Когда говорят мертвецы. 12 удивительных историй судмедэксперта - Клас Бушманн

показаться, что дело раскрыто. Ход событий таков: ссора, удар, падение. Смерть. Так или иначе, все доказательства, собранные в ходе расследования, указывали именно на такой сценарий. И теперь еще вот эта находка на черепе. Наконец-то, кажется, все встает на свои места!

Но, к сожалению, такую логику я вынужден опровергнуть. Потому что у мертвой женщины не было перелома черепа или кровоизлияния в мозг.

«Мозг находится в полости черепа, но не заполняет ее полностью, он довольно сильно сморщен, термофиксирован и тверд, при этом явно выражено гниение. Мозг поддается расслоению: мозговое вещество и кору можно отделить друг от друга, однако желудочки головного мозга и церебральные артерии уже неразличимы. Следы крови в головном мозге не идентифицируются, доказательства внутричерепного кровоизлияния отсутствуют. Узлов и очагов кровотечения не выявлено».

Большая рваная рана, которую мы обнаружили среди остатков волос Марианны Ф., на первый взгляд выглядит впечатляюще, но сама по себе она определенно не представляет опасности для жизни. Тем более, что кость черепа под ней цела. Действительно, от кровоизлияния в мозг можно умереть и без перелома черепа, например, если на мозг пришелся сильный удар и началось кровотечение, но тогда бы мы обнаружили внутричерепное кровоизлияние. Однако такового мы при вскрытии не увидели.

Мы зафиксировали свежее кровоизлияние на коже головы, что означает, что женщина получила эту рану при жизни. Кровоизлияние, вероятно, превратилось бы в синяк, а рваная рана — в большой шрам. Но, опять же, от этого не умирают. Если только человек истечет кровью от такой травмы черепа снаружи. Теоретически это возможно, но на практике маловероятно. Даже если бы мы обнаружили так называемое «эпидуральное» (то есть находящееся над твердыми мозговыми оболочками) скопление крови внутри черепа, это тоже ничего не доказало бы в этом случае. То, что обычно является верным признаком сильного, смертельного удара по голове, может произойти и после смерти — если труп был сожжен: когда череп подвергается сильному нагреву, сосуды в твердых мозговых оболочках могут разорваться, что приведет к такому же скоплению крови. Это называется «эпидуральная ожоговая гематома». Остается только травма головы. Что она значит для нас в контексте предполагаемого преступления?

Первый вариант: травма возникла в результате сильного удара по голове Марианны Ф., например, во время жестокого и в конечном итоге смертельного удара.

Второй вариант: травма головы также могла возникнуть в результате неудачного падения после толчка, если в жертву кто-то врезался, или во время драки.

Или, третий вариант, Марианна Ф. сама упала посреди своей захламленной квартиры и ударилась головой. (Подозреваемой Сьюзи позже так понравится этот вариант, что она в конце концов остановится именно на нем.) Четвертый вариант: травма возникла в результате падения, вызванного совершенно другими причинами, например, сердечным приступом. Поскольку сердце и мозг на вскрытии можно оценить только в очень ограниченной степени ввиду того, что они сильно подверглись гниению, мы не можем исключать и этого.

Если вкратце: перед нами труп (по крайней мере, часть его), но мы не знаем ничего. Это тоже не редкость в нашей практике. В некоторых случаях интуиция нам что-то подсказывает, может быть, у нас есть даже сильное подозрение, но, конечно, и то, и другое я могу высказать только как частное лицо, а не как эксперт. Как эксперт я придерживаюсь фактов. «Даже после вскрытия причину и характер смерти определить нельзя. Причина смерти не установлена. Характер смерти неизвестен», — пишу я в своем рапорте для суда.

Я не удивлен, что обвинению это не нравится. Но неоднозначные результаты вскрытия не оставляют мне выбора. Сьюзи все равно осудили, но дали ей далеко не такой большой срок тюремного заключения, как если бы ее вина была бы однозначно доказана и Сьюзи с Крисом судили бы за убийство или за непредумышленное убийство.

От чего же все-таки умерла Марианна Ф.? Я думаю, от удара ножом в ссоре, но доказать этого я не могу. Эксгумация же ее тела на берегу озера определенно могла бы стать частью сценария для остросюжетного детектива…

11. Реанимация

В один из ничем не примечательных ноябрьских дней в вестибюль больницы на севере Берлина входит Анна П. Ей 35 лет, она замужем, у нее есть четырехлетняя дочь. Анна стройная и абсолютно здоровая женщина. Это запланированный визит. Дело в том, что за шесть недель до Рождества Анне должны сделать операцию по поводу врожденной деформации нижней челюсти. Оперироваться ей посоветовал ее стоматолог: кривые зубы — это не только косметическая проблема, в дальнейшем они также могут стать причиной головных болей, возможно также их преждевременное выпадение.

Как известно, подобные операции мы называем «плановыми», поскольку на данный момент времени такое вмешательство не является экстренным. Момент времени для плановой операции можно выбрать относительно свободно — ведь нет ни срочности, ни экстренных показаний. Так, несколько лет назад я сам перенес операцию по выпрямлению носовой перегородки, а в 30 лет мне удалили миндалины, потому что осенью и зимой я постоянно страдал от боли в горле.

Пусть даже деформация челюсти не является серьезным заболеванием и практически не оказывает влияния на качество жизни, Анна, конечно, имеет полное право отдаться в руки челюстно-лицевого хирурга для исправления этого дефекта. Так же как, на мой взгляд, любой человек волен исправлять хирургическим путем свой нос, грудь или что-то еще. (И я говорю это не потому, что один из моих лучших друзей, который раньше работал со мной на «Скорой помощи», теперь стал успешным пластическим хирургом.)

Скажем, что выбранный хирург выполнил все, что от него требовалось: во время операции, продолжавшейся несколько часов, Анне справа и слева рассекли костные ткани нижней челюсти, вытянули подбородок на пять миллиметров вперед, а под коренными зубами вживили в челюсть металлические пластины и винты, чтобы кости там снова срослись. Операция прошла без осложнений.

На следующий день, в среду, лицо Анны сильно опухло, но она приходит в сознание после наркоза, самое страшное уже позади. Ей установили что-то вроде скоб, так что верхняя и нижняя челюсти пока соединены. Соответственно, пациентка не может открыть рот, но так сделано специально. В первые несколько дней только что прооперированная нижняя челюсть должна оставаться неподвижной.

Однако днем больной внезапно становится плохо, у нее возникает ощущение, что ей трудно дышать. Она начинает паниковать. Врачи, которые в этот момент находятся в ее палате и намерены провести с Анной глотательные упражнения, относятся к ее жалобам серьезно. Возможно, думают они, отек в полости рта, а также слюна и слизь в горле затрудняют дыхание. С помощью отсасывающего катетера толщиной