Измена. Право на сына (СИ) - Арина Арская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Макар смотрит на меня, затем на Владимира, потом опять на меня и вновь на Владимира. Приподнимает бровь, и его бывший помощник делает очередной глоток и сверлит стену напряженным взглядом.
— Просто уволил?
— Ага.
— Уля, чего ты хотела? — Макар поднимает на меня взгляд, который я игнорирую.
— Как ты?
Это так странно встретить кого-то из своей прошлой жизни, в которой у меня были коллеги и работа.
— Женился, — отвечает Владимир, и Макар щурится на него. Отставляет кружку. — Жена вот скоро родит.
— Блин, поздравляю, — сажусь и заглядываю в его лицо.
— А ты как?
Я лишь улыбаюсь в ответ, потому что теряюсь от его вопроса. Несколько секунд молчания, и я шепчу:
— отлично.
— Так же отлично, как когда на тебя глава отдела кричал без повода?
Кстати, да. У меня тоже всегда всё было отлично, когда на голову валились отчеты, недовольство и истерики менеджеров, заместителей и мелкого начальства.
— Я думаю тебе пора, Вова, — тихо и холодно говорит Макар. — К беременной жене, а то она, наверное, волнуется и переживает.
— Был рад увидеться, — Владимир сдержанно улыбается, встает и шагает прочь, поправляя очки на своем остром носу.
Хочу кинуться за ним, чтобы проявить вежливость и проводить до ворот, но Макар шипит, уткнувшись в бумаги:
— Сам найдет дорогу. Сиди.
— Конечно, найду, — доносится уставший голос Владимира. — Надеюсь, что я вам больше не буду нужен посреди ночи.
— От тебя все равно никакого толка.
Минуту сижу молча, а затем вздыхаю и поднимаюсь на ноги под шелест страниц.
— Какие у вас с Вовой были отношения?
— что?
Макар поднимает темный взгляд:
— Мне повторить вопрос?
— Да.
— Какие у вас с Вовой были отношения?
— Да ты издеваешься.
— Я вполне серьезен.
— Да к черту тебя, — фыркаю и семеню к дверям кухни.
— Давай еще скажи, что ты не поняла, что он в тебя до сих пор влюблен.
Возмущенно оглядываюсь, а Макар невозмутимо перекладывает бумажки и щелкает шариковой ручкой.
— ты вообще о чем?
— У тебя, что, проблемы со слухом?
Да лучше бы я не выходила из детской и померла от жажды, чем сейчас недоумевать с кривой гримасой словам чокнутого мужа.
— Я могу предположить, что я уволил Вову, потому что он решил тебя охаживать, — опять смотрит на меня исподлобья. — Он ведь меня вполне устраивал.
— ты просто козел. Вот и уволил его.
— Ты злишься.
— Потому что ты говоришь несусветную ерунду, Макар! — повышаю голос. — не охаживал он меня! И не был влюблен! Мы с ним общались, как обычные коллеги.
Замолкаю, потому что неожиданно вспоминаю, что Вова однажды мне подарил кактус в забавном желтом горшочке, иногда предлагал прогуляться после работы, но я всегда отказывалась, потому что то отчеты, то исправляла за кем-то косяки, то в архиве сидела. И на кухне бывал лишь тогда, когда я туда по строгому расписанию бегала.
— Еще на один вопрос меньше, — Макар возвращается к бумагам и сводит брови вместе.
— ты не прав… Он просто старался быть вежливым
— Ну, конечно, — хмыкает Макар. — вежливо подкатывал яйца.
Я на несколько минут задумываюсь, какой бы могла быть моя жизнь, если бы я заметила, что Владимир ко мне неравнодушен, и если бы я согласилась с ним однажды прогуляться.
Я думаю, что он хороший и милый, и свою жену не обижает, хотя… Пока замуж за милого и хорошего не выйдешь и не проживешь с ним несколько лет, то и не поймешь, какой он на самом деле.
— Честное слово, — Макар накрывает лоб ладонью, — я бы сейчас с удовольствием сам с собой бы побеседовал. С серьезным таким пристрастием.
— Я все еще придерживаюсь мнения, что ты придуриваешься.
Макар подпирает лицо ладонью, утомленно глядя на меня и моргает:
— А ты очаровательна, когда злишься.
— Даты обалдел?! — охаю я и теряюсь в гневе и недоумении.
— Я тебе, что, и комплиментов не говорил?
Глава 39. Другой Макар.
Это другой Макар. Не тот Макар, который пригласил меня на свидание и потом месяц играл холодного джентльмена. Он не был со мной раньше таким открытым? Да, открытым. Он говорит все, что думает, и ведет со мной диалог совершенно с другой позиции.
— Ты красивая, — говорит Макар и откладывает бумаги.
— Ты что творишь? — шепчу я, дезориентированная в пространстве.
— Я тебе этого не говорил?
— Ты… я. ты….
— Даже с точки зрения договорного брака ты привлекательная девушка, Ульяна.
— Прекрати.
— Видимо, в моем списке идеальной жены была и ее красота.
— верни мне старого Макара, — цежу я сквозь зубы. — Тот только угрозами кидался, а ты ко всему прочему…
— Признаю факт твоей привлекательности? — откидывается на спинку стула. — Это довольно странно. У меня не было проблем с тем, чтобы женщину порадовать комплиментами. Сказать, что у нее очаровательная улыбка, красивые глаза… Но это только в том случае, если мне на эту женщину все равно.
Молча шагаю на кухню.
— Мне бы не составило труда.
— Отстань от меня! — разворачиваю к нему. — И да, ты никогда не говорил мне, какая я красивая! Даже на свадьбе, когда я вышла в офигительном платье! Окинул взглядом и промолчал! — делаю паузу и охаю. — Какой же ты урод!
— Посмотреть фотографии с нашей свадьбы у меня по плану ближе к рассвету, когда я совсем отчаюсь хоть что-то понимать в этом бардаке, — взмахивает рукой на документы перед собой. — Кстати, — переводит взгляд на меня, — где мы храним свадебные фотографии?
— Я тебе не скажу.
— Ладно, — улыбается, — я позвоню родителям. У них, вероятно, тоже есть альбом со свадьбы сына. Так?
Меня пробирает на истерический смех. Все-то у него продумано, всегда он на шаг впереди.
— Почему ты смеешься?
— А почему ты такой козел?
— И судя по всему, — окидывает взглядом свои бумажки и вновь на меня смотрит, — не очень умный козел. Некоторые мои решения меня просто обескураживают.
— Ты не был таким! — повышаю голос. — Что на тебя нашло? Что за внезапные откровения, что за шутки? Что за общение такое? Где твоя вечно мрачная рожа, будто ты выжрал бутылку скисшего молока? И если у нас тут такие перемены в Макаре Витальевиче, то дай мне развод. Окончательно удиви меня до потери дара речи!
— Как часто мы с тобой скандалили?
— Да никогда! — срываюсь я на крик. — Разве я могла на тебя рот открыть? На такого важного, сурового и молчаливого?
— А, может, стоило?
— И что бы ты сделал?
— я не знаю, — пожимает
