Мезенцефалон - Юрий Бригадир

А сам человек?

Чем таким особым, тайным, невероятным отличаемся мы от животных? Душой? Вот не знаю я, что это! Мудак Гегель сказал, что это низшее проявление духа в его связи с материей. Другой мудила, Платон, сказал, что это вечная идея. Этих мудаков было – как собак нерезаных, и не закончится это никогда по причине очевидной: сколько людей – столько и душ. И слово «мудак» в данном контексте – не ругательное, а очень даже приличное. Ибо означает мужика с яйцами. Я сам мудак. Соответственно, мое понимание души можно выразить так – бестелесная такая субстанция, но с хуем наперевес. Вы пейте, Сергей Львович!

– Пью-пью! – с готовностью отозвался мужик. – Вы продолжайте! – Он залпом выпил и стал ломать какую-то булку.

– Да. Человек – создатель. Он создает ПРИНЦИПИАЛЬНО НОВОЕ. Надо оно, не надо – этот двуногий выродок еще не знает. Предсказать, к чему это приведет, тоже не умеет. Ветер в харю – я хуярю. Пользуются его творениями другие такие же создатели. В целом и общем – толпа возбужденных полетом мысли мудаков, трепеща и подпрыгивая, выдает на-гора продукт. Прогресс идет медленно. Векторы приложения сил уж очень как попало. Но идет. Катимся понемногу. Куда?

А никуда!!! «Белеет парус одинокий». Видели, как муравьи затаскивают в муравейник гусеницу? Каждый тянет в свою сторону. Но поскольку микроскопический мозг все-таки имеет ориентир, гусеница медленно ползет куда надо. Один раз я им эту гусеницу положил прямо на муравейник. Подарок Бога, так сказать. Люди сказали бы – чудо, обнесли бы место приземления гусеницы частоколом и поставили храм. Муравьям религия чужда. Оне просто впихали консерву внутрь и забыли обо мне. Если вообще помнили. Тут дело вот в чем. Масштаб до того у нас с ними разный, что я для них даже и не конкурент. Я ж говорю – бог. То есть принципиально непознаваемое существо. А кто для них тогда МОИ БОГ?

– Погодите! – возразил интеллигент. – Этак слишком примитивно вы рассуждаете!

– А что такое? – спросил я. – Вы уже, кстати, выпили?

– Вы же ставите на одну ступень муравьев и людей!

– Ах да, я забыл… Между нами миллионы лет эволюции, если Дарвин не соврал. Я хочу спросить вас, Сергей Львович, что в вас – в нас то есть – изменилось? С чего мы взяли, что человек – смысл Вселенной? Центр ее? Вершина творения?

Вчера одна вершина творения разбила другой вершине творения все ебало вдребезги. Ну и что? Экипаж из трех смыслов Вселенной загреб обоих. Эта музыка будет вечной.

Я, наивный, будучи ясноглазым мальчиком с еще лысыми яйцами, думал – люди обязательно станут лучше. Это же так просто – стать лучше. Не знаешь как – открой книжку. Другую открой, третью. Не ругайся матом. Не пей спирт гидролизный. Не еби мозги ближнему. Не убивай животных, если сыт. Его тоже – люди, как говаривал Дерсу Узала.

А почему – если сыт? А не убивать – нельзя? Можно, говорит мне маман, крутя ручку мясорубки. Дайка, сынок, еще кусочек. В пельменях, если они настоящие, должно быть, по крайней мере, трое животных. И все – убитые.

Двойственность и противоречивость мира рухнула на меня, пожалуй, лет в семь. С тех пор ничего не изменилось. Мало того, прочитав немало хороших книжек, я совершенно позабыл, где, собственно, начинается ЗЛО. Которое, как говорят мудрые, всегда привлекательно. А ДОБРО – малопредставимо. Может быть, абсолютное – да. Ну, как символ. А реально… где оно? Нищему монету бросить – добро? Как-то видал я за церковью, на траве, трех нищих в состоянии алкогольного отравления. Храпели дружно и сыто. И так во всем. Денег займешь – не отдают. Впрочем, я тоже не отдаю… В драке поможешь – тебе же по харе и съездят. Как-то кота с дерева снял. А мне – как вы смеете животное за шкирку?! Оно у нас дорогое! С родословной! Идите вы на хуй, говорю. И швыряю кота обратно в крону…

И тут возникает вопрос. Ницшеанский, если хотите. Звучит это примерно так: знает ли животное о Добре и Зле?

В голову приходят сразу два объяснения.

Первое – ясен хрен, знает. Потому что оберегает малышей, предупреждает об опасности сородичей, враждует с соседними стаями и много еще чего. Бихевиористика на это даже не реагирует – детский лепет. Поскольку рефлекс, инстинкт и всякое такое прочее.

Второе – ясен хрен, не знает. Поскольку это, если честно, на бытовом-то уровне скользкие понятия, а в философском плане – просто дебри.

И в стороне остается совсем уж тонкий голосок – а на хрена? На хрена вообще Добро и Зло?

Вот представляем себе Землю без людей. Трудно Землю – ладно. Необитаемый остров. Ждет мудака Робинзона. Кстати, пока дальше не поехали, очень меня с малых лет, еще с детского, урезанного варианта книги, интересовал один вопрос: кого на этом острове трахал неслабый, кстати, мужик Робинзон? Столько лет? Ответ у меня есть. Невиданный в мировом литературоведении, но такой естественный. Коз он трахал. Не он первый, не он последний.

Так вот: на острове людей нет. Соответственно, нет ни Добра, ни Зла. А – ничего, все нормально. Попугаи летают, козы бегают, виноград растет. Через триста лет сюда приедут люди, разбирающиеся в философии, и устроят тут ядерный полигон. Эпицентр будет здеся. Не ёбаные людьми триста лет козы передохнут как мухи, не поняв великого смысла человеческого Добра. В очередной раз человек

СОЗДАСТ НЕЧТО, НИКОМУ НЕ НУЖНОЕ.

Мало того – не нужное даже самому человеку!!!

Мне тут говорят – так это же крайность. Може, тут и не будет ядерного полигона. Може, тут будет Диснейленд. А я не об этом. Я – о том, что коз все равно не будет. Как не стало многомиллионных стай американского странствующего голубя. Последний этот дебил, не понявший сути Добра чегой-то, сдох, скотина, в тюрьме, поскольку клетка, как ее ни называй, все равно – тюрьма.

Природное равновесие – и мощное и хрупкое одновременно. Там все – как надо. По понятиям. Один уходит – другой приходит. Один умирает – другой рождается. Мало еды – прекращают самки рожать. Много еды – начинают опять. Это глубинные, Божьи, если хотите, механизмы. Человек тоже им подчиняется. После войны всегда рождается больше мальчиков. В чем причина? А я ебу? Глубока она…

В природе нет никакого планирования. Рождается столько, сколько нужно на данный момент, в данных условиях, плюс страховка. Выживут сильнейшие. Говоря «сильнейшие», я имею в виду не только мускулы. Врожденная смекалка, хитрость, железный характер, устойчивая нервная система, желание БЫТЬ. И – ВЕЗЕНИЕ. Фактор, никак не объясняемый, но очень важный. Следующее поколение станет еще более мощным. Потом еще. Пока не изменятся условия обитания настолько быстро, что не успеет вид приспособиться. И вид исчезнет. Но. Появится другой. Конкурент. Бывший в тени. И все повторится. Нет никакой здесь трагедии…

Человек, напрягая свои извилины, тащит в жизнь ВСЕХ. Слабых, сильных, уродов, красавцев, кретинов, гениев, потенциальных убийц с лишней хромосомой в генотипе, святых с сиянием над головой…

– Погодите, – перебил меня Львович, – вы же сейчас упадете в фашизм!

– А, бросьте… Штирлиц и так идет по коридору… Давайте-ка еще по сто грамм! Давайте-ка мы с вами сейчас выпьем, а потом я вам процитирую… У меня плохая память… Но я процитирую, потому что выучил наизусть. Слово имеет Артур Кёст-лер:

«Человек наделен своего рода „филогенетической шизофренией“ – врожденными дефектами координации эмоциональных и аналитических способностей сознания как следствием патологической эволюции нервной системы приматов, как раз и завершившейся появлением человека разумного».

Объясняю для гидродинамиков специально – человек не ВЛАСТЕЛИН, а ОШИБКА природы.

Ветвь тупиковая. Нет хороших или нехороших людей. Мы все выродки. Тысячи мыслителей искали смысл жизни, а

Он.

Нам.

Не нужен.

Хотя человек, которого я уже не видел месяца два, говорит, что смысл все же есть…

– Он что, уехал? – спросил интеллигент, уже сам разливая водку.

– Нет, он умер полтора года назад. Он говорит, что смысл жизни вообще – развитие разума… Или, если уж быть точным, – от мышления через интуицию к озарению. Причем так развивается даже неживая материя, но это он явно врет…

Строго говоря, человечество давно должно было исчезнуть – по законам природы. Как вид, пришедший в полное несоответствие с внешними условиями. Мы не погибаем только по причине явных дефектов координации эмоциональных и аналитических способностей сознания. То есть – другими словами, – из-за глобального гамлетизма, ведущего нас к смерти через жопу. То есть еще одно сравнение – мы идем, как в «Пикнике на обочине», ведомые мало что понимающим сталкером в мало представимое место счастья. То есть, еще проще – нас ведет ПЬЯНЫЙ БОГ. А маршрут в этом случае проходит по местам, не один раз пройденным. Или по местам, где ходить ни к чему.

А то нет? Скажите мне – зачем покорять Джомолунгму? Там нет ничего. Все, что ты можешь вынести с этой вершины, – это труп предыдущего неудачника. Смысла в экстремальном, запредельном альпинизме – нет. Что толкает нас туда?