Подвиг Антиоха Кантемира - Александр Западов

— Ах, нет, не надо воины, — сказал Гаррингтон.

— И таком случае не угодно ли будет королю Георгу II приказать посланнику Англии в Стокгольме Финчу остановить шведского короли, а прусскому сама Россия сумеет запретить захват курляндской земли.

Георг II распорядился отослать распоряжение Финчу, и вскоре государыня Анна Иоанновна письменно благодарила его за любезное содействие.

Не забыл также Рондо в следующем письме донести, что государыня Анна Иоанновна отослала прусскому королю более тридцати великанов для его гренадерского полка — более тридцати рослых мужиков были отняты от своих семей и на всю жизнь отправлены служить в немецких войсках. Таков был подарок за любезность и молчаливое согласие короля не зариться пока на Курляндию…

Перед началом мирных переговоров между Россией и Турцией Рондо вновь напомнил Гаррингтону: ничто не сможет так способствовать скорому заключению мира, как желанно герцога Курляндского покончить войну с Турцией, чтобы скорее навести порядок в собственных владениях и обезопасить их от прусских солдат.

Петербургский резидент, однако, не угодил никому в Лондоне своим усердием: состояние войны, в котором находились Россия и Турция, приносило Англии выгоды. И все же Георг II через Кантемира известил Анну Иоанновну, что Франция продолжает советовать Швеции напасть на Россию, видя в войне между ними единственный путь к ниспровержению могущества царицы и к спасению Турции. Но при этом король настойчиво просил сохранять в тайне свое сообщение.

Большая переписка шла о том, следует ли английскому резиденту целовать руку у государыни Анны Иоанновны или можно обойтись и без этого — ведь императорский титул за нею европейскими правительствами еще не признан.

Вопрос о титуле был не так мелок и смешон, как может показаться. Титул Императора Всероссийского принял Петр I, чтобы увеличить престиж своего государства, повысить ранг его дипломатических представителей, Новый титул русского царя, содержавший, как обычно, перечень его территориальных владений, включал названия земель, приобретенных Россией в регионе Балтийского моря. Именно поэтому англичане пропускали в титуле государыни Анны Иоанновны упоминание Эстляндии, Лифляндии, Карелии, не желая признавать вхождения этих областей в состав Российского государства.

Выписывая для лорда Гаррингтона титул русской царицы, Кантемир вспомнил семейный анекдот. Его отец князь Дмитрий Константинович в Персидском походе сказал однажды государю Петру Алексеевичу, что он скоро к своим многочисленным титулам прибавит и титул шаха персидского. Государь ответил:

— Ты не понимаешь ни моих намерений, ни моих интересов. Я вовсе не хочу приобретать новые земли, их у меня и так много. Я ищу только воды.

И в этом была правда: он искал и находил моря, а земли прихватывались по дороге…

Английское правительство согласилось признать за русскими государями императорский титул только в начале царствования Елизаветы Петровны, по союзному договору, заключенному 11 декабря 1742 года, чему немало помогла дипломатия Кантемира.

Впрочем, торговый договор с Россией Великобритания заключила уже 2 декабря 1734 года. Он был для нее очень выгоден, и настояния Кантемира совпали с корыстными побуждениями английских купцов.

В дипломатической карьере нужно было проходить несколько ступеней. Начальным было звание резидента. Так именовались дипломатические агенты правительства при иностранном государе. Затем шел чин полномочного министра. Выше стоял разряд посланников, а самым старшим было звание посла, Чрезвычайного Полномочного Посла, представлявшего свою родину на чужой стороне и обязанного в необходимых случаях принимать самостоятельные решения.

Кантемиру при отъезде было сказано, что его не задержат в звании резидента и возведут в ранг посланника. Но из Англии на место Клаудиуса Рондо прибыл некий моряк Джордж Форбс, имевший звание полномочного министра, и, согласно дипломатической практике взаимного равенства должностей иностранных представителей, Кантемир также стал полномочным министром.

На этой ступени он отправил письмо герцогу Бирону, сообщив, что его жалованье составляют те же три тысячи рублей. Однако времена изменились.

"Характер, мне данный, требует от меня, чтоб я не хуже моих товарищей мог себя содержать, почему обязан был малую серебряную посуду сделать, убрать дом, содержать карету…"

Стоит все дорого — и уже накопился долг в 500 фунтов стерлингов. Платить нечем.

Но герцог Бирон полномочному русскому министру не ответил.

Это было тем досаднее, что затянувшийся спор о наследстве князя Дмитрия Кантемира получил новый поворот, угрожавший сыновьям покойного крупными расходами.

Время торжества Голицыных при дворе Анны Иоанновны проходило, однако они еще не чувствовали надвигающейся грозы. Царица исподволь готовилась к расправе над ними, не забывая при этом смотреть за поверженными Долгорукими, и ей нужны были только предлоги, юридические зацепки для объявления судебных процессов, кратких и страшных для обвиняемых.

В 1736 году Сенат возвратился к делу о наследстве князя Дмитрия Кантемира и в третий раз разрешил его в пользу вдовы, обязав Константина за противозаконное владение передать мачехе четверть доходов, полученных с 1723 по 1729 год.

Из общей суммы на долю Антиоха пришлась уплата двадцати одной тысячи рублей. Таких денег у него не было, о чем он написал из Лондона в Петербург, добавив, что имением управлял брат Константин, который и учинен наследником, а его, Антиоха, обвинили заочно, ни о чем не спрашивая.

Князь Черкасский сообщил Кантемиру, что мачеха с него и с Сергея ничего брать не хочет, а чтобы закрыть дело, нужно бы послать ей письмо в почтительных и благоприятных терминах и с ним галантереи заграничной на двадцать — тридцать рублей, чтоб курьезно и новомодно было. И тогда мачеха заявит, что претензий к младшему пасынку у нее нет.

Кантемир поступил так, и дело о наследстве для него закончилось.

Брат же Константин, не чуя изменений придворной обстановки и уверенный в силе своего тестя, затеял борьбу против Сената и подал государыне челобитную с жалобой на неправильность сенатского решения.

Этого только и надобно было врагам Голицыных! Повод для следствия возник, и оно развернулось, подтолкнутое Анной Иоанновной… Она хорошо запомнила, что князь Дмитрий Михайлович Голицын старался умалить ее власть, а себе и другим вольности прибавить. Настала пора с ним рассчитаться за дерзость.

Дело о наследстве Кантемиров было внесено в Кабинет ее величества, и она распорядилась учредить Вышний суд из пяти вельмож под своим председательством. Заседания, утренние и вечерние, начались в конце ноября 1735 года. На некоторых присутствовала государыня. Открылось участие сына Голицына, судьи Московского судного приказа Алексея Дмитриевича, и канцеляриста Камер-коллегии Лукьяна Перова, которого Голицыны перевели годом раньше в Петербург, обещав ему чин коллежского секретаря и пятьсот рублей за помощь. Перов должен был вести дело против вдовы, изучать документы, приходные книги Кантемиров, составлять экстракты бумаг, ходить по коллегиям, торопить выдачу справок. Он и проделывал всё это, да, кроме того, кое-что в листах дел подчищал, иные документы припрятывал.

Государственного чиновника князь Голицын заставил почти два года заниматься судебными своими кляузами! Где это видано?! Член Верховного тайного совета преступает законы! Вот источник служебного неустройства!

И, оставив спор о наследстве — Сенат снова подтвердил решение выделить вдове князя Кантемира четвертую часть доходов с майората, — Вышний суд занялся проступком князя Дмитрия Михайловича Голицына.

В январе 1737 года было созвано Генеральное собрание — двадцать генералов и сановников — для суда над ним, и на другой день был вынесен приговор. Голицын обвинялся по тринадцати пунктам. Главные таковы: отговаривался всегда болезнью, не хотя государыне служить, дел не отправлял и всячески правду опровергать старался, некоторые донесения, присылаемые в Сенат, у себя задерживал, отвлек от службы Лукьяна Перова да еще произносил противные и богомерзкие слова о том, что когда бы из ада к нему сатана пришел, то и с ним, несмотря на грех, советовался бы и его советы принимал…

За такие противности, коварства и бессовестные поступки, а наипаче за вышеупомянутые и богомерзкие слова Вышний суд приговорил князя Дмитрия Михайловича Голицына к смертной казни.

Государыня смягчила этот приговор и повелела отправить преступника в Шлиссельбургскую крепость, там держать под крепким караулом, а движимое и недвижимое имение отписать на нее.

Утром 9 января Голицына повезли в Шлиссельбург. Он прожил там три месяца и умер.