Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 16
Упитанный густой зеленью лес мучительно содрогался, подобно раненому животному, медленно умирающему под палящим солнцем где-то на грязной обочине. Волна истинного безумия стремительно неслась нам на встречу, и я побоялся даже моргнуть. Сомкнёшь веки на миг — и ты уже в гуще битвы. Мой выбор — смотреть ярости в глаза, когда она бросается на меня.
Тяжёлый выбор. Не каждый решиться заглянуть страху в глаза, от чего меня быстро окружили воины с опущенными в пол глазами, или вовсе, зарытыми.
Где-то в километре от нас с макушек деревьев в воздух взмыла листва, словно кто-то невидимый сдувал вековую пыль. А потом сама земля заговорила с нами. Бесчисленный топот. Сосчитать его было невозможно, земля готова была разверзнуться от постоянных ударов нескольких тысяч звериных лап. На поверхности грязных луж появилась рябь. Лица вояк заметно окрасились в неприемлемо-бледный. У меня появилось нестерпимое желания заорать на них, встряхнуть хорошенько, да так, чтобы вся дурь осталась там, внизу, в грязной луже, а всё хорошее, что прячется в глубинах их душ приняло гордую стойку, здесь, на первой линии обороны, рядом со мной.
Я уже протянул руку, чтобы схватить ближнего к себе воина и хорошенько встряхнуть, как услышал пение. Плотные ряды воинов запели. Мотив был мне не знаком, слов разобрать у меня не получалось, как будто они пели на каком-то незнакомом мне диалекте. Но что я точно уловил, что это была не простая песня. Из уст трёх сотен воинов звучала молитва.
Молитва.
Моих ушей коснулось прекрасное молитвенное пение. Мне было плевать на слова песни, от их пения мне не холодно и не жарко. Главное, чтобы общий транс, в который вояки пытались впасть, положительно сказался на их мотивации и готовности сражаться до последнего вздоха. И еще одно — мне остаётся верить, что это прекрасное пение не станет эпитафией для наших душ.
Пение усилилось, когда волна обезумевшего звериного воя подобралась совсем близко. Дрожь земли была заметна невооружённым взглядом, а деревья содрогались уже совсем рядом.
Я уставился на широкую поляну между грязной дорогой, тянущейся вдоль нашего забора, и лесом, который вот-вот извергнет на нас волну ужаса и боли. Зелёная трава поблёскивала миллионами капель росы в лучах утреннего солнца. Я пытался сосредоточится на мирной жизни. На спокойствии. На безмятежности. Мне не хотелось слышать крики умирающих людей, их плач и мольбы о спасении. Я хотел избежать вида покалеченных тел, вида луж крови и запаха свежего мяса. Я по-настоящему, сейчас, в этот момент захотел спокойствия, которого меня постоянно лишали.
Молитва уже не в состоянии перепеть обезумевший ор. Деревья у самой поляны содрогнулись. Листва даже не успела упасть на траву, как первый зверь выскочил на солнце. Им оказался огромный кабан. Шкура полностью вымокла в утренней расе, из разинутой пасти торчали обломанные клыки, от чего зверь казался еще яростнее. С виду он мог показаться обычным, но было в нём кое-что необычное. Из огромной кабаньей спины до самого леса тянулся синеватый канат, сплетённый из десятка осклизких тросов. Огромный сосуд, связывающий зверя с чем-то, что засело в глубине леса.
Кабан громко вопил, и этот вопль не был похож на тот, что я слышал ранее, когда встречался с подобными зверями в лесу. И тем более, вопль пронзённого лезвием кабана и рядом не стоял с тем, что доносился в это мгновение до наших ушей. Это было чистое животное безумие. Во всей своей красе.
Я моргнул. А когда открыл глаза, поляна была полностью усеяна обезумевшими зверями. Волна из мокрых шкур с рёвом пересекла дорогу, подняв в воздух ошмётки грязи и брызги луж, и с ужасающей силой врезалась в забор. Наша стена колыхнулась, помост на котором мы стояли зашатался. Мы пережили первый удар.
Без какой-либо команды ударили лучники. Люди ставили свои тела между заострённых конусов и обрушивали ливень стрел на спины животных. Из леса ударила новая волна, за которой незамедлительно последовала еще одна. А за ней еще одна…
Я подошёл вплотную к забору и посмотрел вниз. Там была вся живность, которую можно найти в лесах: волки, зайцы, лисы, кабаны, лоси и олени. Я даже сумел разглядеть там медведей. Сложно было разобрать ещё кого, тела животных были усеяны стрелами, но настораживало совсем другое. Смертельно раненое зверьё и не думало помирать. Словно в животных что-то поддерживало жизнь, заставляя их сердца биться в прежнем ритме, а крови удерживаться внутри тела, минуя смертельные раны от стрел.
Пульсирующие сосуды отходили от каждого зверька и очень быстро вся поляна возле леса, вся дорога, да вообще всё, где ещё не было животных (а таких мест с каждой секундой становилось всё меньше и меньше) было накрыто слизистым ковром, сотканным из тысячи узловатых канатиков.
Мне не нужно было облокачиваться о забор, чтобы почувствовать, как каждое бревно вибрировало от многочисленных ударов. Зверьё разбивало головы в кровь, ломало рога, стачивало зубы и рвало пасти о выросшую перед ними преграду. Я был уверен в нашей защите. Был уверен в том, что до утра следующего дня забор устоит.
Закрыв глаза, я мысленно обратился к безумию. Я пытался услышать внутренние голоса зверей. Хотел почувствовать их порыв. Всё тщетно. Стояла гробовая тишина, которую нарушил лишь один зверь.
«Ты чувствуешь их?»
Это была Кара. Как и я, они никого не чувствовала, даже своих сородичей — волков, что уже запрыгивали на спины зверей и пытались допрыгнуть до вершины забора.
Я подошёл к одному из лучников и попросил его выстрелить точно в голову оленю. Мужчина быстро нашёл себе цель, вставил стрелу и выстрелил. Зверьё так яростно мотало головами, что попасть с первого раза было практически невозможным. Первая стрела угодила оленю в шею, погрузившись наполовину. Лучник быстро достал новую стрелу, зарядил лук и в тот же миг отпустил натянутую тетиву. Костяной наконечник вышел из глаза животного, пробив череп насквозь. Мозг явно был задет. С таким ранением олень должен был рухнуть замертво. Но ничего подобного не произошло. Голова с огромными рогами повисла, может быть, он даже притих, мне не слышно, но свои функции зверь продолжил выполнять. Он продолжил раздирать шею в мясо о неприступный забор, продолжил пинать копытами своих соседей. Я уверен в том, что его сознание мертво, но вот тело… Телом кто-то продолжал искусно управлять.
Лес изрыгнул очередную волну, состоящую из одних волков. С жутким чавканьем они пронеслись по усеявшим землю





