Ноша - Татьяна Нелюбина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позвонил папа по скайпу, я как раз педали крутила. Все тренажёры ему показала. Последние события с ним обсудили, про Трампа и Меркель поговорили. Папа Меркель «Кофточкой» называет:
– У неё всегда такие красивые кофточки. Одного покроя, но разноцветные.
Кофта, блейзер, жакет, пиджак – не знаю, что она носит.
Я дальше свои педали крутила, листала журналы.
Позвонила Юля, вся в слезах, извинялась за всё, что мне наговорила, сама не знает, что на неё нашло:
– Вы меня, пожалуйста, извините!
– Да я уже всё забыла, Юля, дорогая, не бери в голову!
– Спасибо!
Папа, когда в моём далёком детстве сердился на меня, говорил:
– Вот кому-то свекровь достанется.
Да ни за что! Костьми лягу, а классической свекровкой не стану.
Так, не расслабляться!
В журнале, Petra называется, я наткнулась на текст:
«Вы любите друг друга – и всё равно ругаетесь иногда? У нас есть волшебные слова для того, чтобы помириться».
А ну-ка, ну-ка, это же самое то – волшебные фразы!
Я слезла с велосипеда, под присмотром тренерши проделала всё, что нужно, в сауне полежала и присела в комнате отдыха.
Что за волшебные фразы Petra нам предлагает?
Я буду лучше ругаться с тобой, чем другого любить.
Ах.
Домой приду, подожду, когда ругаться начнём, и нежно скажу:
– Я буду лучше ругаться с тобой, чем другого любить.
Огорошу его, так сказать.
Он пальцем у виска покрутит, заявит:
– А я лучше буду другую любить, чем с тобой вечно ругаться!
Ой, напугал!
И таких одиннадцать волшебных фраз.
По одной в день буду произносить.
Через одиннадцать дней, ха-ха, посмотрим, что будет.
– Чувствуешь ли ты себя достаточно мною любимым?
Это дословный перевод вопроса «Fühlst du dich von mir genug geliebt?»
Другими словами:
– Чувствуешь ли ты, как я тебя люблю?
Об этом я Акселя и спрошу, когда приду домой с Митькой. Посмотрим, сработает ли.
Я забрала Митю из садика и задала волшебный вопрос:
– Дорогой, чувствуешь, как мы с Митей тебя любим?
– А я вас.
Смотри-ка. Сработало!
– Иди сюда! – позвал Аксель.
Я прильнула к окну.
Только что сидела на балконе под дождём, курила и думала: было б похолоднее, снег бы пошёл.
И вдруг… за окнами… всё бело! Снег повалил крупными хлопьями.
Сейчас в самый раз было бы задать следующий волшебный вопрос:
– Помнишь наш первый вечер?
Не задала. Я сама его не помню. Мы слишком давно женаты.
Я включила настольную лампу, взялась за очередной перевод. (Не требующий сосредоточения, я переводила справки, документы, свидетельства).
Но что-то же было в нём, отчего я запала?
Да от того и запала, что он немец был! Ни на кого из наших не похож, такой… иностранный. Совсем, совсем другой, нежели наши.
И следующую волшебную фразу я тоже напрочь отвергла:
– Ты всё ещё тот, в кого я когда-то влюбилась.
Неправда!
Ложь!
Он изменился! Он не особенным оказался, он – на всех похож! Это в Москве он особенный был, а здесь – как все!
А я в Москве была похожа на всех, но он заметил меня! А теперь я – не такая, как все, и это выводит его из себя.
Губы мне не даёт красить:
– Только русские пользуются яркой помадой.
И что? Хочет видеть рядом с собой серую мышь?
И хлоп! Мышеловка захлопнулась.
Пришёл Митя, потёр глазки кулачком.
– Люся, пойдём спать. Я проснулся, а тебя нет. Я испугался.
– Мне надо поработать…
– Ну, пожалуйста, Люся.
– Пойдём.
– Ты мне спинку погладь.
– Поглажу.
И гладила, пока сама не задремала.
Но встала, поработала час, два.
Аксель тоже корпел за своим столом.
Подойду и скажу:
– Du gehörst zu mir. Ты принадлежишь мне.
Да он взбесится!
Я бы взбесилась. Не выношу собственников.
Но, возможно, в этой немецкой фразе есть какие-то нюансы, нам, русским, непонятные? Даже если мы здесь долго-долго живём?
Наступлю сама себе на горло и выдавлю:
– Я благодарна тебе за всё.
Но звучит, как при прощании. Он превратно поймёт. И цель будет достигнута – совсем не та, ради которой я тут ужом извиваюсь…
– Я тебя уважаю.
Вот этого мой точно не оценит.
– Ну-ну! – зубоскалить начнёт. – Вы, русские, как за воротник заложите (а то сам не закладывает), так и выпытываете друг у друга: ты меня уважаешь?
А я ему в ответ последнюю волшебную фразу:
– Яне могу без тебя.
Едва я это скажу, он отпрянет. Узрит в этих словах мою зависимость от него. А это ему не понравится. Ему нравятся независимые, самостоятельные женщины. Немки, скорее всего.
И так мне обидно стало. Я тут роюсь в женских журналах, выискиваю волшебные фразы, а он!..
– Мне в браке с тобой стало дискомфортно, – он сказал.
Я спросила:
– Что ты предлагаешь? Развод?
– Развод?! Почему у тебя всегда только крайние меры?!!
Да, почему?
Я и моргнуть не успела, как он схватил куртку и выбежал на улицу.
Теперь-то я знала, что не то говорила, мне надо было к нему подплыть, в глаза заглянуть и выдохнуть ещё одну волшебную фразу:
– Keiner küsst wie du,
И меня смех разобрал. Иду я этак вальяжно к нему и шепчу на ушко: Никто так не целует, как ты,
– Что?! – вскинется муж. – А сколько их у тебя было?!!
Типа того: есть с кем сравнивать?
Есть!!!
Аксель
Я проснулся в страхе. Чего вчера наговорил жене, почему её нет рядом? А, она Митю в сад повела.
«Ребята, давайте жить дружно», – простонал я про себя, не помню, из какого мультика Мити.
«Чем больше видишь стран, тем родина милее». Это я помню откуда. Дю Беллуа, трагедия «Осада Кале».
Это напрямую о Людмиле. Чем дольше она здесь живёт, тем…
Она уедет.
Оставит меня.
А сын? Сына не оставит!
Не оставит, в отпуск будет к нему приезжать.
Но Митю не оставит!
Нет, Митю не оставит, никуда не уедет.
А тебе, брат, пить надо меньше, не будет всякая чепуха лезть в голову.
О, моя голова! Дайте мне крепкого кофе!
Не надо было вчера в бар заглядывать. Но я замёрз. А там весело было. Молодые художники мне ликбез преподали. Жалко, я всего не запомнил, одни столбики в голове, как его, конспект:
постмодерн – начало 1978 постмодернизм – по сей день перепостмодерн деконструктивизм дизайн и время Лакшми Бхаскаран поп-арт (банки пепси)
оп-арт (оптические эффекты)
космический стиль анти-дизайн (Дали) (красные губки)
хай-тек (центр Пампиду – восхищение технической конструкцией, всё, что раньше
