Зона особого внимания - Сергей Алтынов

Саня молчал, внимательно слушая, а Михаил Петрович продолжал:

– Целая разведка у него работала, все о барыге выведают, все его прегрешения и пороки, а затем и заявляются…

– А если пороков не было? – спросил Саня.

– В том-то и дело, что пороки всегда были. И очень серьезные… На этом Маршал и играл.

– Несовершенство нашей правоохранительной системы – государство должно само разбираться с барыгами! – философски изрек практикант.

– Можно и так сказать. Но вор, сам знаешь, где должен сидеть… А он, опять же сам знаешь, где сидит!

Расчистка

– Ильдар, это Болт. Давненько не базарили. Как здоровье, как успехи?

– А-а-а, это ты… Рад тебя слышать, дорогой! На здоровье не жалуюсь, надеюсь, ты тоже. Какие у тебя новости? Что у вас там происходит? Не могу понять – Маршала вашего совсем не слышно, что же это за маршал, если приказы не отдает, войска не двигает. Наверное, что-то задумал и в секрете держит. Может, ты объяснишь? А то я сижу у себя здесь, ребят своих учу уму-разуму – совсем времени нет, даже с друзьями не встречаюсь последнее время.

– Маршал своими делами занят, маршальскими, а я своими, в смысле нашими с тобой общими. Пока все идет неплохо. Андрюше вот только не подфартило. Слыхал, конечно?

– Слыхал… Здесь тоже проблема: канал наверх нам терять нельзя. Что ты имеешь сказать по этому делу?

– Есть кое-какие новости… Объявились тут недавно серьезные ребята, про нас с тобой и Андрея секут все до дна, вроде как он у них был на подхвате, да будет ему земля пухом… Ставят себя как хозяева. Хотят теперь с тобой поговорить.

– Кто такие? Я их знаю? Имей в виду, я сам себе хозяин!

– Ну это само собой. Ильдар, дорогой, мы с тобой друг друга давно знаем. Но они тоже нас знают, через Андрея. Они без нас не развернутся, а мы без них… Сам же говоришь, что канал наверх нам терять нельзя. А он, этот канал, сам нас нашел. Нужна встреча, там все и проясним.

– Я согласен. Только надо хорошо подумать, когда и где.

– Место и точное время называй сам, причем сегодня, не позже восьми вечера.

– Зачем так торопиться? У меня время расписано на неделю вперед, я не могу все бросить и бежать, как молодой мальчик, когда его девочка зовет трахаться. Давай завтра или послезавтра, я все подготовлю, как надо. Посидим, все обмозгуем.

– Ильдар, я понимаю тебя, ты правильно говоришь. Только есть одна причина. Ты сам почуял, Маршал кое-что готовит. Он уже приготовил, завтра начнет действовать, поэтому нам надо встретиться сегодня. Потом будет поздно, сам увидишь.

Собеседник Болта с минуту молчал. Болт не прерывал, пусть, пусть поиграет в большого начальника, сговорчивей будет…

– Ладно. Перезвони мне через два часа. – Ильдар, не допуская возражений, повесил трубку.

Ильдар назначил встречу неподалеку от своего лежбища, в небольшом придорожном загородном кафе. Это место казалось ему вполне безопасным…

В оптическом прицеле появилась знакомая голова, красивое, высокомерное лицо, тщательный зачес, черные волнистые волосы с наметившейся плешью… Киллер, парнишка лет двадцати двух, чуть не присвистнул. Всего пару недель назад этот гордый сын Кавказа «заказал» мерзкого, плешивого толстяка, которого юный киллер мастерски уложил возле азербайджанского ресторана. Старый жирный боров был первым, теперь настала очередь и молодого! «Заказ» сделали культурные шкафообразные ребята приятной славянской наружности, поэтому снайпер работал с душой, как и в прошлый раз…

– Ну вот и отлично! – Сан Саныч положил трубку и так хлопнул Болтянского по загривку, что тот поморщился. – С тебя причитается: Ильдар готов. Положили рядом с кафе! С ментами договорились в течение трех дней шуму не поднимать, никто ничего пока знать не будет… Теперь к Штурману! Давай, давай, не спи на ходу…

Первоначально в плане Балашова ликвидация Штурмана-Голубева ставилась на первое место. Предполагалось, что смерть «правой руки» приведет Маршала в бешенство, и последующая гибель Ильдара будет выглядеть вполне естественно. Однако хорошенько проанализировав полученную от Болта информацию относительно смертника Еремина, Виктор Алексеевич решил, что лучше, если Штурман уступит очередь гостю с юга, а сам пойдет следом. Опытный спец по подобным акциям, отставной гэбист Балашов был отличным аналитиком и психологом. И в разработанном сценарии он был уверен на все сто: дебют отыграли чисто, пора делать следующий ход, сегодняшняя ночь утех и наслаждений будет последней в жизни Стаса Голубева. А потом пробьет час и самого Маршала! В том, что он пробьет, Балашов не сомневался.

Штурман отдыхал. Разумеется, с двумя очаровательными, умелыми девчонками. Разумеется, на одной из своих многочисленных московских квартир. В особняк, к Маршалу, он намеревался вернуться завтра к обеду. А сейчас… А сейчас начиналась ночь утех и наслаждений, как назвал ее Виктор Алексеевич. Только кончилась она совсем не так, как он задумал.

– Звонишь в квартиру, требуешь срочно открыть! – напутствовал Сан Саныч Болтянского.

– Может, все же без меня? – почти жалобно повторял бандит.

– Чего? Нет, без тебя никак, – возражений Шурик не терпел. – Дверь взламывать – лишний грохот. К тому же Штурман вооружен.

– Гондонами он вооружен! Да и то – вряд ли, – попытался отшутиться Болт.

– Сказано тебе: пойдешь первым! Да не трусь раньше времени, мы свою работу исполняем четко.

Штурман расслаблялся. В деле были и его знаменитый в определенных кругах член, и язык, бойкий не только в разговорах, и «музыкальные» пальцы. Барышни стонали в затяжном экстазе. Все трое ритмично двигались, как единый многорукий и многоногий организм, поэтому Болтянскому пришлось не один раз нажать кнопку дверного звонка.

– Стас, открой, это Болт! – взволнованно заговорил бандит, услышав за дверью нетвердые шаги и глухие проклятия.

– Что стряслось? – Штурман был раздражен и встревожен.

– Открывай скорей! Объясню по ходу…

Негромко щелкнули дверные задвижки… Болт отскочил в сторону, а Шурик и двое его бультерьеров ринулись в квартиру. Сработали они профессионально: Штурман, успевший натянуть только плавки, лежал на паркетном полу в коридоре и не подавал признаков жизни. Из комнаты выволокли девок и без особых церемоний заперли в ванной, мрачно предупредив, чтобы помалкивали. Штурмана подняли и, профессионально держа за руки, прислонили к стенке. Этого можно было и не делать, но ребятам захотелось спектакля. Штурман был не последним авторитетом столицы! Стас пришел в себя и мотнул головой.

– Болт… Сука… – только и произнес он. Вырваться из лап бультерьеров он даже не пытался, ноги подгибались, руки висели как плети, шею и грудь заливала кровь… Болтянский прятался за мощной фигурой Шурика. Он боялся Штурмана даже сейчас.

– Ну вот, Штурман, наступил торжественный момент! – Шурик неторопливо привинчивал глушитель к дулу пистолета.

– Видать, наступил… – еле шевеля губами, проговорил Стас, и тут произошло неожиданное: казавшийся сломленным Голубев вдруг резко дернулся, его ноги оторвались от пола, кувырок – и Штурман приземлился за порогом спальни, по пути зацепив ребром ступни по челюсти одного из бультерьеров. Те бросились следом, у полуживого, голого Штурмана не было шансов против трех рассвирепевших вооруженных боевиков, и дорогую секунду свободы он потратил на единственный оставшийся ему путь – через закрытое окно, головой вперед, с третьего этажа, на явную гибель… Подбежавшие к разбитому окну боевики увидели, как Штурман, весь изрезанный стеклом, застрял в ветвях высокого дерева, росшего под окном.

Прислонившийся к стене Болт дрожал крупной дрожью. Проклятое дело было сделано, но самое страшное впереди…

– Спокойно, – проговорил Шурик. Глушитель был уже привинчен к стволу. – Мишень в полный рост, как в тире! – Голое тело отчетливо белело в темноте на расстоянии метров шести. Внезапно оно изогнулось и исчезло в листве. Шурик выстрелил вслед, раз, другой, третий… послышался стон и глухой стук – Штурман рухнул на асфальт.

– Слава, быстро во двор, добьешь в голову! А ты кончишь девок! – Шурик, отдав команды, вышел из квартиры и стал неторопливо спускаться по ступенькам.

Когда он вышел из подъезда, во дворе раздалось несколько хлопков. Что-то не так, контрольный бывает только один, подумал Шурик. Под деревом, у мусорных контейнеров он увидел лежащего Штурмана, спина его была разворочена несколькими выходными пулевыми отверстиями, а в руке зажата «розочка».

Слава сидел, прислонившись спиной к мусорному контейнеру, из разорванного горла хлестала кровь, он поднял глаза на Шурика, хотел что-то сказать, но изо рта полезли только кровавые пузыри.

Шурик выстрелил – в середине лба у Славы образовалась аккуратная дырочка, голова упала на грудь. Второй выстрел в голову Штурмана. Все, теперь чисто. Шурик протер пистолет, забросил его за мусорный контейнер и, не торопясь, пошел к выходу со двора.