Грех бессмертия - Роберт Маккаммон

Шагая на северо-восток по узкой дороге округа Сомерсет, Мускатный Джон глядел в лицо темноты и гадал, где же он находится. За последние три часа он видел только несколько машин, направляющихся на юг, и вовсе не видел дорожных указателей. Где-то в его рюкзаке была карта, но ему не хотелось тратить время на ее поиски. Дорога разворачивалась перед ним со своей собственной скоростью; он знал это по опыту. Над головой раскинулось полотно из звезд, одни были яркими, другие отдаленными, словно воспоминания. Луна лежала за его правым плечом, словно бы защищала его, и он мог видеть неясные очертания своей лунной тени, шедшей впереди него по бетону дороги. По бокам лежало толстое черное одеяло леса, и Мускатный Джон мог слышать десяток разнообразных шумов, доносящихся оттуда: пронзительные птичьи крики, стрекотание сверчка, шум маленьких ночных животных, пробирающихся по лесу сквозь заросли. Его собственные шаги были почти бесшумны, и пока он шел, он ощущал себя и в самом деле частью ночного мира; возможно, проходящей мимо тенью; возможно, шелестом ветра в листве; возможно, стрекотанием насекомых, прячущихся в высокой придорожной траве. Через час или два он отыщет место в лесу, чтобы поспать, и потом, утром, быть может, сможет найти какого-нибудь хорошего попутчика, который расстанется с пятьюдесятью центами или, может быть, укажет направление к ближайшей кухне, где варят бесплатный суп.

Он сделал еще три шага и застыл на месте. Его сердце подпрыгнуло, яростно колотясь, а глаза непроизвольно раскрылись.

Ярдах в двадцати впереди на обочине дороги стояла фигура, вырисовывающаяся на фоне распростертых рук-ветвей деревьев. Мускатный Джон стоял неподвижно, прищурив глаза, чтобы лучше разглядеть видения в темноте. Фигура не шевельнулась.

Он сделал пробный шаг в перед. Затем еще один.

— Господи Иисусе, — пробормотал он в следующее мгновение. — Проклятые глаза никуда не годятся. — Он потер их и снова посмотрел на дорожный указатель. На первый взгляд он казался высоким и тощим человеком, и от его вида по спине Джона побежали мурашки. Он мысленно выругал свою глупость и приблизился к указателю. Затем порылся в кармане в поисках коробка спичек и зажег одну; она погасла, и он зажег другую, чтобы прочесть белые буквы:

КОЛВЕР — 2,

ЭЛЬМОРА — 7,

ВИФАНИИН ГРЕХ — 9.

Никогда не был в Колвере, подумал он; он может оказаться дружелюбным маленьким городком. Надо посмотреть. Затем его взгляд упал на последнее название. Вифаниин Грех. Я где-то слышал о нем, не так ли? Да, где-то слышал. И затем это пришло к нему, словно прилив крови к лицу после трехдневной пьянки. В лагере бродяг. Это сказал Дэн: «Место проглатывает ребят. Держись от него подальше. Плохое место». Он провел тыльной стороной руки поперек рта, все еще уставившись на название. Спичка погасла. Он отбросил ее на обочину и пошел, теперь немного побыстрее, не зная, почему, но помня, что сказал Дэн и каким странным и мрачным казался его взгляд, когда он говорил это. Может быть, пришло время располагаться на ночь, чтобы потом отправляться в путь вместе с птицами.

Он прошел, быть может, еще одну милю, а затем решил разбить лагерь. Для этого он пролез в лабиринт зарослей деревьев и острых колючек в поисках укромной лужайки. Ни к чему, чтобы дорожная полиция видела костер, на котором он варит кофе. Пока он шел, он думал о Маке Такере. Он надеялся, что тот не погиб, что они снова где-нибудь встретятся, но если все-таки он мертв, Джон желал ему всего хорошего в лучшем мире. Но это плохой способ отправляться туда; голова расколота камнями, из нее вытекают мозги, а товарняк тем временем выстукивает свой погребальный плач на трупом. Его сознание ушло от этой мысли. Ни один способ умереть не был хорошим.

Мускатный Джон поглядел назад. Дорога исчезла, спрятанная в густой листве. Он ощущал сладостный запах зеленого леса, грубой древесной коры, угольно-черного неба со сверкающими алмазами, рассеянными по нему. Он продолжал дальше углубляться в лес, колючки и шипы приставали к его рубашке и брюкам.

Потом он остановился, повернул голову в сторону, прислушиваясь. Его глаза заблестели.

Он услышал что-то странное. Что-то отдаленное. Эхо какого-то шума. Но он не понял, с какой стороны оно донеслось.

Высокий, пронзительный крик… да, точно, ему был знаком этот звук. Орел. Охотится.

Занятно, подумал Мускатный Джон, потому что в этой части страны орлы были редкостью. И они не охотятся в темноте.

Он прислушался, уши его горели, но звук не повторялся. Он двинулся дальше, смутно ощущая, что его ладони стали влажными.

В следующие несколько минут ему показалось, что он услышал это снова, но он не мог быть уверен, что это не игра воображения. Тогда звук послышался несколько ближе, справа от него. Он повернул налево, отводя в сторону заросли. По его руке царапнула колючка, оставляя за собой струйку крови. «Дерьмо», — сказал он.

Еще один крик орла. Был ли он? К черту все, подумал Джон; я в этом не уверен. Я слышу его, но не могу сказать, откуда он доносится. Он посмотрел на луну; это белое око высвечивало его так, словно бы он извивался в луче прожектора. Взглянул еще раз на него, он вдруг осознал, что этой ночью пятна на луне напоминают скорее фигуру женщины, а не мужчины, как обычно. Плохая новость о Старине Маке, слишком плохая. Лес чересчур густой. Может, мне лучше унести свою задницу обратно на дорогу? Что скажешь, старина? Крик, принесенный порывом ночного ветра, теперь казался ближе, намного ближе. Он пронесся над его головой и исчез. По коже поползли мурашки, и он резко остановился и перестал продираться сквозь заросли. Да. Возвращайся обратно на дорогу, черт с ними, с дорожниками и иди туда, прямо сейчас. Он повернулся, стараясь очистить свою майку от колючек, и стал пробираться обратно той же дорогой, какой пришел; ему казалось, он может чувствовать прикосновение луны, жаркое и горячее, на шее сзади. Он попытался стряхнуть его с себя.

К черту эти леса, подумал он. Я попытаю счастья на дороге. Этот парень, Дэн, вероятно, сумасшедший. Вифаниин Грех. Что это за имя для населенного пункта. Что, к дьяволу, было известно этому парню Дэну? Он изогнул шею, высматривая знакомую ленту асфальта. Прямо перед ним стояла группа деревьев, темная и бесформенная.

Он шагнул вперед.

И слишком поздно понял, что это было.

Это была не листва, нет. Не листва, но…

В следующее мгновение что-то проревело таким вызывающим криком, от которого едва не лопнули его барабанные перепонки, и заставило отшатнуться назад, его сердце сжималось от холодного абсолютного страха. Тварь прыгнула вперед, поднимаясь, выпрямляясь на своих задних ногах, перевитых мускулами, как бечевками. Ее передние лапы колотили по небу, и лунный свет высвечивал похожие на поршни копыта, отражаясь в красных раздувшихся глазах, расположенных по обе стороны от массивной треугольной головы.