Том 20. Избранные письма 1900-1910 - Лев Толстой

18 мая 1908. Ясная Поляна.

198. В. Г. Черткову

1908 г. Июня 1. Ясная Поляна.

Черткову.

Посылаю вам, милый друг, несколько страниц, написанных мною о теперешних смертных казнях у нас*. Это так мучает меня, что я не могу быть спокоен, пока не выскажу всех тех чувств, которые во мне это вызывает. Надеюсь, что вы поможете мне поместить это, если возможно, в русских газетах или, по крайней мере, за границей*. Не пишу вам своей рукой, потому что нынче чувствую себя очень слабым, а откладывать дело, о котором пишу, не хочется. Жду вас с великим нетерпеньем и любовью.

1 июня 08.

Двойную главу пятую предоставляю вам решить: выкинуть ли ее или оставить, и тогда следующие главы из V сделать VI и т. д.*.

199. П. Е. Щеголеву

1908 г. Июня 8. Ясная Поляна.

Очень благодарен вам, Павел Елисеевич, за присланное прекрасное издание о Грибоедове* и за обещание (если я верно понял) прислать «Русскую правду» Рылеева*.

Если декабристы и не интересуют меня, как прежде, как матерьял работы, они всегда интересны и вызывают самые серьезные мысли и чувства.

В вашей присылке есть «Дело о Грибоедове»*. Благодарю за него. Что с ним делать?

Еще раз благодарю вас за ваш подарок, остаюсь уважающий и помнящий вас

Лев Толстой.

8 июня 1908.

200. М. М. Стасюлевичу

1908 г. Июня 23. Ясная Поляна.

Уважаемый Михаил Матвеевич,

Посылаю вам отрывок рассказа Леонида Семенова*. По-моему, это вещь замечательная и по чувству, и по силе художественного изображения. Хорошо бы было ее напечатать, и напечатать поскорее. Это желание мое напечатать поскорее напоминает мне мой давнишний разговор с Островским. Я когда-то написал пьесу «Зараженное семейство», прочел ее ему и говорил, что я желаю, чтобы она поскорее была напечатана. Он сказал мне: «Что же, или ты боишься, что поумнеют?» Слова эти были совершенно уместны по отношению той моей плохой комедии, но теперь это другое дело. Теперь нельзя не желать того, чтобы поумнели и прекратились эти ужасы, но хотя и нельзя надеяться, всякое искреннее слово, выражающее возмущение против совершающегося, я думаю, полезно. Во всяком случае, поступите, как найдете нужным.

С искренним уважением и любовью к вам

Лев Толстой.

Ясная Поляна.

23 июня 1908 года.

201. В. Е. Чешихину (Ч. Ветринскому)

1908 г. Июля 22. Ясная Поляна.

Благодарю вас, Василий Евграфович, за присылку вашей очень хорошей и полезной книги о Герцене*.

Братски приветствую вас.

Лев Толстой.

22 июля 1908.

202. И. Ф. Тимонову

1908 г. Июля 22. Ясная Поляна.

Я совершенно согласен с выраженными в вашем письме мыслями* и, хотя уже прежде принял некоторые меры для предотвращения вмешательства церкви в мои похороны*, теперь намерен принять еще более действительные средства.

С совершенным уважением

Лев Толстой.

203. В. Г. Короленко

1908 г. Августа 16. Ясная Поляна. Ясная Поляна. 16 августа 1908 г.

Уважаемый Владимир Галактионович,

Близко знакомый мне человек просит меня устроить в печати прилагаемую статью*. Статья эта — дневник его впечатлений, как рабочего среди рабочих. Все здесь написанное совершенно правдиво и дает потому очень верное впечатление о состоянии, и преимущественно духовном — рабочих. Автор — человек очень образованный и чрезвычайно чуткий и не лишенный литературного дарования, потому думаю, что статья эта может пригодиться для вашего журнала.

Кроме того, должен сказать, что человек этот теперь очень нуждается и рассчитывает на гонорар, и потому я очень просил бы вас безотлагательно известить или меня, или его по прилагаемому здесь адресу о том, будет ли, или не будет принята его статья*.

Рад случаю непосредственно напомнить вам о себе и о нашем хотя и кратком личном знакомстве.

Дружески жму вам руку.

204. Бернарду Шоу

1908 г. Августа 17. Ясная Поляна.

Ясная Поляна, 17-го августа 1908 г.

Dear mr. Shaw*.

Прошу вас извинить меня, что я до сих пор не поблагодарил вас за присланную вами через г. Моода книгу*.

Теперь, перечитывая ее и обратив особенное внимание на указанные вами места, я особенно оценил речи Дон-Жуана в interlude* (хотя думаю, что предмет много бы выиграл от более серьезного отношения к нему, а не в виде случайной вставки в комедию) и The Revolutionist’s Handbook*.

В первом я без всякого усилия вполне согласился со словами Дон-Жуана, что герой тот, «he who seeks in contemplation to discover the inner will of the world… in action to do that will by the so-discovered means»* — то самое, что на моем языке выражается словами: познать в себе волю бога и исполнять ее.

Во втором же мне особенно понравилось ваше отношение к цивилизации и прогрессу, та совершенно справедливая мысль, что, сколько бы то и другое ни продолжалось, оно не может улучшить состояние человечества, если люди не переменятся*.

Различие в наших мнениях только в том, что, по-вашему, улучшение человечества совершится тогда, когда простые люди сделаются сверхчеловеками или народятся новые сверхчеловеки, по моему же мнению, это самое сделается тогда, когда люди откинут от истинных религий, в том числе и от христианства, все те наросты, которые уродуют их, и, соединившись все в том одном понимании жизни, лежащем в основе всех религий, установят свое разумное отношение к бесконечному началу мира и будут следовать тому руководству жизни, которое вытекает из него.

Практическое преимущество моего способа освобождения людей от зла перед вашим в том, что легко себе представить, что очень большие массы народа, даже мало или совсем необразованные, могут принять истинную религию и следовать ей, тогда как для образования сверхчеловека из тех людей, которые теперь существуют, также и для нарождения новых, нужны такие исключительные условия, которые так же мало могут быть достигнуты, как и исправление человечества посредством прогресса и цивилизации.

Dear mr. Shaw, жизнь большое и серьезное дело, и нам всем вообще в этот короткий промежуток данного нам времени надо стараться найти свое назначение и насколько возможно лучше исполнить его. Это относится ко всем людям, и особенно к вам, с вашим большим дарованием, самобытным мышлением и проникновением в сущность всякого вопроса.

И потому, смело надеясь не оскорбить вас, скажу вам о показавшихся мне недостатках вашей книги.

Первый недостаток ее тот, что вы недостаточно серьезны. Нельзя шуточно говорить о таком предмете, как назначение человеческой жизни, и о причинах его извращения и того зла, которое наполняет жизнь нашего человечества. Я предпочел бы, чтобы речи Дон-Жуана не были бы речами привидения, а речами Шоу, точно так же и то, чтобы The Revolutionist’s Handbook был приписан не несуществующему Tanner’y, а живому, ответственному за свои слова Bernard Shaw.

Второй упрек в том, что вопросы, которых вы касаетесь, имеют такую огромную важность, что людям с таким глубоким пониманием зол нашей жизни и такой блестящей способностью изложения, как вы, делать их только предметом сатиры часто может более вредить, чем содействовать разрешению этих важных вопросов.

В вашей книге я вижу желание удивить, поразить читателя своей большой эрудицией, талантом и умом. А между тем все это не только не нужно для разрешения тех вопросов, которых вы касаетесь, но очень часто отвлекает внимание читателя от сущности предмета, привлекая его блеском изложения.

Во всяком случае, думаю, что эта книга ваша выражает ваши взгляды не в полном и ясном их развитии, а только в зачаточном положении. Думаю, что взгляды эти, все более и более развиваясь, придут к той единой истине, которую мы все ищем и к которой мы все постоянно приближаемся.

Надеюсь, что вы простите меня, если найдете в том, что я вам сказал, что-нибудь вам неприятное. Сказал я то, что сказал, только потому, что признаю в вас очень большие дарования и испытываю к вам лично самые дружелюбные чувства, с которыми я остаюсь.

Лев Толстой.

205. Л. Н. Андрееву

1908 г. Сентября 2. Ясная Поляна.

Ясная Поляна. 2 сентября 1908 года.

Получил ваше хорошее письмо*, любезный Леонид Николаевич. Никогда не знал, что значит посвящение, хотя, кажется, и сам кому-то посвящал*. Одно знаю, что ваше посвящение мне означает ваши ко мне добрые чувства, то же, что я видел и в письме вашем ко мне, и это мне очень приятно.