Шоколад с перцем, или От любви бывают дети - Тара Сивик

Восторженный вопль ворвавшегося на кухню Гэвина и дробный топот его ног будто ведром холодной воды окатили. На сей раз я даже немного порадовалась, что у меня есть встроенный блокатор в виде четырехлетки. Еще один мой палец был бы облизан – и Картер оказался бы на полу, а я бы доказала ему, что гибкости мне не занимать.

Быстренько вытерев руки о надетый на мне фартук, я отвернулась от Картера и наклонилась к сыну.

– Теперь-то мне можно посмотреть, что ты нарисовал?

Гэвин крепко прижал бумагу к груди и покачал головой: нет.

– Я лисовал для кулалиста, – убедительно произнес он.

Я услышала смех Картера у себя за спиной.

– Хм, ты сказал «куралиста»?

– Агха, – кивнул Гэвин, сильно напирая на «гх».

– И позволено мне будет узнать, о ком это ты говоришь?

Гэвин указал на стоявшего за мной Картера:

– Его. Так папка его назвал, когхда мы его встветили.

От неловкости я застонала. Очень скоро папке предстоит понять, что Гэвин – попугай. Картер, конечно, любил покуролесить.

– Мне твое имя не нлавится. Где у тебя кулы? У тебя есть кулятник? – разъяснил Гэвин Картеру. – Все йавно я тебе кайтинку налисовал.

Рукой с зажатым в ней рисунком он обогнул меня и вручил картинку Картеру. Мельком глянув на нее, я успела разобрать: большой палка-палка-огуречик корчится от удара в пах, нанесенного маленьким палка-палка-огуречком.

– Что ж, теперь у меня есть фото в память о нашей первой встрече, – невозмутимо и тихо сказал Картер.

– Гэвин, а давай-ка ты будешь звать его Картером, – предложила я, подняв взгляд на Картера и вопросительно вскидывая брови, мол, подходит ли ему это.

Согласно кивнув, он опустился на корточки, и мы оба оказались глаза в глаза с Гэвином.

– Спасибо тебе большое за картинку, – с улыбкой сказал Картер.

С незнакомцами Гэвин сходился трудно, по большей части оттого, что я постоянно предостерегала его не разговаривать и не уходить с опасными чужаками. Теперь-то я понимаю: убеждать сына, что все незнакомые дяди хотят его слопать, было не самой лучшей придумкой с моей стороны. Помнится, совсем не весело было метаться в супермаркете и объяснять кучке ревущих малышей, стоявших в очереди, чтобы поглядеть на Санта-Клауса, почему мой малыш стоит в сторонке и вопит: «НЕ ПОДХОДИТЕ К НЕМУ! ОН ВАМ ПАЛЬЦЫ ОТЪЕСТ!» Но я смертельно боялась потерять Гэвина. Лиз пришлось убеждать меня не возить сына в ветлечебницу, чтоб там ему в шею вживили чип с Джи-Пи-Эс-навигатором. Впрочем, что-то подсказывало мне: всякий, кто заберет моего сына, скоро вернет его обратно. Кому охота будет сносить пинки в пах да ругань?!

Обычно Гэвин с незнакомцами не заговаривал, пока я его не подтолкну. Легкость, с какой он заговорил с Картером, меня поразила.

– Пожалуйста, Калтел. За мной папка плиедет, чтоб мама могла людям пиво подавать. Мы будем смотлеть кино, а мама говолит нельзя. Мне нужен пистолет, а еще я хочу собаку. Зато у моего дррруга Луки есть джип. Мы на нем по дворрру катаемся, а я коленку ушиб до крови, и мама мне на нее пластырь приклеила и велела мне «отррряхнуться», чтоб я не плакал, а ты знаешь, что вампиры кровь сосут?

– Гэвин! – рявкнул мой отец прежде, чем успела я.

Отец входил в магазин, когда Гэвин начал свою речь-предложение, и был уже почти на кухне, когда услышал, как внук его заложил. Я резко встала и, подбоченясь, бросила отцу в лицо:

– Пап, я же говорила тебе, что ему запрещено смотреть ужастики.

– Эй, Калтел, я за слабеньких, сучий потлох! – завопил Гэвин.

– Гэвин Аллен! Хочешь, чтобы я тебе в рот мыло сунула? – сурово спросила я.

Гэвин дернул плечами:

– Мыло на вкус – как флуктовые леденсы.

Мой отец обошел стойку и подхватил Гэвина прежде, чем я успела пнуть его, как футбольный мяч.

– Прости, Клэр, про вампиров тут как-то вечером по кабельному показывали, а больше смотреть было нечего. Пусть тебя порадует то, что малый глаза закрывал, когда шел, ну, читай по губам: с… е…ка…с, – пояснил он.

– Супер, – буркнула я.

– Я сиси видел! – издал радостный вопль Гэвин.

– Ладно, может, и подглядел разок-другой, – признался отец.

Вот надо же, Гэвин выбрал время вести себя совсем как… Гэвин, в общем-то, и, конечно, именно тогда, когда объявился Картер. Неудивительно, что тот за последние минуты даже не пикнул. Обалдел, наверное.

Я оглянулась и увидела, что Картер стоит себе смирненько и через мое плечо пристально смотрит на папку. Я вовремя повернулась обратно, чтоб уловить, как отец уставил пальцы растопыркой в глаза Картеру, так же как это на днях проделали Гэвин и Лиз.

Похоже, у нас вдруг семейное приветствие нарисовалось.

– Пап, перестань. Картер, вы ведь еще не познакомились, как полагается? Это – мой отец, Джордж.

Картер протянул руку для пожатия:

– Очень приятно… Сэр.

– Обойдемся без ф…у…ф…л…а, – оборвал его отец.

Но, когда ему приходилось выговаривать слово по буквам, в его голосе не слышалось угрозы. В присутствии Гэвина не могло быть иначе.

– Я за тобой слежу, понял? Я во Вь-е-тэ-эн-а-ме был, парень, у меня до сих пор шрапнель от б-о-м-б в коже сидит. Тебе нравится запах напалма поутру, сынок?

– ПАП! Хватит! – прикрикнула я.

Склонившись, я чмокнула Гэвина в щеку:

– Увидимся позже, малыш. Веди себя хорошо с папкой, ладно?

Сын лукаво дотянулся рукой и попытался стянуть вниз перед моей кофточки:

– Покажи мне свои сиси.

Я перехватила его ручку прежде, чем ему удалось запустить ее мне за воротник и выставить кое-что на всеобщее обозрение, и исподлобья мрачно глянула на отца, который стоял себе в сторонке и давился от хохота.

– Эй, не я его этому научил. Он, должно быть, сисятник.

Картер прыснул было, но тут же осекся, как только отец резко повернулся и, не скрывая угрозы, спросил:

– А ты, Картер, сисятник?

– Я… ну… хм… я… нет.

Обняв Гэвина, я шепнула ему на ушко:

– Дома покажу. Скажи Картеру «до свидания».

– Пока, Калтел! – с улыбкой произнес Гэвин и махнул рукой, когда отец повернулся и направился из кухни.

– Папа, а что такое Нам? Это палк? Мы туда пойдем? – слышала я, как сыпал вопросами Гэвин, пока они шли к выходу. Тяжко вздохнув, я повернулась лицом к Картеру.

– Извини за все это, – промямлила я. – Целиком и полностью пойму, если ты прямо сейчас развернешься и дашь деру далеко-далеко. Честно, ничем тебя не упрекну.

– Клэр?

Я перестала теребить фартук и наконец-то подняла на него взгляд.

– Заткнись, – с улыбкой произнес он.

После того как отец с Гэвином ушли, Картер помог мне убрать на кухне и расставить все по местам. Теперь мы уже говорили обстоятельнее, чем по телефону: я уже не боялась, что что-то соскочит у меня с языка. Наконец-то я выяснила, что на ту вечеринку в общаге Картер попал случайно, что он никогда не учился в Университете штата Огайо. Ему стало стыдно, когда он узнал, сколько времени мы с Лиз и Джимом потратили, чтобы разыскать его, а я повинилась в том, что убежала от него наутро. В особенности теперь, когда он оказался таким милым и поразительно понимающим человеком.

Он признался, что намерен провести с нами какое-то время и сделать это не откладывая – и все же пока шанса остаться один на один с Гэвином у него не было, так что…

Как мило выразился Гэвин, вечером мне нужно было людям пиво подавать. Покончив с уборкой, мы с Картером вышли на улицу, и он проводил меня до бара. Разговоры не прерывались ни на секунду. С ним я чувствовала себя спокойно и уютно, и он умел меня рассмешить. Согласитесь, трудно оставаться в своей тарелке, когда оказываешься лицом к лицу со своей самой сильной фантазией. Как на духу: с ним, похоже, мне приятнее общаться не по телефону, а лично. Здорово видеть, как светятся его глаза, озаренные улыбкой, когда я что-то рассказываю ему о Гэвине. Сердце мое разрывалось от сожаления, что я так многое не сделала по-другому. Мне было жаль, что он пропустил самое начало жизни Гэвина. Сейчас он видел его уже ходящим, говорящим, даже довольно речистым мальчиком. Но он упустил самые драгоценные моменты: не довелось увидеть первую улыбку своего мальчика, услышать первые слова, почувствовать тиски его первого объятья, его первую вспышку гнева и дурные привычки, первое признание в любви: «те люлу».

Все это каждодневно удерживало меня от продажи моего ребенка на гаражной распродаже, и всего этого у Картера не было. Меня это беспокоило: его ожидания могли оказаться чересчур высокими. Что, если у него не получится наладить контакт с Гэвином? То, что я чувствовала к Картеру, нельзя было сравнить ни с чем. Что-то особенно феерическое! Как никогда ни к кому другому! Благодаря ему я снова порхала, мне хотелось свернуть горы. Увы, ушло время, когда я могла бы думать только о себе. Приходилось думать о моем сыне, о том, как мое поведение скажется на нем. И все же, почему бы не попробовать? Мне нужно просто чуть-чуть рискнуть: пустить Картера в нашу жизнь и посмотреть, куда это нас заведет.