Немецкая карта: Тайная игра секретных служб: Бывший глава Службы военной контрразведки рассказывает. - Герд- Хельмут Комосса

Но тогда была и другая Варшава. Я попал в разрушенные кварталы, покрытые камнями и кусками бетона. Однако большинство домов выдержали обстрел и остались стоять, сохранив стены первых этажей. На одной улице довольно большую ее часть я смог пройти под землей, переходя из подвала одного дома в другой, и был удивлен современными системами отопления, остатки которых пучками спутавшихся труб висели на стенах подвалов. Ничего подобного в Восточной Пруссии я раньше не видел. Я не ожидал увидеть в Польше такую современную технику.

В темном углу одного подвала, сидя на корточках, притаился мальчик. Ему было около 16 лет, а может быть, и 14. А может, уже и 18. Кто это мог сказать точно во время войны, в темном углу подвала… Его глаза были переполнены страхом, он весь как бы ушел в себя, старался сделаться как можно меньше и незаметнее. Обеими руками он вжимался в собственное колено.

«Встань!» — сказал я, и мальчик повиновался, казалось, он понимал по — немецки, он закрывал лицо, как будто хотел защититься от ожидаемого удара. «Подойди сюда!» — сказал я. Мальчик подошел и низко склонился к полу. «Господин офицер, — сбивчиво залепетал он, — пожалуйста, не стреляйте!»

Я и не думал этого делать. Это бедное существо, переполненное парализующим страхом, продолжало отвешивать мне поклоны.

«Пожалуйста, пожалуйста, пан», — умолял молодой поляк. Я жестом прервал его. «Здесь, в подвалах, есть еще польские солдаты?» — спросил я. Он резко покачал головой. «Нет — нет, — бормотал он, — здесь нет солдат, нет польских солдат. Ни одного! Никого!» Я протянул мальчику, который в этот момент мне показался все — таки скорее 14–летним, пачку сигарет «Реемтсма» с известным изображением солдата вермахта.

«Иди, иди, — сказал я, — убирайся побыстрее! Быстрее, быстрее!»

Частично я сказал это по — русски, но молодой поляк меня понял. Большинство поляков понимали по — русски. И еще я дал ему несколько печений, которые случайно нашел в кармане шинели. Я бы дал этому бедному мальчишке и больше, но у меня с собой ничего не было, даже горбушки сухого хлеба.

«Хлеба нет!» — сказал я ему по — русски, как бы извиняясь перед ним. Я мог подарить ему совсем немного — его свободу. А может быть, и жизнь? Потом я осознал, что дал ему гораздо больше, чем кусок хлеба.

Я смотрел ему вслед, он шел медленно, жевал печенье. Он обернулся один раз, потом еще раз, потом он побежал, он бежал все быстрее и потом вдруг совсем исчез за какой — то стеной.

Одна ничего не значащая встреча на задворках войны в подвале разрушенного варшавского дома в октябре 1944 г.! Когда я вышел из развалин на свет, я глубоко вдохнул осенний воздух. Он был влажным и слегка пах жженым деревом. На улице было совсем тихо. Где — то вдали загрохотал пулемет, но это было очень далеко.

Может быть, в этот день я шел по Варшаве час или даже два. Я точно уже не помню. Где — то в конце развалин я встретил своих солдат. Я залез в свой танк «Хетцер», изготовленный на фирме «Шкода» в тогдашнем немецком протекторате Богемия, и приказал водителю: «Вперед». Сегодня я думаю, насколько легкомысленным я был тогда. Но в тот день не произошло ничего особенного. День «без особых происшествий».

Я вернулся на мой наблюдательный пункт, расположенный в квартире на роскошной вилле одного польского фабриканта на южной окраине Варшавы. Спасаясь от наступающих русских, он оставил свою фабрику и дом, предварительно попросив нас аккуратно обращаться с его имуществом и ничего не ломать. Добравшись до виллы, я прямо в форме и сапогах рухнул на пуховую перину, покрытую шелковым постельным бельем, и мгновенно уснул. Когда проснулся, подошло время ужина. Экскурсия по руинам Варшавы меня утомила. «Наслаждайся войной, — говорил мой командир капитан Крюгер, — поскольку мир будет ужасным!» Вдали на востоке, в районе Вислы, были слышны залпы русской тяжелой артиллерии. Эти звуки походили на далекие раскаты сильной грозы. С каждым днем война приближалась к нашим плохо оборудованным оборонительным позициям.

Так спокойно, как в эти последние дни октября 1944 г., будет совсем недолго, думал я и очень беспокоился за мою семью, которая жила в Нидерзее в Восточной Пруссии, в тридцати или даже всего в двадцати километрах от передовых позиций советских танков. Мои мать и сестра с ее полуторагодовалой дочкой Розвитой и не подозревали, как близко от них были русские, как близко была большая опасность для всех немецких женщин и девушек. Я не хотел даже и думать о том, что в то время происходило в Восточной Пруссии… Сегодня мир коренным образом изменился. Где сегодня наши враги? Поляки и русские к их числу не относятся. Говорят, Германия живет в окружении друзей. Сегодняшний враг невидим, но он присутствует каким — то особенным образом.

И сегодня важно быть уверенным в том, что рядом есть союзники. Друзья, на которых в трудный момент можно положиться. Нам действительно нужно меньше противотанкового вооружения, а вместо него нужны надежные партнеры.

Взаимоотношения между Германией и США в целом

В игре, которую ведут великие державы, отношение Германии к США по — прежнему имеет особое значение. Такой порядок вещей не изменится и в обозримом будущем. Мы не должны допускать, чтобы политики определенных фракций вводили нас в заблуждение. США в военном отношении являются самой сильной страной мира. Но это не может продолжаться вечно. Россия наверняка снова окрепнет, и Китай уже давно идет по пути модернизации, в том числе и в военной области. В 2005 г. Россия и Китай провели первые совместные большие маневры объединенных подразделений. Сухопутные войска действовали совместно с авиацией и флотом обоих государств. Это были самые большие маневры новейшего времени на Востоке. Никто на Западе не знает сценария этих маневров. И никто не знает ожидаемого исхода этих больших учений. Однако можно себе представить, что в качестве предполагаемого противника в этих больших учениях имелась в виду не страна вроде Индонезии или Венгрии. Размах этих больших учений с участием всех родов войск должен заставить Запад задуматься. Один высокопоставленный американский офицер сказал мне в августе 2006 г., что к этим большим учениям следует отнестись очень серьезно. «Герд, — сказал он, — это совсем другой уровень. И насколько мы информированы, взаимодействие обеих армий происходило неожиданно хорошо». Кажется, что в стратегическом мышлении обеих сверхдержав намечаются перемены. Даже несмотря на значительные языковые трудности, главным образом с русской стороны. В будущем такие учения будут происходить чаще, таково мнение моего американского сослуживца из того старого времени, когда мы еще тесно сотрудничали.

Эти большие учения, по утверждению русских и китайцев, не направлены против какой — либо страны. Но любые военные учения ориентированы на отработку стратегических или тактических задач. НАТО не знает, против какой силы оба государства в этих маневрах отрабатывали методы «обороны наступательного характера», как было сформулировано в двуязычном сценарии этих учений. Но что означает «оборона наступательного характера», это мы знаем из стратегических документов Иосифа Сталина и Никиты Хрущева.

Между прочим, первые в мире ракеты запускали в небо с китайской земли. Даже если сначала это были просто фейерверки, в этом уже присутствовала идея их военного использования, причем задолго до того, как в Пенемюнде Вернер фон Браун провел свои первые пробные ракетные пуски.

Сегодня в Германии мы наблюдаем растущую антипатию по отношению к США и их политики, особенно с учетом личностных качеств президента Буша. Этому есть много объяснений. Одно из них — неприятие Буша как человека. Очевидно, мы забыли, что его отец, Джордж Буш — старший, во времена «холодной войны» относился к нам, немцам, доброжелательно и радушно.

Хотя после Второй мировой войны и первых послевоенных лет прошло уже более полувека, страдания и переживания немцев в то время еще продолжают ощущаться до сих пор. Здесь, в Германии, еще не забыли план Моргентау, согласно которому немецкий народ подлежал уничтожению бомбовыми ударами, а Германию предполагалось превратить в аграрную страну.

Немецкое неприятие в первую очередь распространяется на США, хотя британцы во главе с их премьер — министром Черчиллем и во время и после войны преследовали те же цели, что и Америка. И поведение Франции после ее «победы над германским рейхом» едва ли достойно похвал, если вспомнить о судьбе Фройденштадта и других городов, отданных на разграбление.

Если вспомнить только тот факт, что генерал Леклерк приказал расстрелять на месте без суда двенадцать молодых французских солдат только за то, что они на стороне немцев, одетые в немецкую военную форму добровольно сражались против Советской армии, не против своей страны. Это заставляет серьезно задуматься. Экзекуция во славу Франции? Есть еще много других примеров. Отношение французов к немецким военнопленным часто не соответствовало международному праву. К сожалению, это — тоже факты горестного прошлого.