Чудом рождённый - Берды Кербабаев

— Что за разговор, Нарли? Может, я тебе что-нибудь должен?

Понимая, что приезжих не возьмешь на испуг, Нарли стал оправдываться:

— Это у меня привычка такая. Сам не замечаю. Срываюсь, как кобель с веревки.

— Слава богу хоть не укусил! — засмеялся Атабаев.

— Помолчи, начальник! Не говори потом, что не слышал. Я ведь не хуже бешеного, могу и укусить!

— Ай-я-яй! Что же нам делать? Попробуем защищаться, а нет, так сбежим.

— Когда решают важное дело, можно бы не шутить.

— Спасибо за совет. Это верно, делу время — веселью час. Может и начнем с того, что ты ответишь на мой вопрос?

— В нашем роду мое слово — дело, — надменно сказал Нарли. — Но будем держаться поговорки: в одиночестве хорошо говорить только с богом. Если Алламурад позвал своего человека, позовем и мы. Куджук-хан, иди сюда!

Мутноглазый парень с колючими усами, неприкрывающими вывороченных губ, был и в самом деле похож на злую собаку. Он подошел к Нарли и стал рядом с ним. Алламурад нахмурился, всем своим видом стараясь выказать отвращение к Нарли. Задумчивый Омар-ага низко опустил голову, будто молил бога: «Дай, чтобы не было шума и распрей, помоги, чтобы выбрали того, кого мы назовем». Куджук-хан, казалось, готов был кинуться по свисту хозяина на любого. А Нарли покачивался с носка на пятки, покручивал усы, молча давая понять, что в этом ауле он хозяин и без него не свершится ни одно дело.

Алесковский, наблюдая за ними, думал о том, как выйдет Кайгысыз из сложного положения, а рабочий Иванов считал, что все конгурские вожаки немного тронуты умом.

— Значит, каждый род думает, что аул стоит за него?

— Верно! — дружно отозвались все четверо.

— Помнится, Ленин говорил — кто верит пустым словам, глуп и бестолков. У меня ума не так много, а все-таки не хочется оказаться и в ряду дураков.

— Не понимаю твоих слов, Кайгысыз Атабай, — нетерпеливо сказал Нарли.

— Я хочу сказать, что язык без костей. Мало слов, нужны доказательства.

— Какие?

— Если люди идут за вами, соберите их вместе.

Вожаки призадумались. Желая выиграть время, Алламурад сказал:

— Тогда идемте к столу.

— Стоит ли? — спросил Атабаев. — Сам знаешь, мы же не разжиревшие царские чиновники, не хотим, чтобы нам кланялись издали. Приятнее смешаться с народом, вести разговор попросту.

Огорченный находчивостью Алламурада, который успел его опередить, Нарли восторженно поддержал Атабаева:

— Вот это верно, Кайгысыз! Правильно сказал!

И он сделал знак своим сторонникам, приглашая их подойти поближе. Позвал своих и Алламурад. Люди не спеша поднялись на ноги и приблизились, однако каждая группа осталась на расстоянии от другой, будто боялась испачкаться. Женщины по-прежнему сидели на корточках. Желая доказать свое рвение, Нарли крикнул:

— Что вы там расселись, будто играете в джонкиджок? Пошевеливайтесь, чтобы вас!..

Атабаев неодобрительно покачал головой.

— Хов, Нарли-ага, разве так можно? Надо действовать полюбезнее, по обстановке…

— Чем строже держишь женщину, тем она мягче.

— Может, прошли те времена?

— Для нас не прошли, — отрезал Нарли.

Пререкаться с ним не было времени.

— Дорогие друзья! — сказал Атабаев, обращаясь к собравшимся, — мы знаем, что в ауле продолжаются раздоры между родами и племенами. Ссоры эти радовали царя, он хотел видеть наш народ слабым. Казалось бы, свергли царя — и спорам конец. Но при-Бычка подобна сорной траве-чаиру с глубокими корнями: ее сразу не вырвешь… Ваш аул дважды собирался на выборы, а договориться вы все не можете. А вы не хуже меня знаете, что «у дружных один бог, он-то и побеждает врагов». Никогда и никому ссоры не приносили пользы. Они ведут к нищете и разрухе. В наши дни раздоры особенно опасны. Я вот смотрю на вас: у одного голое плечо сверкает из лохмотьев, у другого не сосчитаешь заплаток на штанах, у третьего в брюхе урчит от голода. Но не Есе живут одинаково. Если у богача полные мешки в закромах, у бедняка из мешка и пылинки не выбьешь…

— Ты, сынок, ясновидящий? — перебил Атабаева старик в докрасна порыжевшем тельпеке[2].

Хотя Атабаев не любил, когда его прерывали, но это замечание ему понравилось.

— Как тебя зовут, ага? — спросил он.

— Непес.

— Так вот, дорогой Непес-ага, кто знает жизнь, тому не нужны волшебные чары. Я ведь не с неба свалился, а вырос в крестьянской семье. Жизнь дехканина — для меня понятная книга.

— Чтоб лицо твое и глаза твои не видели беды, сынок, — сказал Непес.

— Для меня не тайна. — продолжал Атабаев, — что если у одного крестьянина есть тощая кобыла, то у другого нет и дохлого козленка. А у третьего омач и борона, но нет семян. Для чего же пахать? Среди тех, кто здесь собрался, на одного бая — двадцать батраков! Кто же поверит в справедливость аллаха, если он делает одного богатым, а сотни нищими? И споры в вашем ауле идут на пользу не вам, а баям, богачам…

Какой-то верзила в маленькой шапочке поднялся с земли, поморгал глазками и сказал:

— Хоть мы видим тебя в первый раз, Кайгысыз, но понимаем, что ты человек удивительный.

По привычке Атабаев спросил и у него имя.

— Ай, какое это имеет значение! Меня зовут Токар Тахир.

— Чем же я удивил тебя, Токар?

— Ты будто залез в наши души, а потом выбрался наружу.

— Тебе не понравились мои слова?

— Потому и говорю, что понравились.

— Выходит, ты не по своей воле связался с одной из групп в вашем ауле?

— Э, где бы я не садился — разницы нет. По правде сказать, наши споры и раздоры съели мое мясо, теперь дело дошло до костей.

Токар надвинул свою шапчонку на брови и сел на место.

— Сейчас первое дело, — сказал Атабаев, — поднять бедняцкое хозяйство. Пусть у всех будут земля и вода, орудия и семена. Кто поможет? Советская власть! Вы найдете опору в ней, а она — в вас. Нет нужды скрывать, что сейчас Советская власть ждет вашей помощи. Кто же придет на помощь народной власти, как не сам народ? А когда кончится война, Советская власть сделает так, чтобы руки крестьянина дотянулись до всего лучшего, что создано на земле.

Со всех сторон послышались возгласы:

— Пусть услышит бог твои слова!

— Мы верим тебе, добрый человек…

— Я к вам приехал не поучать, а только напомнить о важном. Я говорю по поручению партии и Советской власти, говорю о том, что вы и сами знаете. Может есть вопросы? Задавайте, не стесняйтесь…

Бородач, у которого в дырах грязной бязевой рубахи просвечивало тело, показал на свои лохмотья.

— Не я один в рваной одежде, Кайгысыз! Дело известное: сначала денег не соберешь, а соберешь, так к товару не подступишься. Пойдешь к купцам, что ездят в Хиву, такую цену заломят — забудешь, как родную мать звать. По слухам ты старый кооперативщик, разве не твоя забота сменить на нас эту рвань?

— Из-за войны у нас не хватает хлопка, — ответил Атабаев. — Хотите обновить одежду — объединяйтесь с соседями, засевайте побольше полей хлопчатником.

Бородач даже закачался из стороны в сторону от возмущения.

— Вы только посмотрите на него! Я ему говорю, что я одинокий, а он спрашивает сколько у меня сыновей!

Атабаев расхохотался.

— Я тоже могу вспомнить поговорку: «Для тебя, говорю, дочка, — но и ты прислушайся, невестка». Отвечая тебе, я только напомнил всем крестьянам, как следует бороться с нуждой. А насчет твоей рубахи… Могу сказать, что из Ташкента по нашей просьбе сюда отправлено несколько вагонов мануфактуры. Распределим ее между всеми. Прошло время рваных рубах!..

— Вот за это спасибо!

Понимая, что вопросы подобного рода поставят его в затруднительное положение, Атабаев резко повернул разговор.

— А теперь к делу. Давайте выберем в сельсовет самых толковых людей, которыми все сельчане будут одинаково довольны. Они сумеют быстро поправить все хозяйство.

— Молодец! Умный совет, — одобрил Непес.

Остальные молчали. Не смущаясь этим, Атабаев продолжал:

— Подумаем, сколько человек будет в нашем сельсовете и приступим к выборам.

Алламурад рванулся к Атабаеву.

— Товарищ Кайгысыз, в ауле весь спор идет из-за председателя. Давайте и начнем с него.

— У нас другая установка.

— А разве установки ставят не такие же люди, как мы с вами?

Душу Нарли раздирали противоречивые чувства. Ему не хотелось соглашаться с Алламурадом и, в то же время, было выгодно согласиться с ним. Наконец, он крикнул:

— Я поддерживаю Алламурада. Только на этот раз поддерживаю! И при том от всего сердца.

— Ну, что ж, — сказал Атабаев, — будь по-вашему. Если решил народ — сдери шкуру с коня.

Кайгысыз партизанит

Это не по правилам, — шепнул Алесковский.

— Не беда, так же заговорщицки тихо ответил Атабаев, — Можно обойти и правило, коли добьемся своего.