( Не ) пара для губернатора - Анна Жукова

сердце сжалось от сожаления, горя, я перенесла на себя боль девочки, примерила её, почувствовала её замешательство оттого, что мама не шла, ребёнок навоображал поди себе самое ужасное.

— Я не могу допустить, чтобы Полиночка видела свою маму… такой, просто не могу, — Беркутов решительно мотнул головой.

— Я не хочу вмешиваться, но мы могли бы попробовать попытаться соединить дочь и мать, я бы могла поговорить…

Ваня осёк меня.

— Умничка моя, — поцеловал крепко, так что сердце зашлось.

Я обняла его, чмокнув в плечо. Мы вновь опустились на подушки. Мои глаза смыкались и я слушала, как его сердце теперь успокоенно билось. Он первым уснул, а я ещё гоняла кое-какие думки. Я не хотела отказываться от Вани, но тема будущих детей меня волновала. Мне предстояло много работы, ведь по возвращении в дом губернатора я зайду на его порог невестой.

Глава 30

Неделю спустя

От лица Лены

Мы ехали в тонированном автомобиле, возвращаясь домой, и Беркутов с кем-то дискутировал по телефону. Его ладонь лежала на моём колене и отвлечённо то поглаживала его, то сжимала, в зависимости от тона её владельца.

Я усмехнулась, и Ваня заметил, отвлекаясь от телефонного разговора. Пронзил многозначительным взглядом, а рука поднялась выше по бедру, между ножек, интенсивно поглаживая, пальцы коснулись чувствительного местечка.

Я одёрнула юбку, но Иван был неумолим. Глазами указала на водителя, попробовав охолонуть мужчину. Мой губернатор загадочно улыбнулся и щёлкнул кнопкой под своим сиденьем. Окошко, соединяющее одну половину, где находился водитель, с той, где находились мы, не спеша начало закрываться.

Я охнула, когда Беркутов, сбросив вызов, одним движением усадил меня на колени, мои бёдра распахнулись, и я гостеприимно приземлилась на его напряжённый пах.

— Здесь у нас ещё не было, Леночка, — прошептал он и провёл ладонями по моим бёдрам, приподняв юбку, обнажив ягодицы в узких трусиках, — эти кружевные чулки, — прошёлся пальцем по кромке тонкого предмета женского гардероба, в конце смачно ударив по ягодицам, тут же сжав их.

— Конечно, не все же поверхности ещё протёрли, сначала во дворце, а потом на яхте, а дома ещё сколько предстоит, — саркастично проговорила я, но меня охватило возбуждение, предвкушение опасности.

Я потёрлась о его член, набиравший крепость, и кинула настороженный взгляд в сторону плотно закрытого окошка.

— А он… услышит? — спросила я шёпотом, прижавшись к Ивану, позволяя ему целовать мою шею.

— А ты хочешь? — насмешливо.

— Совсем, что ли… — возмутилась я.

— Ну вот мы и проверим, насколько тихой ты можешь быть, — его руки жадно освобождали от блузки мою грудь, а добравшись грубо смяли её.

Иван вновь положил ладони мне на ягодицы и хлопнул по ним, вмявшись пальцами. Затем ладони, окатив мурашками всё моё тело, добрались до внутренней стороны бедра, стало совсем внизу горячо. Горячо и влажно.

— Потекла… — восхищённо, сместив ластовицу трусиков в сторону.

Звук расстёгиваемой ширинки показался мне очень громким, и я, как нашкодивший котёнок заурчала от чувства опасности и сладкого предвкушения.

Палец Ивана кружил по клитору, разжигая меня. Я тёрлась о его крепкий член киской.

— Попрыгай, — прошептал он.

Я приподнялась и, расслабившись, пропустила его в своё тело, привыкая к ощущению острой наполненности, улыбнувшись тому, что теперь он в полной моей власти. Приблизила к нему своё лицо, и он потянулся за поцелуем, но вместо этого я резко приподняла бёдра, наслаждаясь трением, и также резко опустилась. Ваня ахнул и простонал одновременно, всё также сжимая мои ягодицы.

Ещё и ещё. Схождение наших тел было настолько восхитительно-острым, что глаза Ивана заволокло похотью, сделав их тёмно-серыми, и в то же время он выглядел удивительно-беззащитным. Беркутов смотрел с ноткой восхищения и того чувства, от которого у меня щемило временами сердце.

Я поцеловала его. Сильно. Насколько могла. В губы прошептав признания в любви, слыша от него вторящее моим словам. Мы совсем обезумели, когда я хотела простонать, но вовремя опомнилась зажав руками рот. Иван беззвучно рассмеялся, но тут же и сам откинув голову назад, прохрипел.

Я двигалась напористо, вцепившись в лацканы его идеально отглаженного пиджака. Мерно приподнимаясь и опускаясь, срывая с его губ приглушённые стоны.

Ускорилась, прикусив губу. Ваня едва сдерживался, чтобы не кончить, желая дождаться меня. Просунул руку к киске и его палец закружил на клиторе. Трение и настойчивая ласка сделали своё дело. Я замерла, задрожав, падая в его объятия, пока он бешено долбил по моей истекающей соками, пульсирующей киске, сам взрываясь во мне, выплёскиваясь вовнутрь горячей жидкостью.

— Сладкая… — шептал Ваня, успокаивающе поглаживая меня по спине.

Мы успокаивали дыхание и нежно целовали друг друга. У меня всё ещё дрожали ноги, когда я медленно скатилась с мужчины, поправляя одежду. Обратила внимание на его брюки, когда он приводил себя в порядок.

— У тебя пятно, — хихикнула я, положив голову на плечо.

— Пусть завидуют, — твёрдо проговорил Беркутов, но затем улыбнулся, повернув голову в мою сторону.

— Мы как маленькие с тобой, — прошептала я и вновь поцеловала его.

— Если ты продолжишь меня целовать, нам ещё придётся покружить возле дома, — Ваня поиграл бровями.

— Вот же… — выругалась, едва удержав всё остальное в себе, слегка отстранившись от него.

Авто притормозило перед воротами дома, дождавшись, пока они открылись и окончательно остановилось перед домом. Я посмотрела в спину губернатору и остановилась, притормаживая и его. Он обернулся ко мне, недоумённо смотря мне в глаза.

— Что такое? — заботливо, нежно.

— Я из-за Полины. Она не потерпит никого рядом с тобой. Кроме мамы. Это будет проблемой, Вань.

— Она ребёнок, Леночка. Тем более ты ей очень нравишься…

— Как няня, Ваня, — прервала его я.

Он подошёл ко мне и положил ладони на щёки, чуть сжав их.

— Мы решим и эту проблему, Лен, главное, что мы с тобой вместе.

— Позволь мне помочь девочке, позволь мне попробовать, у Полины через два месяца день рождения и я бы могла поговорить с её мамой. Она могла бы прийти и мать, и дочка увиделись бы…

— Ты не знаешь, о чём просишь, — твёрдо возразил Ваня.

— Мы могли бы попытаться, а потом я бы объяснила девочке,