходу из клуба – и понимаю, что надо срочно что-то сделать. Что-то такое, чтобы… Ну, в общем, чтобы высказать все то, что я думаю и чувствую.
Я понимаю, что.
В моем кошельке, в отделении для мелочи, лежит артефакт. Медиатор самого Джерри Гарсиа – когда-то, будучи в Штатах, я попал на концерт Grateful Dead – кто бы знал, что тур станет для Гарсии одним из последних! – и поймал медиатор главного повелителя всей мировой рок-психоделии. И я догоняю Гребенщикова, вытаскивая из кошелька тот самый медиатор.
– Подождите, Борис Борисович! – кричу я. – Вот, это вам. Медиатор Джерри Гарсии.
БГ останавливается. Вертит в руках черный кусочек пластмассы. А потом быстро и сильно обнимает меня.
– Это царский подарок, – говорит он.
Проходит еще несколько лет.
Я на Пушкинской, 10 (см.), и мы слушаем только что вышедший «Архангельск» – БГ прихлебывает чай и все так же улыбается из-под очков.
– Да, – вдруг произносит Гребенщиков, – вот тут я играл тем самым медиатором.
Думаю, после этих слов я имею полное право оставить одну (последнюю) главу в этой книге лично за собой. В конце концов, я тоже немного поучаствовал в истории «Åквариума». Ну, самую малость.
Эта книга – рассказ о знаменитой рок-группе «Åквариум», составленный ее многолетним поклонником – публицистом, продюсером, писателем Павлом Сурковым. Фактически Павел создал своеобразный алфавит из творчества «Åквариума» и вызванных им аллюзий, где переплетены реальные события из жизни группы, фантазии
