Слипперы - Эдуард Иноземцев

– Почему это не то? – защитила меня Маргарита.

– Потому что у всякого народа своя судьба, вот почему. У каждого свой крест… Вот ты в судьбу веришь? – покосился он на меня.

Я задумался. Честно говоря, я и сам не знал, верю в судьбу или нет.

– А ты веришь? – вопросом на вопрос ответил я.

– Я – верю. Точно. В то, что на роду написано. Это есть… Я знаю…

– Откуда знаешь? – настаивал я. – Что, сон приснился?

– Ага… Сон приснился. До сих пор помню…

Я заинтересованно подался вперед и посмотрел на таксиста:

– И что за сон?

– Обычный сон. Но врезался в память. Хотя давно это было, браток.

– Ладно. Не хочешь – не рассказывай… – Я откинулся на сиденье.

– А чего там… Мне скрывать нечего. Лет двадцать пять назад это было. Мальчишкой я был. Ну и целый год примерно мне снилось, что грошики считаю. В столбик их складываю, столбик валится, я снова складываю… И так много раз. Бабке своей рассказал, она погрустнела. Сказала: «Никогда ты, Костя, богатым не будешь. От зарплаты к зарплате жить будешь». Так и получилось, как видишь. Столько лет все баранку кручу…

Я машинально полез за сигаретами.

– В салоне не кури. Потом запах остается, пассажиры жалуются, – попросил таксист.

Я сунул сигарету обратно.

– А может, вы сами себя и настроили на этот сон? – предположила Маргарита.

– Это как?

– Ну, скажем, были у вас какие-то другие варианты, но вы ими не воспользовались.

– Были бы варианты, я бы воспользовался. Вариантов не было, – ухмыльнулся таксист.

Оставшийся путь мы проехали молча. Скоро такси выехало на Тверскую.

– Вон там притормози, – попросил я, кивком указав на дом.

Таксист притормозил. Я вытащил деньги и протянул ему. Сумма была почти вдвое больше той, что на счетчике, но я решил, что это будет ему компенсацией за сон с грошиками.

Вечером, после того, как Галина с Никанором ушли, первый раз за всю сознательную жизнь я прочел подряд десять газет, завезенных нам утром. Ни разу до этого я не читал больше двух газет за раз. И вообще я редко читал газеты, несмотря на свою профессию. Российская пресса в большинстве своем навевает экзистенциальную тоску. Или полная лакировка действительности, или полное ее неприятие, или откровенная бульварщина. В общем, одни крайности. Хорошо, что не надо было читать гламурных журналов, тогда я бы точно слетел с катушек.

Ничего интересного я не нашел. Ни одного слова о том, что в столице действует группа, влияющая на российскую элиту энергетически. Ни одного странного происшествия, не считая вполне ординарных заказных убийств, убийств на почве бытовухи, грабежей, пожаров, изнасилований, самоубийств, отравлений, взрывов, терактов, взяток, наездов, разборок, ксенофобии, пьянства, наркомании, проституции. И обещаний все исправить, улучшить, довести, дотянуть, доработать, достроить, перестроить, наладить и тому подобное. Все как всегда. Я брал одну газету, добросовестно прочитывал ее, откладывал в сторону, брал другую, читал, откладывал, и у меня постепенно портилось настроение. Огромная страна, в которой всем плевать друг на друга. Страна, живущая по инерции. Лишенная объединяющей идеи. Инициативы. Плохо управляемая. Мне захотелось на остров Пасхи. Но до острова Пасхи было далеко, да и кому я там нужен?

– Что-то там есть, в этих газетах? – поинтересовалась Маргарита, войдя в гостиную и подсев ко мне.

– Ничего такого, что заинтересовало бы Параманиса. – Я отодвинул от себя стопу газет.

– И нам с тобой нечем похвастать. Он будет недоволен.

– Галине с Никанором тоже, по-моему, – пожал я плечами.

– Может, Вера увидит что-нибудь во сне? – предположила она.

– Может быть, – легко согласился я.

Марго наклонилась вперед и посмотрела мне в глаза:

– Макс, ты не в настроении?

– Да нет. Все нормально.

– Ты какой-то странный.

Я притянул ее к себе. Поцеловал в щеку.

– Со мной все в порядке.

В этот момент со стороны холла мне послышался какой-то странный шорох. Я застыл. Марго тоже услышала его. Я почувствовал, что она тоже напряглась. Шорох повторился. Во мне проснулся древний инстинкт самца – защитника своего жилища. Я встал и, проигнорировав попытку Марго удержать меня на месте, пошел в холл, по дороге забрав со шкафа тяжелую керамическую вазу. В случае чего она могла послужить метательным оружием. Впрочем, увидев просунутый под дверью конверт, я понял, что ваза мне не понадобится. Положив вазу на пол рядом с конвертом, я подобрал его и выпрямился. Конверт как конверт, ничего особенного. Без адреса получателя и адреса отправителя, но в целом не внушающий никаких опасений. Я надорвал его. Внутри был лист, вырванный из ученической тетради. И обычным, не измененным почерком на этом листе в клеточку была написана фраза «Мы не хотим вам ничего плохого. Давайте лучше сотрудничать». Мы – это кто? И вам – это кому? И сотрудничество – в чем? Было непонятно. В конце стоял какой-то знак. Не то восьмерка, лежащая пластом, не то знак бесконечности. Я осторожно открыл входную дверь. Разумеется, на площадке никого не оказалось. Никого не просматривалось и внизу. Зато на том же самом месте, что и в прошлый раз, я нашел такой же окурок. От сигарет «Житан».

6

Я уже говорил, что я человек любопытный. И зуд любопытства одолел меня тут же, как только я прочитал эту странную записку. Я даже не поленился и съездил за ноутбуком к себе на квартиру, несмотря на все возражения Марго, что уже поздно, что эти люди могут все еще следить за домом, что, в конце концов, можно проверить странный знак и завтра с утра. Но мне хотелось узнать об этом знаке сразу, а не оставлять дело на завтрашнее утро. Я заверил ее, что мне не угрожает никакой опасности ни на улице, ни у меня в однокомнатной, да и ей ничего не угрожает, если она на часик останется в квартире одна. Уговорив ее, я заказал такси, и действительно съездил и вернулся за час. Время было позднее, на улицах ни одной пробки.

Я понятия не имел, есть ли в этом здании на Тверской Интернет. На Верхней Масловке выделенной линии Интернета не было, и я подключался к телефонной линии. Вернувшись с ноутбуком, я проделал ту же самую процедуру, соединился со своим провайдером и, попросив Марго сделать чашку крепкого чая, просидел часа три за компьютером, рассчитывая найти какие-нибудь сведения о знаке, стоявшем вместо подписи под запиской, которую мы получили. О восьмерке было много информации, начиная с философской типа того, что восьмерка являлась любимой цифрой Пифагора, кончая заметками по математике, искусству, астрологии, семиотике, эзотерике и религии. Почти столько же информации было о знаке бесконечности. В итоге голова моя разболелась, в глазах зарябило, и я почувствовал, что если не прекращу свои поиски, то свалюсь тут же, у компьютера. Я взглянул на часы – четыре часа ночи. А завтра вставать в восемь. Захлопнув ноутбук, я встал и чуть не наступил на Багиру. Она, оказывается, примостилась у моих ног и облизывала свою шерстку. С негодованием мяукнув, котенок ушел на кухню, поближе к теплому радиатору и подальше от невнимательных людей. Я последовал за ним. Вытащил спрятанную бутылку коньяку и отпил прямо из горлышка. Потом устало направился в спальню, очень осторожно открыл дверь, думая, что Марго спит, и застал ее, читающую какой-то любовный роман, купленный в метро.

– Нашел что-нибудь? – Она отложила книжку в мягком переплете с лубочными картинками.

– Там так много всего, что я запутался, – признался я. – Много и о восьмерке, и о знаке бесконечности.

– А может, то, что они нарисовали, – это и не восьмерка, и не знак бесконечности, а что-то другое? – Она зевнула. – Передай эту записку завтра Параманису и не мучайся, – посоветовала Марго.

– Передать передам. Но мне самому интересно, кто это написал. И что они имели в виду. Тебе разве не интересно?

– Интересно. Но мы ведь и так их ищем.

– Правильно. Но может, эта записка позволит найти их быстрее и легче. Все-таки зацепка. Что за бред ты читаешь, кстати?

– Это не бред. Это роман о несчастной любви. Ты не поймешь. Вообще это не для мужиков. Вы не видите и половины того, что вокруг вас происходит.

– А вы видите?

– А мы видим. – Она воинственно присела в постели.

– И что ты видишь, например? – полюбопытствовал я.

– То, что вы играете в игры, которые могут окончиться непонятно чем.

Я не сразу сообразил, что она имеет в виду.

– Я не играю в игры.

– Играешь. Ты сидел битых пять часов, пытаясь расшифровать какой-то дурацкий символ. Всего лишь придуманный кем-то знак. А если бы это время понадобилось потратить на что-то действительно важное, ты бы сказал – уже ночь, надо спать…

Марго выпалила все это очень эмоционально, видимо обиженная тем, что я на целых пять часов оставил ее без ласки и внимания. По-моему, именно это она имела в виду, говоря о чем-то действительно важном. С женщин станется.