Весеннее пробуждение - Т. Браун

Виктория проводила ее в помещение, которое, видимо, в свое время служило музыкальной комнатой или гостиной. Железные кровати и утки на фоне красно-золотых обоев выглядели кощунственно.

Но Пруденс уже не замечала ничего, кроме Эндрю. Она едва сдержала порыв с криком броситься к нему и вместо этого степенно подошла к кровати. Он лежал с закрытыми глазами, и у Пруденс защемило сердце при виде его изможденного лица. Тонкое одеяло скрывало крепкое тело, закаленное годами работы на ферме. Пруденс старалась не смотреть на пустое место, где должна была находиться нога. Ее собственные ноги подкосились, и она бессильно опустилась на колени рядом с низкой койкой. Нежно обвела пальцем вены на тыльной стороне кисти. Эндрю не пошевелился. Тогда она взяла его руку в свою и прижала к губам, мысленно умоляя мужа открыть глаза.

Тихие слезы текли по щекам и капали на постель, а Пруденс все ждала, глотая грозящие прорваться рыдания. Наконец Эндрю очнулся. Он обвел комнату невидящим взглядом и вдруг заметил жену. Когда-то сердце Пруденс завоевала доброта его карих глаз, еще до того, как она поняла, что любит его. И сейчас глаза оставались прежними, хоть и затуманенными болью и морфием. Эндрю заморгал, чтобы сосредоточить взгляд, и заплакал. Пруденс прижала его ладонь к своему мокрому лицу.

– Только погляди на нас, ревем как маленькие, – сказала она, пытаясь придать тону шутливый оттенок.

Эндрю покачал головой и слабо улыбнулся:

– Прости… за это. Такого мы не планировали.

Пруденс всхлипнула:

– Любимый, я только хотела, чтобы ты вернулся домой живым, и мой план ты исполнил.

– Я вернулся, но не целиком.

От его голоса, хриплого от горя и злости, у Пруденс свело желудок – настолько тяжело было его слышать.

Виктория поставила рядом с кроватью ширму, но та давала лишь иллюзию уединения. Пруденс внезапно поняла, что их разговор могут слышать другие раненые, и понизила голос:

– Твой разум и душа не пострадали, и у тебя остались две руки, чтобы обнять меня и нашего ребенка.

Она старалась говорить твердо и уверенно, но голос предательски дрожал. Эндрю пытливо всматривался в ее лицо, и Пруденс открыто встретила его взгляд. Он не должен знать, что жена перепугана и убита горем не меньше его самого.

Эндрю отвел взгляд и уставился в потолок:

– Ты когда-нибудь слышала об одноногом ветеринаре?

Пруденс сглотнула слезы:

– Любимый, тебе отрезали лишь часть ноги, и мы все решим, когда придет время. А сейчас тебе надо поправляться, чтобы не пропустить появление на свет маленького Горация.

При упоминании о ребенке взгляд Эндрю смягчился, что тут же отметила Пруденс. Если разговоры о будущем сыне приносят мужу облегчение, она использует их, чтобы вдохновить его на тяжкий труд, каким станет поправка и привыкание к увечью.

Веки Эндрю потяжелели, и Пруденс поняла, что визит его утомил. Она нагнулась и поцеловала Эндрю в лоб. По его лицу пробежал отблеск улыбки, и Эндрю нежно приложил ладонь к ее животу. На глаза Пруденс снова накатились слезы, но она быстро заморгала, чтобы сдержать их.

– Я вернусь, когда ты немного отдохнешь, хорошо?

Эндрю кивнул. На лице от усталости залегли морщины.

Виктория просунула голову за ширму, в ее глазах тоже стояли слезы.

– Доктор хочет поговорить с тобой до ухода.

Пруденс с любовью и благодарностью сжала руку Виктории. Слава богу, что Вик нашла Эндрю и позаботилась о нем. Иначе… Нет, Пруденс не позволила себе даже в мыслях представлять, что могло случиться.

Она послушно прошла за Викторией в небольшую гостиную. Ее оставили нетронутой после переоборудования дома в госпиталь. На стенах были синие обои с узором из белых бархатистых ирисов. Над камином из белого мрамора висело массивное зеркало в позолоченной раме. Камин украшали пышные драпировки из королевского синего бархата, и Пруденс поневоле задумалась, как в нем разводили огонь и при этом ухитрялись не поджечь весь особняк. Чопорная мебель в стиле французского Возрождения говорила не в пользу хозяев дома. Неужели они действительно увлекаются этой эпохой, подумала Пруденс, или просто пошли на поводу у дурного вкуса?

– Вот. – Виктория протянула теплую влажную тряпку. – Приведи себя в порядок.

– Неужели я так плохо выгляжу? – дрожащими губами улыбнулась Пруденс.

– Ах, Пру, ты при желании не сможешь выглядеть плохо. – Виктория склонила голову набок. – Ладно, сейчас ты похожа на выжатую швабру, но очень привлекательную.

Пруденс вяло засмеялась, и довольная Виктория отправилась на поиски врача. Оставшись одна, Пруденс подошла к позолоченному зеркалу и всмотрелась в свое отражение. На отекшем от беременности лице выделялись красные глаза и нос. Виктория покривила душой. Она выглядела ужасно. Пруденс промокнула лицо и подколола волосы, насколько это удалось без расчески. Дверь за спиной отворилась, и Виктория представила ее доктору Санборну, пожилому седоволосому джентльмену с серебристыми усами. Вместо белого халата на нем был расстегнутый черный пиджак, а поверх жилета тянулась старомодная цепочка от часов.

– Очень рад знакомству, милая. – Глаза доктора метнулись к животу Пруденс и тут же вернулись к ее лицу. – Прошу вас, садитесь. Мисс Бакстон, будьте добры, принесите мне и миссис Уилкс чая.

Они уселись в неудобные кресла перед камином.

– Приношу свои извинения за такой холод, – сказал доктор Санборн. – Нам постоянно не хватает людей. Обычно я стараюсь развести огонь перед приемом родных и посетителей. Горящий камин делает комнату намного уютнее, вы не находите?

Пруденс открыла рот, чтобы ответить, но доктор и не думал останавливаться. Слушая его бодрый отрывистый голос, она подумала, что этот человек вряд ли склонен к сантиментам. Ну конечно, ведь он привык иметь дело с рыдающими родственниками и не оставит ей шанса впасть в истерику.

– Помимо видимых глазу ранений, ваш муж также перенес весьма необычную лихорадку. Сначала мы думали, что причина кроется в инфекции голени – рана действительно ужасно воспалилась. Но даже когда мы промыли ее, странные приступы жара не прекратились. Единственное предположение, что он подхватил редкий вирус, о котором нам ничего не известно.

Пруденс облизнула мгновенно пересохшие губы и пожалела, что Вик долго не приносит чай.

– А сейчас все прошло? Я имею в виду лихорадку.

– Похоже на то. Приступов не наблюдается уже больше недели.

– А почему мне ничего не сообщили о его ранениях? – вдруг спросила Пруденс. – Я понимаю, что Эндрю пришлось оставаться во Франции, пока он был слаб для переезда, но ведь меня должны были известить?

– Вам следует спросить об этом мисс Бакстон, – пожал плечами доктор. – Возможно, учитывая ваше положение, она хотела сообщить вам лично.

Пруденс кивнула. Да, весьма похоже на Вик.

– А теперь позвольте перейти к ранениям вашего мужа. Я знаю, что сейчас вам трудно воспринимать это как удачу, но, поскольку он потерял лишь нижнюю часть ноги, коленный сустав остался полностью в рабочем состоянии.

Доктор расплылся в улыбке, будто преподнес рождественский подарок, но Пруденс непонимающе покачала головой:

– Я не знаю, что это означает.

– Это значит, что он сохранил способность сгибать ногу, миссис Уилкс. А если учесть последние достижения в протезировании, то он сможет ходить намного лучше, чем другие пациенты. Возможно, ему даже не придется пользоваться тростью после того, как он привыкнет к протезу. Конечно, он будет прихрамывать, но в целом его походка будет выглядеть естественнее, чем если бы ногу отрезали выше колена.

Пруденс и хотела бы разделить энтузиазм доктора, но была так напряжена, что смогла лишь кивнуть.

Впрочем, доктора Санборна вроде удовлетворила ее реакция.

– У него хорошие перспективы, но многое зависит от настроения. И к несчастью, мы уже много раз наблюдали, как потерявшие конечности ветераны впадают в уныние. Крайне важно поддерживать его боевой дух. До физического выздоровления еще долгий путь, поэтому не думаю, что ваш муж захочет в скором времени подбирать протез. По крайней мере, до марта точно. Когда он будет готов, ему сделают примерку.

Пруденс сделала глубокий вдох и попыталась переварить новости.

– Сколько он еще пробудет в госпитале?

– Давайте не загадывать вперед, договорились? Сложно сказать. Если все пойдет хорошо, я бы надеялся отпустить его домой к февралю. Перед выпиской его примет специалист. Не волнуйтесь, он получит лучшее лечение и уход, все уже устроено.

От внезапно изменившегося мира голова пошла кругом. Доктора, протезы, специалисты. Лечение будет стоить целое состояние. А сколько заплатит армия? И тут Пруденс осознала, что сказал доктор, и нахмурилась:

– Кем устроено?

Доктор Санборн недоуменно уставился на нее:

– Бакстонами, разумеется. Лорд Саммерсет прислал записку, где говорится, что все расходы за лечение Эндрю Уилкса следует направлять ему.