Василий Пушкарёв. Правильной дорогой в обход - Катарина Лопаткина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через два дня я снова встретился с Добужинским. Встреча состоялась у него дома и должна была носить деловой характер. Но Ростислав Мстиславович любитель поесть, и мы прежде всего сели обедать. Появилась водка, огурчики, мясо, всякие французские приправы, артишоки и всякое другое. На сладкое подали «pet de nonné» – пук монашки, как объяснил Добужинский. Это какие-то воздушные шарики в еще более воздушном креме.
Потом просмотрели несколько больших папок произведений его отца на предмет возможной организации выставки в Русском музее. Много интересных листов, но все же – подобное имелось и у нас в Союзе, может быть и интереснее и основательнее по художественному исполнению. Здесь опять следует заметить, что за границей наши эмигрировавшие художники работали хуже. Однако не это явилось причиной невозможности организовать выставку. Дело в том, что Ростислав Мстиславович соглашался выдать произведения своего отца на выставку только под страховку французской страховой компании, а не Госстраха СССР (это не гарантия, по его словам). А это значило, что, кроме самой страховки, упаковка, перевозка на вокзал, складирование на вокзале до погрузки в вагон поезда, погрузка в вагон и транспортировка должны бы быть оплачены валютой. Так что кроме удовольствия, полученного мною от просмотра главным образом театральных эскизов и костюмов, ничего ожидать было уже невозможно.
* * *
Вернувшись в Ленинград, я написал Ю. П. Анненкову, беспокоясь главным образом о портрете Ленина. Копии моего письма у меня не сохранилось, но в августе 1967 года я получил от него ответ на мое письмо в двух экземплярах и на домашний адрес, и на адрес музея. «Простите меня за то, что я отвечаю с опозданием, но это объясняется тем, что меня не было в Париже и я только теперь получил Ваше письмо, за которое очень благодарю Вас. Портрет В. И. Ленина находится уже у меня (это неправда, у него не было портрета и в январе 1968 года – В.П.). Между началом сентября и серединой октября я буду в Париже безвыездно. В ожидании Вашего приезда шлю Вам мой искренний привет – Ю. Анненков».
В начале января 1968 года Юрий Павлович прислал мне еще одно письмо. Вот его полный текст: «Глубокоуважаемый и дорогой Василий Алексеевич, прежде всего шлю Вам самые лучшие пожелания в Новом году. Затем, пользуюсь случаем, чтобы спросить у Вас, в каком положении находятся наши переговоры? Дело в том, что ко мне обращаются разные люди, желающие приобрести то тот, то другой портрет. Я, конечно, отказываю. Но вот на днях я получил письмо от одного итальянского издательства, которое хочет издать на итальянском языке поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» и «Мороз, Красный нос» с моими иллюстрациями, которые вы тоже включили в ваш список. Очень-очень прошу Вас написать мне, что должен ответить издателю? Ответить я должен срочно. Буду бесконечно признателен. Сердечно прошу Вас простить меня за эту просьбу, но я уверен, что Вы понимаете мое положение.
Искренне Ваш – Юрий Анненков».
Вряд ли Юрий Павлович забыл, что я не включил в мой список его иллюстрации к Некрасову, а напротив – исключил их из списка и рекомендовал ему еще в феврале 1967 года при наших первых переговорах передать их итальянскому издательству. Это была очередная уловка Юрия Павловича сбыть иллюстрации вместо уже отобранных и согласованных с ним 25 листов эскизов театральных декораций и костюмов.
Следующая встреча и переговоры с Ю. П. Анненковым произошла 24 января 1968 года – почти ровно через год. Но теперь она состоялась не у него в мастерской, а прямо в «Торгпредстве». Ему нужно было сразу заручиться гарантией, что деньги он получит непосредственно из рук в руки, минуя французские формальности, избежав таким образом регистрации в банке и уклонившись от налогового сбора. Получив заверения, что именно так и будет произведена оплата за его произведения, Юрий Павлович снова начал усиленно предлагать к приобретению свои иллюстрации к Некрасову. Однако я ему напомнил весь наш разговор в прошлый мой приезд и что мы договорились о том, что 25 листов эскизов декораций идут вместо нескольких портретов и 33 иллюстраций к Некрасову. Тем более, что сейчас ему снова, как он оговорился, итальянское издательство предлагает издать Некрасова с его иллюстрациями. Значит, он что-то получит за их издание. Потом он снова начал ныть, что жена не хочет продавать портреты Ахматовой и Жерара Филиппа. Но Жерар Филипп в мой список не включен и так; я его уступил еще в прошлый раз. Портрет же Ахматовой (акварель) включен в список, и он соглашался продать его. В результате длительных препирательств договорились до того, что Анненков для себя сделает копию портрета Ахматовой, а оригинал я заберу. Ему нужно 2–3 дня – чтобы сделать копию, как раз до конца недели. Так что, видимо, только в понедельник удастся получить вещи. Хотя сотрудники «Новоэкспорта» тоже не торопятся и вечерами не перерабатывают. Только через неделю я приехал к Анненкову, с тем, чтобы уже конкретно каждый портрет и каждый эскиз декораций осмотреть, упаковать все и подготовить соглашение к оплате. При осмотре оказалось, что портреты Антонова-Овсеенко, Маяковского, Свердлова, Есенина и главное – Ленина сделаны им заново, безусловно в 1967 году, по фотографиям или воспроизведениям и значительно большего размера против оригиналов. Это были не повторения, а подделки, так как были точно скопированы все признаки старых, оригинальных портретов (подпись, дата, характерные штрихи и т. д.). Портреты Антонова-Овсеенко и Маяковского в общем неплохие и Бог с ним – пусть он меня обманет! Но вот Ленин сработан старческой рукой: рисунок вялый, другой характер подписи и вообще получился неинтересен. Однако Юрий Павлович утверждал, что все портреты старые. Но здесь же наряду с новоделом нашелся оригинал портрета Есенина, и тогда, вопреки очевидному, он начал утверждать, что оба портрета сделаны в 1923 году, только он для выразительности сделал его в большем размере. В общем, старик заврался, и я от него ушел, сказав ему, что если не будет оригиналов, покупка вообще не состоится. Только через три дня утром в понедельник позвонил Анненков. Он нервничает, а я не тороплюсь попасть к нему и приехал только к вечеру. Состоялся тяжелейший разговор. Я снова повторил ему, что если будут новоделы, а оригиналов не будет, то покупка вообще не состоится. Он же буквально со слезами на глазах
