Утро ночи любви - Наталья Андреева

– Ух, ты!

Алина молча улыбалась. Когда он вышел из подъезда, сделала пару шагов навстречу и подставила щеку, которой Котяев, смутившись, едва коснулся губами. Сегодня она была под стать своей машине: предметом роскоши. В коротком облегающем платье и белых сапогах под колено из тончайшей кожи. На глазах – огромные солнцезащитные очки. Все видели, что Алина приехала к нему, видели, как он поцеловал ее и как полез в ее машину. С одной стороны, момент триумфа, а с другой... Как непременно подумал бы Штирлиц, «это провал». Похоже, она сделала это нарочно.

– Что случилось? – спросила Алина, когда машина тронулась. – Ты чем-то недоволен?

– Теперь весь дом будет судачить! Им пищи для сплетен на месяц хватит!

– Разве тебе не лестно?

– В свете последних событий... – он тяжело вздохнул.

– А что случилось?

Он не выдержал и рассказал о Лехиной просьбе, Павле Андреевиче и о Капустиной. Алина расхохоталась:

– А чего ты хотел? Андрей, твой поступок, конечно, благороден, но ты забыл, в какой стране живешь. Это же наши люди.

– А наши люди выходят что, сволочи? – разозлился он.

– Нет. Это очень милые люди. Они просто испорчены мыслью, что большие деньги – это деньги обязательно халявные. Для большинства работа лишь прикрытие, а не основной источник дохода. Каждый ищет лазейки, ловчит, выгадывает, приспосабливается к обстоятельствам, иначе ноги протянешь.

– Ты-то откуда знаешь? Ты что, работала?

– Я занимаюсь бизнесом, не забывай. Есть белая бухгалтерия и, само собой, есть черная. Без этого не выживешь. Не расстраивайся так. Живи как все. В конце концов, это забавно.

– Что забавно? Воровать забавно? – ощерился он.

– Андрей, не передергивай. Случай забавный. Постой... ты, выходит, боишься, что тебя за руку поймают?

– Ну, я же взял.

– У кого взял? У этого... Боброва?

– Да, получается, что нет. У Павла Андреевича.

– Ну, за Павла Андреевича можешь быть спокоен, – усмехнулась Алина. – А Боброву никто не поверит. Да его еще поймать надо.

– Ловят бабочек, – нахмурился он.

– Старо. В смысле, старая шутка. Из какого-то фильма. Очень уж старого. С бородой.

– Старое не значит плохое.

– Тогда носи вещи из бабушкиного сундука.

– А при чем тут вещи? Я о вечном.

– Ах, о вечном... – протянула она насмешливо. – А не рано ты о вечном заговорил? Мы едем отдыхать или мы едем ссориться?

– Мне казалось, ты все понимаешь.

– Я понимаю. Понимаю, что тебе надо расслабиться. Завтра ты уже не будешь об этом помнить. И никто не будет. Мы едем веселиться!

Она рассмеялась и прибавила газу. Ух, какая это была машина! Лучше в ему никогда не ездить на таких машинах! Лучше и не знать, что они есть! На них смотрели все, и чуть ли не пальцем показывали. И пытались разглядеть: а кто ж так едет, в такой шикарной машине? И все-таки это был момент триумфа, а что касается разоблачения... Да кто его боится?

... Возле ночного клуба, куда они приехали в начале одиннадцатого (спасибо пробкам!), была толпа. У входа красовались секьюрити с квадратными челюстями и такой же конфигурации плечами, меж ними ртутным шариком перекатывался вертлявый парнишка, изображая кипучую деятельность. Он то и дело на кого-то покрикивал, кого-то хватал за руку, в основном симпатичных девчонок, переругивался с парнями, стоящими за ограждением, и зорко следил за паркующимися машинами.

Алину на красной «Бентли» парнишка заприметил сразу и издалека разулыбался. Пропустили их беспрекословно, хотя одежда Андрея Котяева явно не соответствовала рангу заведения. Он в третий раз за день почувствовал себя избранным. Это опять был момент триумфа: стоящие за ограждением завистливо вздохнули. Какой-то парень попытался пройти, приклеившись к ним, но его тут же завернули:

– Куда? Назад осади.

– Ну, е-мое! Почему нельзя, а?

– Сначала к дантисту, – строго сказал вертлявый.

– Ну, е-мое!

В клубе было душно и много народа. Он не сомневался, что работают кондиционеры, это была та особая духота, которая клубится над разгоряченной спиртным и бешеными плясками толпой, создается ее раскаленным дыханием, обжигающим желанием близости и высочайшим градусом ее настроения. Это заразно.

Протиснуться к танцполу было невозможно, хотя веселье еще только-только начиналось, все столики были забиты людьми. Сначала ему все это не понравилось. Не привык, народу много, на девицах мало одежды, а те, которые на сцене, готовились снять последнее. Очень уж резвый был старт и потому непонятно, что ждет на финише. Он невольно напрягся. Алина тронула за руку:

– Сюда.

По винтовой лестнице они поднялись наверх. Здесь тоже были столики, но имелись и свободные места. Было как в театре, самые лучшие и дорогие билеты именно здесь, в ложах на самом верху: внизу резвился плебейский партер, манящие телодвижения танцующих девиц были предназначены большей частью богам, взирающим на них с небес второго этажа. И это уже был четвертый момент, когда сладко замерло сердце. Интересно, после которого сносит крышу? Он еще пока держался.

– Ничего особенного.

– Что? – повернулась к нему Алина. – А я тебе говорила.

Она потянула его за руку, к дивану, обитому алым бархатом, утопленному в таких же алых портьерах. Повсюду была позолота, может быть, и сусальная, но при таком освещении все казалось настоящим. Отовсюду гремела музыка, казалось, она и через поры в коже проникала в каждую клеточку, в каждый кровеносный сосуд, отчего казалось, что даже внутри стоят мощные динамики. В голове вертелось только одно слово: Византия. Откуда и почему, он и сам не знал. Какое роскошное варварство! К ним тут же подошел официант. Андрей Котяев взял протянутое меню, на цены старался не смотреть. Алина улыбалась.

– Плачу я, – хрипло сказал он. Воздух здесь был такой, что пьянил и без спиртного, но без спиртного здесь было не принято. Сюда приходили веселиться, то есть пить, танцевать, творить безобразия и сорить деньгами.

Она рассмеялась:

– Ну, разумеется, платишь ты! Легкие деньги надо легко тратить, тогда их будет много! Гуляй, веселись! Я буду коктейль и мясо, они знают, как я люблю. А ты заказывай, что хочешь.

– И я коктейль! Самый большой и самый крепкий! Гулять так гулять!

Он посмотрел вниз. Женщин было больше, чем мужчин, и все если не красавицы, то очень хорошенькие. Можно прямо здесь, сейчас, проводить конкурс красоты, победительница запросто возьмет корону Мисс мира, если пренебречь условностями и политикой. Красота в чистом виде, голая в прямом смысле этого слова. На сцене тоже были супермодели и почти безо всего, в алых кожаных бюстье и трусиках-стрингах. Они, пританцовывая, окружали шест, вокруг которого плавно вращалась длинноногая дива с огненными волосами, постепенно снимая с себя одежду. Это был стриптиз, причем, не на десерт, и не на горячее, а на закуску. Еще одна девица танцевала на небольшой площадке почти вровень со вторым этажом, и была она чудо как хороша, должно быть, выиграла тот самый конкурс. Он смотрел, открыв рот. Сколько же здесь платят, если они готовы пожертвовать коронами первых мисс и гонорарами моделей?

Обернулся: Алина улыбалась. Тут он заметил, что двое сидящих за соседним столиком мужчин смотрят не на танцующую красавицу, а на нее. Это было уже не в первый раз, и он залпом хватил принесенный коктейль. В ушах зашумело: коньяк здесь не разбавляли, а дорогую водку не подменяли ледяной дешевой. Это был самый настоящий ерш, но по спине пробежался иголочками, а ноги мгновенно стали ватными. Он посмотрел на улыбающуюся Алину и тут же заказал второй коктейль. Кивнул на мужчин за соседним столиком и спросил:

– Ты их знаешь?

– Ну, разумеется.

– А они тебя?

– Ну, конечно.

– У тебя с ними что-то было?

– Какой ты смешной!

– Почему?

– Я не хожу сюда снимать мужчин.

– А они?

– Этот товар уже обесценился, – кивнула Алина на танцующую девицу. – Возможно, что она уйдет отсюда не одна. Но для этого ей надо очень постараться.

Она подняла бокал и кивнула сидящим за соседним столиком мужчинам. Те разулыбались и тоже подняли бокалы. Вскоре к ним с Алиной подлетел официант с бутылкой шампанского:

– От соседнего столика.

– Откройте. И принесите им розовое шампанское. От меня, – сказала Алина. – И запишите на мой счет.

– Я же сказал, что плачу! – возмутился он.

– Остынь. Это шампанское стоит не одну тысячу евро. А у тебя в кармане всего-навсего сто тысяч. Рублей, – жестко добавила она. – Или я чего-то не знаю?

– Сколько оно стоит?!!

Минус один. На пять моментов триумфа один момент позора.

– Давай выпьем. – Она подняла наполненный бокал. – Не огорчайся. В другой раз.

– Где здесь туалет? – он вытер струившийся со лба пот и поднялся.

– Там, – кивнула она через плечо. – Тебе покажут.

Он встал и, проходя мимо соседей, чуть не столкнулся с официантом, тот нес шампанское.

– От дамы за соседним столиком.

Мужчины посмотрели на бутылку и переглянулись.