Цена любви - Фридрих Незнанский

— Московской квартиры? — вяло переспросил Плетнев.

— У них есть еще одна — в Питере, — пояснил Турецкий. — Все понятно?

— А чего тут понимать? — недовольно буркнул Антон.

Александр Борисович внимательно посмотрел на упрямо нахмурившегося оперативника, на лице которого отчетливо читалось, что с выводами шефа он по-прежнему не согласен.

— Ну что ж… — Турецкий иронично усмехнулся. — Вижу, ты твердо решил доказать, что Дарья Андреевна заказывает убийства одно за другим, а юный любовник Дэн либо сам подрабатывает киллером, либо через своих «криминальных друзей» раздобывает для нее исполнителей… Флаг тебе в руки! Докажешь — Меркулов лично от себя тебя премирует, несмотря на всю горечь такой истины…

Плетнев, успевший подняться со стула, на котором сидел именно с такими намерениями, слегка покраснел и, ничего не сказав, едва кивнув Александру Борисовичу, поспешно выскочил из кабинета.

Вдова Натаниэля Михайловича Рубиса на встречу с Щербаком согласилась весьма неохотно. С точки зрения Николая, позвонил он ей во вполне приличное время: одиннадцать часов утра, будний день. Однако голос дамы, взявшей трубку после едва ли не шестого-седьмого звонка, свидетельствовал о том, что она либо только что проснулась, либо именно он и разбудил ее. Скорее, последнее, поскольку Римма Игоревна долго не могла сообразить, кто именно и с какой целью ей названивает.

То, что вдова нигде не работает, Николаю было известно. А вот о том, что неработающие жены бизнесменов зачастую ведут вечерний, а то и ночной образ жизни, сыщик не то чтобы забыл, но как-то эту возможность недоучел: все-таки женщина совсем недавно потеряла супруга, какие могут быть тут развлечения?

Однако, едва очутившись в богатой, но довольно безвкусно обставленной квартире Рубисов и глянув на открывшую ему дверь даму, понял, что очень даже могут: на лице Риммы Игоревны, все еще слегка припухшем со сна, их следы читались довольно отчетливо.

Вряд ли вдове было больше тридцати. Но об этом в данный момент свидетельствовала только изящная, подтянутая фигура, которую не мог скрыть даже слишком просторный для женщины купальный халат: ради визита какого-то там сыщика она не соизволила переодеться, хотя с момента телефонного разговора прошло полтора часа.

— Проходите, — буркнула Римма Игоревна, едва глянув на Николая. И, круто развернувшись, зашагала впереди него, пересекая небольшой холл, к одной из трех выходивших сюда дверей.

Комната, в которой они вскоре очутились, видимо, исполняла роль гостиной. И хотя нехваткой метража явно не страдала, производила впечатление тесноватой — из-за переизбытка мебели, то ли антикварной, то ли сработанной под антиквариат. Впечатление усугублял застоявшийся запах табака, витавший в воздухе. Прежде чем сесть в предложенное хозяйкой красное плюшевое кресло, Николай успел заметить в углу столик с остатками каких-то закусок, бокалами и пепельницей, забитой окурками.

Римма Игоревна вздохнула и махнула рукой:

— Не обращайте внимания на этот бардак, домработница уволилась неделю назад… А найти прислугу сейчас не так-то легко, целая проблема… Так что там за расследование? Я думала, милиция давно закрыла дело. Во всяком случае, мне так сказали.

— Да, конечно, — кивнул Щербак, всматриваясь в бледное лицо хозяйки. — Официальное следствие действительно закрыто, я ведь объяснил вам по телефону, что речь идет о частном расследовании, прямого отношения к гибели вашего супруга не имеющем…

— Так вы что же — частный сыщик? — В глазах женщины мелькнула искорка интереса. — Надо же! Я думала, это только за границей бывает… А что значит «косвенное»?

— Это значит, — как можно медленнее проговорил Николай, — что в последнее время такого рода несчастные случаи, какой произошел с вашим мужем, участились, к нам обратился клиент, желающий узнать, насколько это случайно…

Эту версию Щербак придумал на ходу, успев в ходе краткого знакомства оценить свою собеседницу: умом дамочка явно не блистала, и чем нелепее пояснить ей свой визит, тем с большей вероятностью она поверит: этот тип женщин Николай знал очень хорошо, и не просчитался.

— Надо же! — отозвалась женщина, явно ничего не поняв, но, разумеется, не желая выглядеть в глазах гостя дурой. И, поколебавшись, спросила: — И что?

— Да ничего, — Николай беззаботно улыбнулся. — Просто всего пара вопросов, что-то вроде социологического исследования… Скажите, у вашего мужа были враги?

— У Натана? Враги?! — искренне удивилась вдова. — Ну что вы. Вовсе нет! Конечно, кое-кто завидовал, когда он открыл помимо банка еще магазинчик, но ведь люди вообще завистливы, правда? А чтоб вра-ги-и-и… Ну, правда, первая жена, конечно, ненавидела, но в основном не Натана, а меня.

B голосе Риммы Игоревны прозвучало что-то вроде гордости. И Щербак невольно подивился тому, какие разные причины могут это чувство вызвать. Он сделал вид, что спохватился, и поспешно произнес:

— Да, вы уж простите меня, я, кажется, не выразил вам соболезнований по поводу столь внезапной утраты…

Дама с неожиданным вниманием глянула на него, снова поколебалась, а потом, к изумлению Николая, сказала совершенно искренне:

— Ничего… Видите ли, я в известном смысле к утрате мужа была готова… Не удивляйтесь. Весь последний год Натан был неизлечимо болен: рак… Правда, в последние месяц-полтора ему вдруг сделалось намного лучше, но я… я не верила, что это надолго.

— Почему? — пробормотал Щербак.

— У раковых больных такое бывает — улучшение перед самым концом, — спокойно сказала Римма Игоревна. — Я знаю, потому что у меня старшая сестра умерла от рака… Правда, Натанчик верил, что это исцеление, ну и я его, конечно, не разубеждала…

Она вздохнула, глянув куда-то в сторону, и добавила:

— С одной стороны, оно, может, и хорошо, что он погиб так вот… сразу… Не мучился… И меня не измучил.

— А если это и впрямь было исцеление? — осторожно поинтересовался Николай.

— Ну, не знаю… — снова вздохнула Римма Игоревна. — Да и какое это теперь имеет значение? От судьбы он все равно не ушел… Я его сто раз просила не гонять с такой скоростью, разве он послушал? Вот и…

— Машина, вероятно, была всмятку, — подал реплику Щербак.

— Машина? — Она посмотрела на него непонимающе, видимо размышляя о чем-то своем. Наконец сообразила и покачала головой. — Да нет, Володя… это его сын от первого брака… говорит, что ее можно отремонтировать. Только зачем? У меня своя есть, если хочет, пусть ремонтирует, а то только место в гараже занимает. Все никак не соберусь вызвать… эвакуатор, кажется, правильно?

Сыщик затаил дыхание:

— Вы хотите сказать, что машина, на которой разбился ваш супруг… Что она стоит в вашем гараже?

— Ну да, ее в тот же день сюда доставили, по-моему, милиция… А может, и Володя распорядился: до него ведь до первого дозвонились, когда авария случилась. Я была в это время в салоне, а когда я там, мобильный всегда отключаю… А что?

— Вы не будете против, если я на нее взгляну? Конечно, коллеги из ГАИ наверняка осмотрели, но все же, если вы не возражаете…

— Да смотрите на здоровье! — Римма Игоревна вдруг улыбнулась. — Гаражи у нас во дворе, наш крайний справа… Как, вы сказали, вас зовут?

Щербак усмехнулся и достал удостоверение «Глории».

— Вообще-то, Римма Игоревна, документы у незнакомых сыщиков надо спрашивать сразу. — Он покачал головой. — Не стесняясь! А вы не только не спросили, но даже мне представиться толком не дали… Вот, пожалуйста!

Он протянул ей удостоверение.

— И в любом случае лучше, если вы спуститесь вместе со мной. Там ведь, насколько я понял, еще одна машина стоит?

— Стоит… — смущенно кивнула она. — Но на угонщика вы не похожи, а я ужасно себя чувствую… Знаете, раньше всем на свете занимался муж, а теперь все свалилось на меня: и прислуга уволилась, и канитель с наследством, и Володя недоволен, что Натан почти все на меня записал…

— Понимаю, — кивнул Щербак, дивясь беспомощности Риммы Игоревны, но проявил твердость. — Тем не менее очень вас прошу… Я подожду, пока вы оденетесь. Видите ли, во время осмотра машины мне необходим свидетель.

— Да на кой она вам, эта машина, вообще сдалась?! — внезапно разозлилась она.

— Видите ли, — чуть громче прежнего произнес Щербак, — есть подозрение, что несчастные случаи, о которых я упоминал вначале, в том числе и аварию, в которой погиб ваш муж, на самом деле кто-то вовсе не случайно организовал.

Несколько секунд Римма Игоревна смотрела на оперативника округлившимися от изумления глазами, потом охнула и с неожиданной прытью вскочила с места:

— Почему вы мне сразу это не сказали?! Господи… Ладно, ждите здесь, я буду готова минут через десять.

— В общем, Сан Борисыч, — почти завершил Щербак свой рассказ, — я бы на твоем месте позвонил, скажем, тому же Щеткину и настучал на этих деятелей, занимавшихся аварией… В жизни сам никогда не кляузничал, а тут прямо зуд ощутил!