Бенвенуто Челлини - Нина Соротокина

Трагическую развязку этой истории папа Климент VII уже не увидел. Через три года Анна Болейн была казнена «отрубанием головы» за измену мужу, а в стране начался погром монастырей и казни несогласных. Даже ближайший друг короля великий гуманист Томас Мор поплатился головой. Статистика утверждает (кто там считал?), что цена королевской свадьбы — 72 тысячи человеческих жизней — пытанных, замученных, повешенных. При том количестве населения это страшная цифра.

А Бенвенуто Челлини? Ему не было никакого дела до трудностей папы и уж тем более до забот английского короля. Мы так всегда живем. В мире черт-те что творится, а обыватель пьет себе кофе со сливками и всем доволен. И Бенвенуто был доволен, он выиграл «нравственную тяжбу» с проклятой чашей. Теперь папа требовал его к себе, Бенвенуто при всякой возможности передавал, что, как только отдохнет от великой болезни, тут же будет делать ковчежец, а сам тайно работал в своем доме над золотой медалью с изображением понтифика. Вначале он должен был приготовить стальные чеканы. Медаль должна была быть прекрасна. На одной стороне красивое изображение папы, а на другой он задумал изобразить Мир. «Это была маленькая женщина, — так описывал Бенвенуто уже готовую медаль, — одетая в тончайшие одежды, препоясанная, с факельцем в руке, которая сжигала груду оружия, перевязанного в виде трофея; и там была изображена часть храма, в каковом был изображен Раздор, скованный множеством цепей, а вокруг надпись, гласившая: «Clauduntur belli portae»»[2].

И работал бы он тихо и успешно, если бы не помешала любовь. Предметом страсти была юная, совсем девочка, сицилийка по имени Анджелика, замечательная красавица. Анджелика жила с матерью Беатриче, женщиной ловкой и пронырливой, и мать и дочь были куртизанками. Анджелика тоже полюбила Бенвенуто, и они договорились бежать на год во Флоренцию. Видно, Рим Бенвенуто опостылел.

Но мать не обманешь, она узнала о планах дочери и, не долго думая, однажды ночь тайком уехала с семейством из города. Надо полагать, что она боялась Бенвенуто, потому что успела пустить слух, что уехала в Чивитавеккью, а на самом деле отбыла совсем в другое место. Обезумевший от горя Бенвенуто бросился в эту самую Чивитавеккью и «натворил неописуемых безумств, чтобы отыскать девочку». Подробностей этих безумств мы не знаем, но об одном, совершенном уже при возвращении в Рим, он рассказывает.

Дело касалось некромантии. В XXI веке, когда мы уже на Луне побывали, придумали клонирование и компьютер, огромная часть вполне разумного человечества помешана на магах, колдунах, сглазах и приворотах. Можно представить себе любопытство средневекового люда к этим секретным забавам мироздания. Про Бенвенуто нельзя сказать, чтобы он был как-то особенно суеверен или заражен мистикой. Религиозен он был тоже вполне умеренно, но был очень любопытен. Любопытство двигает вперед прогресс, науку, но также приводит к невообразимым глупостям. Это любопытство и привело Бенвенуто к сицилийскому священнику, человеку «возвышенного ума» и образованного сверх меры, он знал не только латынь и греческий, но и еврейский язык. Как-то зашел разговор о некромантии, и Бенвенуто сознался, что всегда хотел узнать что-либо об этом искусстве.

— Я могу показать тебе, но только в том случае, если ты умеешь сохранять спокойствие в любой ситуации и имеешь твердый дух.

Что-что, а тверже духа, чем у Бенвенуто, вообще не бывает. И они пошли ночью в «Кулизей» (так называл великий театр античности), Бенвенуто прихватил с собой друга, нагруженный книгами священник взял с собой помощника. Священник облачился в подобающее случаю одеяние и со страшными заклинаниями принялся чертить на земле круги. Устойчивая традиция: Фома Брут у Гоголя тоже чертил круги. Внутри кругов разложили костер и стали жечь курения. «Длилась эта штука полтора с лишним часа; явилось несколько легионов, так что весь Кулизей был переполнен». Надо думать, что это был легион демонов, из-за сильного дыма толком ничего не рассмотреть.

— Проси, Бенвенуто, — сказал священник, и тот попросил:

— Хочу быть опять со своей Анджеликой.

Ответа не последовало, но Бенвенуто был очень доволен увиденным, однако священник сказал, что опыт надо повторить — для крепости. И повторили спустя некоторое время. На этот раз Бенвенуто взял с собой по наущению священника двоих своих товарищей, а также двенадцатилетнего чистого отрока — своего ученика. Опять круги, огонь, курения. Священник дал в руки Бенвенуто пентакул — талисман пятиугольной формы — и велел поворачивать сей пентакул соответственно его указаниям, держа его над головой мальчика. Все дальнейшее было описано со слов ребенка: взрослые видели только дым и тени. «Я, который боялся столько же, сколько и они, старался этого не показывать и всем придавал изумительнейшего духу, но я считал себя наверняка мертвым из-за страха, какой я видел в некроманте». Бедный мальчик спрятал голову между коленями. Он видел миллионы свирепейших демонов, они грозили людям. «Кулизей горит, он идет на нас!» — кричало дитя. Бенвенуто опять выкрикнул желание и получил положительный ответ: мол, через месяц увидишь свою Анджелику.

Удивительна концовка этого некромантического сеанса, совсем в духе Рабле. Демоны все пребывали. Но теперь главным было от них избавиться с помощью сильно пахнувших курений. Для этих целей принесли с собой смолу цафетику. Страшно было всем. Бедный Аньоло Гадди, друг Бенвенуто, до того перепугался, что «свет очей вылез у него на лоб».

— Аньоло, подбрось в костер цафетики!

И тут с беднягой приключилась медвежья болезнь. «Сказанный Аньоло, что хотел тронуться, издал громогласную пальбу с таким изобилием кала, какого возмогло гораздо больше, нежели цафетика». От сильного зловония мертвецы и демоны начали поспешно удаляться. Наша компания, дрожа от страха, покинула Кулизей, только когда стали звонить к заутрене.

Священник-некромант сказал, что, сколько раз он ни вступал в круги, никогда еще не было такого сильного эффекта, а потому Бенвенуто должен вместе с ним заклясть некую книгу. Книга поможет им найти клады, «коими полна земля». Бенвенуто сказал, что не может этим заниматься, потому что надо кончать медали для папы, а и вообще-то его больше волнует, исполнится ли его желание, увидит ли он свою Анджелику. Некромант стоял на своем: любовь-де есть суета и вздор, а богатство — это серьезно. И еще говорил, что если Бенвенуто не будет заклинать с ним книгу, то с ним непременно случится беда.

Бенвенуто уже было согласился искать с некромантом клады, но в Рим приехал некий Джованни, великий модельер, и ему хотелось потягаться с ним в мастерстве. Месяц был на исходе, когда Бенвенуто понял, что «влюблен до такой степени в свою медаль», что уже не вспоминал об Анджелике.