Яма слепых - Антонио Редол

— Возможно… — говорила она.

— Ты не находишь, что им нужно воспользоваться раньше, чем он сдаст?

— Оставьте беднягу в покое…

— Это почему же я должна его оставить в покое? — спросила мисс Карри, исподтишка поглядывая на парня. — Уж не хочешь ли ты его сохранить для себя?…

Мария до Пилар медлила с ответом, возможно сраженная услышанным от гувернантки, которая точно выразила то, что она, Мария до Пилар, думала.

— Ты считаешь, что можно не воспользоваться этим чудом?

— Вы, мисс Карри, преувеличиваете. Зе Педро простой парень…

Приведенный сыном Атоугии конь наконец вышел на манеж. Гнедой был сгустком энергии и нервов, в высоко вздернутой голове угадывался его сдержанный пыл. Зе Педро взял его под уздцы и подвел ближе к ложе, потом пустил его по кругу, чуть дергая уздечку и в то же время ласково успокаивая его.

— Эмир! О-о… Миленький…

Похоже, пугаясь присутствующих на манеже женщин, животное не очень доверялось руке объездчика, все время угрожая встать на дыбы. Конь тряс гривой и пускал газы, тревожно поводя торчащими ушами.

— Сегодня он хуже, — крикнула Мария до Пилар.

— Возможно, потому, что ему не нравится видеть женщин здесь, на манеже, — шутя ответил парень.

— Ты это всерьез?

Зе Педро пожал плечами.

— А может, это ты предпочитаешь быть на манеже наедине с конем?

Уйдя в воспоминания, англичанка не слышала их диалога. А вспоминала она те наставления, которые давал ей Диого Релвас, когда она к ним приехала: никаких вольностей с мужчинами, и с его сыновьями тоже, и, если кто-нибудь из них дозволит себе какую-нибудь бестактность, тут же сообщить ему, он в этом вопросе непреклонен, так как мисс Карри гувернантка Марии до Пилар и должна быть для нее примером во всем. «И если однажды вы почувствуете, что не все согласуется с возложенными на вас обязанностями, не бойтесь в этом мне признаться. Вы тут же получите свое вознаграждение за шесть месяцев вперед и рекомендательное письмо. Условия подходят?» Она не видела возможных трудностей, совершенно убежденная в том, что сумеет выполнить возложенные на нее обязанности. Землевладелец разрешал ей, как и сыновьям, раз в неделю ездить в Лиссабон. Но аморальное поведение в пределах его дома — это то, против чего он был всегда. Он предпочитал воровство, разгул черни, но только не сознание, что в стенах его дома забыта нравственность, которую должны были блюсти все.

— Мисс Карри! Может, вы хотите попробовать сегодня же?…

— Что? — спросила она растерянно.

— Ну, сесть на коня. Я уже поговорила с Зе Педро.

— Почему сегодня?!

— Мне показалось, что вы не хотели бы терять время. Или вам уже не страшно, что он сдаст?

— Вы шутите, конечно…

Объездчик принялся работать с Эмиром, гоняя его на корде, и всякий раз, когда тот с шага переходил на галоп или упрямился, он останавливал его и успокаивал вкрадчивым голосом, точно прося о чем-то или даже похваливая.

На манеже Зе Педро был во всей своей красе: играл переливами своего голоса, то подбадривая, то осаживая лошадь, которая прекрасно понимала его и исполняла все, что от нее требовали. Зе Педро знал, что обе женщины следят за каждым его движением и словом, и, хотя он больше не смотрел в их сторону, для них он щелкал кнутом и для них шептал что-то лошади, когда та шла на коротких кругах. Потом он подозвал — это было второй раз — коня на середину арены, потрепал его по холке и спине и, оставшись доволен успехами этого утра, начал тренировать Эмира с шестом. Он заставлял его ходить по скаковому кругу, таща за собой вожжи, а сам держался за уздечку около кольца. Потом, припав к левому плечу животного, Зе Педро выкидывал правую руку, побуждая коня идти вперед. Но как только конь опускал голову, тут же дергал за узду, от чего кольцо впивалось коню в губы, а объездчик, улыбаясь, говорил ему ласковые, ободряющие слова.

— Я могу сесть на него сегодня же? — вдруг загоревшись, спросила Мария до Пилар.

— Если хотите… Но только здесь, на манеже, под моим присмотром.

— А если мне захочется выехать с манежа?

— Но конь еще не готов, барышня. Имейте терпение! Он учил животное поворотам, и учил не торопясь.

— Но ты же знаешь, что отец отдал его мне.

— Но только после того, как я скажу, что конь… Здесь, на манеже, все лошади мои.

— Только лошади…

— Да, только лошади.

Мария до Пилар поднялась со скамьи и пошла, сопровождаемая гувернанткой, вниз по лестнице, ведущей на арену. Сама не зная почему, она вдруг почувствовала необходимость поставить на место слугу. У выхода на песок она принялась надевать шпоры на каблук левого сапога.

Объездчик остановил Эмира и повел его шагом.

— Очень ты любишь приказывать, Зе Педро, — резко сказала Мария до Пилар. — Считаешь, что ты родился для того, чтобы приказывать…

— Все, барышня, любят…

— И ты считаешь, что здесь ты один командуешь?

— Так распорядился ваш отец — Диого Релвас, сеньорита.

— Тогда готовь коня, чтобы я могла на нем ехать. И быстро!

— Отвечать будете вы?

— Я не совсем понимаю, почему ты мне задаешь вопросы…

— Чтобы их не было у меня…

— Ты боишься, что…

— Я никогда не видел, какого цвета страх.

— Тогда тем более. И кончай разговоры. Ты останешься здесь и будешь обучать верховой езде мисс Карри. Дай ей самую кроткую лошадь.

С помощью конюха Зе Педро оседлал Эмира. У него был обычный заносчивый вид, но сейчас на его смуглом лице не играла загадочная улыбка, которую он перенял у мадридских матадоров.

— К вашим услугам, — сказал он, когда конь был готов. — Избегайте давать Эмиру шпоры, сделайте милость.

Сидя на лошади, Мария до Пилар взяла вожжи и кнут, который подал ей конюх, и хлестнула им по плечу Зе Педро. Она смотрела на него с презрением, явно показывая гувернантке, как здесь, в их доме, относятся к слугам. Зе Педро опустил глаза, но она тут же, тронув кончиком кнута его подбородок, заставила взглянуть на себя.

— Я оставляю тебе мисс Карри, хоть ты и сказал, что лошади не любят женщин на манеже. Не знаю, слыхал ли ты когда-нибудь от моего отца, что в каждом мужчине сидит необъезженный жеребец. Отвечай.

— Нет, сеньорита, не слышал.

— Так вот, жеребец, который сидит в тебе, похоже, тоже не любит женщин на манеже.

— Я исполняю приказ… И приказ вашего отца. — Сейчас он смотрел на нее твердо. — И потому…

— Что?!

В этом «что» Зе Педро почувствовал просьбу Марии до Пилар не договаривать все до конца. Он вспомнил их дружеские отношения последних лет, вспомнил их прогулки по деревне и взгляд, которым она его одарила в тот день на бое с молодым бычком под открытым небом. И сейчас, после такого враждебного разговора, опять она смотрит на него тем же взглядом.

— Не гоните очень Эмира, он на манеже всего только третий месяц.

— Хорошо. Скажи, пожалуйста, Атоугии-младшему, чтобы составил мне компанию. Тебе он не нужен? Я хотела бы, чтобы ты остался с мисс Карри, один.

Обрадовавшись представившейся возможности, молодой Атоугиа, как только Зе Педро приказал ему вывести еще кобылу, бросился исполнять приказание. Мария до Пилар направила Эмира к выходу. Но без особого удовольствия. Теперь она почувствовала смену настроения, так свойственную ее экзальтированному характеру. Она бы даже поплакала, если бы это было можно. Ей очень хотелось крикнуть мисс Карри что-нибудь шутливое, но это у нее не получилось.

Сидя в седле, она была во власти Эмира, который повез ее по садовой аллее. Отъехав на приличное расстояние, она обернулась.

Зе Педро стоял, прислонившись к двери манежа, и махал ей шляпой. «Должно быть, боится, что конь меня сбросит», — решила Мария до Пилар. Спустя какое-то время Атоугиа-младший, пустив кобылу рысью, догнал ее у опушки леса.

— Поезжай! Поезжай вперед, — приказала она ему.

«И что там, на манеже, делает мисс Карри?»

Н— да, вот это вопрос!…

Есть вопросы, которые никто и никогда не должен задавать сам себе, если ему известна решительность женщины среднего возраста. И известно ее буйное воображение, даже когда она не влюблена.

Мисс Карри боялась сесть на лошадь, которую для нее выбрал Зе Педро, и тут же решила, что должна показаться ему совсем робкой, чего на самом деле не было. Она попросила его держать поводья и, как только оказалась в седле, схватилась за его руки, выказывая страх, и стала умолять снять ее с лошади, вынудив парня взять ее на руки, после чего соскользнула на землю, коснувшись грудью объездчика. Увидев его взволнованным, мисс Карри взяла его за руку и сказала, что хочет пойти в конюшню, чтобы самой выбрать себе коня. В конюшне она пробыла довольно долго.

Так долго, что даже спустя полчаса, когда раздался топот возвращавшихся с прогулки лошадей Марии до Пилар и Атоугии-младшего, их на манеже все еще не было. Первой все же навстречу Марии до Пилар вышла мисс Карри, говоря, что уже половина одиннадцатого и что доктор Силва, должно быть, сердится, ожидая ее. Доктору Силве не нравились их посещения манежа.