Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов - Сергей Романюк

Первое время она помещалась в нескольких «деревянных поземных хоромах», а сам хозяин жил в «одинаких жилых малых полатах», в которых «с нуждою» помещался. Дело шло медленно, оно требовало много расходов и внимания. Были приглашены армяне-мастера из Астрахани «для чистки и пряжи и крашения шелков» и для обучения учеников «ленты и позументы ткать, гладкие и фигурные узоры набирать и рисовать, чему он сам умеет». Постепенно производство расширялось, продукции требовалось все более, и приходилось ленты делать «новых маниров», для чего приходилось «обрасцов по нескольку из-за моря выписывать». В 1720-х гг. строятся каменные производственные помещения.

При императрице Анне Иоанновне он, «находясь при Высочайшем дворе комнатным истопником», пожалован в потомственные дворяне. Роду Милютиных был дан герб, где изображались три серебряные вьюшки (прозрачный намек на придворные обязанности нового дворянина).

Его мануфактура была самой старой и самой большой в Москве — к концу XVIII в. на ней трудились 350 работников. После кончины основателя она перешла к его племяннику Михаилу.

Его внуки удостоились отдельных статей в энциклопедии. Самый старший, Дмитрий, реформатор русской армии, прожил долгую жизнь — он видел Пушкина, участвовал в войнах на Кавказе и против Турции, был военным министром и умер 95 лет в чине генерал-фельдмаршала в начале прошлого столетия. Средний брат, Николай, прожил 54 года, он был выдающимся государственным деятелем, активным участником освобождения крестьян от крепостной зависимости. Самый младший, Владимир, жил меньше всех — он скончался в 29 лет, но и за время, отведенное ему судьбой, стал известен как незаурядный публицист, автор нескольких талантливых книг по экономике. О родовом доме в Милютинском переулке сохранились интересные воспоминания Дмитрия Милютина.

Николай Алексеевич Милютин

Дмитрий Алексеевич Милютин

После пожара 1812 г. фабрика постепенно пришла в упадок и закрылась, а владение разделилось на два участка — № 14 и 16.

Участок под № 14 в 1829 г. купила М. Ф. Секретарева, а в 1882 г. он переходит во владение купца Фердинанда Фульда, торговавшего химическими, москательными товарами и мелкими металлическими изделиями, потом к полковнику Херодинову, у которого в 1850–1860 гг. главный дом нанимала семья купца Ивана Васильевича Щукина, у которого было 11 детей, и многие из них стали известными собирателями и знатоками.

Дом № 14 известен тем, что связан с памятью поэта Валерия Брюсова. Его дед, крепостной крестьянин из Калужской губернии, получил вольную, переехал в Москву и разбогател на торговле пробкой, а вот отец, получив наследство, занимался самообразованием и увлекся литературой. Мать Брюсова была дочерью мещанина из Лебедяни, поэта-самоучки. Они наняли дом в Милютинском переулке, и в нем 1 (13) декабря 1873 г. родился будущий поэт, основатель русского символизма.

В метрической книге Евпловской церкви было записано: «…родился Валерий, — крещен 6-го числа, родители его Московский 2-й гильдии купеческий сын Мясницкой слободы Яков Косьмин Брюсов и законная его жена Матрона Александровна, оба православного вероисповедания, восприемники были: Лебедянский второй гильдии купеческий сын Яков Александрович Бакулин и Московской 2-й гильдии купеческая дочь девица Елизавета Косьмина Брюсова, крестил священник Дмитрий Добронравов с причтом».

В этом доме Брюсовы жили до 1877 г., когда был приобретен собственный дом на Цветном бульваре (№ 22).

Здесь же жил П. И. Бартенев, издатель исторического журнала «Русский архив».

Вернемся к милютинскому участку — дом № 16, стоящий по красной линии улицы, сохранился по крайней мере с XVIII в., позднее он был надстроен третьим этажом. Этот участок в 1829 г. перешел к майору Платону Митькову — его брат Михаил был членом Северного общества декабристов. Дом во дворе — одно из пушкинских мест Москвы. В 1834–1837 гг. тут жили родственники А. С. Пушкина — его тетка Елизавета Львовна с мужем Матвеем Михайловичем Сонцовым (Солнцевым) и двумя дочерьми — кузинами поэта. Он писал Наталье Николаевне 11 мая 1836 г. о посещении этого дома: «Был я у Солнцевой. Его здесь нет, он в деревне. Она зовет отца к себе в деревню на лето. Кузинки пищат, как галочки». В 1837 г. Сергей Львович Пушкин, живший в этом доме, узнал о гибели своего сына. Е. А. Баратынский вспоминал, что он «как безумный долго не хотел верить» страшному известию. «Мне остается одно, — сказал тогда ему Сергей Львович, — молить Бога не отнять у меня памяти, чтоб я его не забыл».

Дом № 16 по улице — памятник театрального прошлого Москвы. В его подвале — восемь окон слева от входа во двор были лет двадцать назад заложены — в 1912 г. начались спектакли «Летучей мыши», первого московского театра миниатюр, выросшего на основе капустников артистов МХТ. На занавесе вместо чайки была изображена летучая мышь:

Мышка, ты так мила, резва,Мышка, твоя афишкаМала, пестра,Смешна, остра…

Создатель этого театра, артист Никита Балиев, был одним из первых конферансье в России. Даже это слово — «конферансье» — до его выступлений не было известно. Атмосфера отдыха, непринужденной беседы, общения со зрителем — все это было заслугой Балиева. Обладая незаурядным вкусом, он сумел поставить дело так, что выступать на подмостках его театра считали за честь многие известные артисты. Современники вспоминали, что на эти актерские «ужины шуток» приглашалась вся Москва, а сам Балиев приобрел репутацию «самого большого мастера на самые маленькие пьесы». Биография этого театра началась с маленького подвальчика в доме Перцова, на Пречистенской набережной. Здесь после спектаклей собирались актеры и их гости, шутили, смеялись, отдыхали, выступали перед товарищами на маленькой сцене. Но Шаляпин и Собинов не пели, а… демонстрировали французскую борьбу, Станиславский показывал фокусы, а Качалов танцевал польку.

Помещение театра в Милютинском переулке уже значительно больше старого. Стены его были украшены панно, в углу зрительного зала виднелся фонтан в виде струившей слезы трагической маски, сделанной известным скульптором Н. А. Андреевым. Театр был необыкновенно популярен в Москве — его зеленоватая карточка с изображением летучей мыши и со словами «„Летучая мышь” разрешает вам посетить ее подвал» была предметом сокровенных желаний многих, здесь выступали такие знаменитости, как Шаляпин и Баттистини, Собинов и Качалов, Савина и Варламов. Здесь состоялся дебют будущей известной певицы Валерии Барсовой. К сезону 1915 г. театр перешел в свое третье помещение, в подвал только что отстроенного дома в Большом Гнездниковском переулке, 10.

В подвале же этого дома обосновалось тоже театральное предприятие — так называемая массалитиновская школа, руководимая артистами Художественного театра Н. О. Массалитиновым, Н. А. Подгорным и Н. Г. Александровым. В этом же памятном в истории русского театра месте 24 ноября 1916 г. спектаклем «Зеленое кольцо» родилась 2-я студия Художественного театра.

В доме № 16 в 1920-х гг. были и квартиры актеров К. Н. Еланской, И. Я. Судакова, И. М. Раевского.

В 1920-х гг. здесь был клуб ветеранов польского рабочего движения. Перед ними неоднократно выступал Юлиан Мархлевский, один из основателей Коммунистической партии Польши, именем которого переулок назывался в 1927–1990 гг.

Издавна этот переулок был центром притяжения для поляков, живших в Москве, и неудивительно, что в нем была построена католическая польская Петропавловская церковь.

История появления первой в Москве католической церкви начинается с времени Петра, когда его близкий помощник генерал Гордон, католик по вероисповеданию, испросил разрешения на строительство церкви. До того московские власти наотрез отказывались давать такое позволение — в Москве давно существовали протестантские кирхи, но католических и в заводе не было — как огня боялись покушений на «чистоту» православной веры. После 1812 г. многие католики переселились из бывшей Немецкой слободы в центр города, и они начали ходатайствовать о постройке церкви поблизости. Городские власти в лице генерал-губернатора князя Д. В. Голицына были отнюдь не против, но требовался и отзыв представителя официальной церкви. Голицын запросил митрополита Филарета, но не только он, но и Синод заняли непримиримую позицию: «Построение вновь церкви иностранного вероисповедания близко к центру города и на видном месте не может признано удобным и приличным и не может не сопровождаться неблагоприятными впечатлениями древней столицы, которой средоточие ознаменовано древнею святынею и священными памятниками православной церкви и царского благочестия…» К чести Голицына, он не прислушался к мнению мракобесов и разрешил строительство. Краеугольный камень здания польской римско-католической церкви был заложен 16 сентября 1839 г. (архитектор А. О. Жилярди), а освящение возведенного здания по измененному проекту (архитектор А. Ф. Шимановский) состоялось в июне 1849 г. Кроме церкви на участке находились богадельня и женская гимназия, жилой дом для причта и библиотека римско-католического благотворительного общества, где проходили заседания религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьева, и еще многие другие учреждения. В этой церкви отпевали «святого доктора» Федора Петровича Гааза. Толпы собрались его проводить на Немецкое кладбище. В ней крестили Владислава Ходасевича. Он вспоминал: «Очень важная во мне черта — нетерпеливость, доставившая мне в жизни много неприятностей и постоянно меня терзающая. Может быть, происходит она от того, что я, так сказать, опоздал родиться и с тех пор словно все время бессознательно стараюсь наверстать упущенное… Первым проявлением моей нетерпеливости было то, что я поспешил увидеть свет на две недели раньше, чем мне полагалось. Это событие произошло в 1886 году, 16 мая по старому стилю, в полдень… Поторопившись родиться, поторопился я совершить первую в моей жизни бестактность: досточтимому отцу Овельту, настоятелю польской церкви (что в Милютинском переулке), при погружении меня в купель совершенно отчетливо показал я нос. Достоверное предание о сем происшествии сохранилось в семье».