Зеленый гамбит - Вадим Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— «Тиградком» подключился к системе городских следящих камер и прогоняет всю информацию через программу опознания, но пока ничего не обнаружено.
— К сожалению, мы не можем подсунуть ориентировку на Ардоло человской полиции — чернокожий и хвостатый боевик с рогатой башкой вряд ли вызовет у них понимание.
— Будем надеяться, что Ардоло не попадётся полиции, — скупо отреагировал Сантьяга. — Сейчас её вмешательство неуместно.
— От полиции он уклоняется с помощью морока, а от видеокамер — «Накидкой пыльных дорог». — И прежде чем комиссар успел произнести хоть слово, Доминга продолжил: — Мы проверяем объекты, которые пользуются сочетанием этих заклинаний, но нашего мальчика пока не засекли.
— К тому же и морок, и «Накидка» слишком слабы, — вздохнул Тамир. — Нет гарантии, что сканеры фиксируют все объекты.
— Значит, будем ждать, когда он нанесёт удар.
— Сегодня? — изумился Доминга. — Сразу после побега?
— Разумеется.
«Ласвегасы» переглянулись.
— Ему помогли бежать, чтобы сразу бросить в бой?
— Нет, не в бой, — покачал головой Сантьяга. И заложил руки в карманы белоснежных брюк. — Сегодня Ардоло убьёт для себя.
«Кровь и насилие!»
Разве нужно что-то ещё? И кому нужно? Мне? Я не просил ничего другого, потому что ждал только этого: возможности насладиться кровью. Возможности убить. Вновь почувствовать смерть. Вновь улыбнуться ей, старой знакомой. Вновь насладиться.
«Кровь и насилие!»
Охранники утолили первый голод, напомнили, как это сладко — смотреть в затухающие глаза, в мёртвые рты, перекошенные и беззвучные, смотреть на пальцы, которые сводит последняя судорога и, если есть желание, топтать эти пальцы, топтать руки, сплющивая плоть в кровавую лепёшку.
Какое блаженство накрывает при наблюдении смерти…
Вызванной твоими руками…
Чужой смерти.
Ардоло получил чёткие инструкции, знал, какие артефакты для чего предназначены, знал, что должен делать, однако таинственная благодетельница была умна и прекрасно понимала, какая пища потребуется сорвавшемуся с цепи зверю в первую очередь.
«Кровь и насилие!»
И именно поэтому первые часы после побега Ардоло оказался лицемерно предоставлен самому себе для «ознакомления с артефактами и тренировки». Единственное жёсткое требование: соблюдение конспирации.
— Не волнуйся, никто ничего не узнает, — пробормотал голем, разглядывая стеклянную витрину круглосуточного магазина. — Я буду осторожен и незаметен.
И ещё — аккуратен. Сначала — аккуратен, пока не захлестнёт с головой горячее желание убивать, а запах крови не ударит в ноздри, туманя голову сладостью пирующей смерти.
— Не торопись, — прошептал Ардоло, стискивая кулаки. — Не торопись.
Последний — наверное, во всех смыслах, последний — посетитель ушёл двенадцать минут назад, но убийца продолжал таиться. Ждал, скрытый мороком, жадно разглядывал людей, которых скоро убьёт, и прокручивал в голове предстоящее действо.
Вот он входит в магазин. Не очень быстро, но и не очень медленно, как самый обычный посетитель. Работает артефакт морока, а потому болтающие у прилавка продавщица и охранник видят не рогатого чёрного воина, а пожилого мужчину в коричневом костюме, чёрной рубашке и начищенных до блеска ботинках. Что покупают среди ночи пожилые мужчины в костюмах? Кофе? Хлеб? Газировку? Ардоло неспешно движется вдоль стеллажей, берет в руку упаковку чипсов, подносит к самым глазам, изображая подслеповатого пенсионера… Упиваясь образом подслеповатого пенсионера! Жалким образом человека, от которого не ждут подвоха!
Как же это сладко — когда не ждут…
Вот он кладёт чипсы обратно, вот идёт к прилавку, небрежно прихватив по дороге бутылку газировки. Никто не чувствует опасность… Нет! Продавщица — довольно полная женщина лет сорока, зачем-то крашенная в ужасный тёмно-красный цвет, — странно смотрит на ночного гостя. Странно, потому что не может взять в толк, почему вид скромного и явно небогатого старика вызывает у неё внутри лёгкую дрожь. Продавщица чует, чует приближающуюся жуть, но ничего не понимает. Её хватает лишь на то, чтобы пожать плечами.
Ах, как жаль, что глупая курица не догадывается заглянуть в монитор, Ардоло всё отдал бы за то, чтобы увидеть её изумление — ведь замороченные «Накидкой пыльных дорог» видеокамеры показывали, что в магазине никого нет. Абсолютно никого…
«Посмотри в монитор, сука!»
Но она не слышит, продолжает говорить что-то охраннику. Натужно улыбается, косится на «старика» и улыбается. Охранник, судя по всему, её клеит.
Ардоло подходит к кассе и протягивает продавщице газировку. Женщина подносит бутылку к сканеру, торопясь распрощаться с не понравившимся ей покупателем, а охранник зевает, потому что он, в отличие от продавщицы, ничего не чует. Его рот широко открыт, кожа натянута, и Ардоло бьёт его ножом в щёку, с наслаждением впитывая в себя первый крик жертвы.
Первую кровь.
Первую боль.
А потом срывает с себя морок, представая перед оторопевшей продавщицей в подлинном облике, и громко смеётся, жадно впитывая ужас несчастной женщины.
И снова бьёт ножом…
Особняк барона Витенега.
Москва, Ставропольский проезд,
25 июня, суббота, 02:27.
Почти все бароны Зелёного Дома предпочитали использовать для жизни штаб-квартиры доменов: эти небольшие дворцы считались общественным имуществом, переходили от барона к барону и позволяли обладателю титула не вкладываться в строительство дополнительной недвижимости. Как правило, бароны меняли обстановку, иногда добавляли к комплексу пару-тройку пристроек, но и только, никаких серьёзных вложений себе не позволяли. Витенег в принципе действовал по тем же неписаным правилам, однако результатом его вмешательства в архитектурный облик штаб-квартиры стал не дополнительный флигель или новая баня, а небольшой двухэтажный особняк, в стороне от основного комплекса, куда барон приезжал в поисках покоя и уединения. Он здесь не жил, а бывал: сидел перед камином с бокалом вина или чего покрепче, работал в кабинете, изредка принимал особых посетителей. Случалось — ночевал. А случалось — заставал в тихом уголке неожиданных гостей.
— Сдемир?
— Отец? — Фривольно одетый юноша — только лёгкие шаровары от пижамы, — вышел из кухни с двумя бокалами и бутылкой красного вина, и нос к носу столкнулся с приехавшим в особняк бароном. — Что ты тут делаешь?
— У меня тот же вопрос, — грубовато отозвался Витенег.
— Я успел первым.
— Первым спросил, первым ответишь.
Спорить с отцом Сдемир не стал, чуть приподнял левую руку, демонстрируя открытую бутылку, и улыбнулся:
— Чудесная ночь.
На его взгляд, дальнейших пояснений не требовалось.
— У тебя каждая ночь — чудесная.
— Такой возраст, — пожал могучими плечами юноша. — Магия способна продлить молодость, но не вернуть её.
— И поэтому ты спешишь жить?
— И ещё потому, что мы с тобой ступили на очень опасную дорогу, отец. И даже лучшие предсказатели не скажут, чем всё закончится.
Дом хорошо охранялся, был надёжно защищён от всех видов прослушивания, говорить можно было, не стесняясь, однако Витенег всё равно вздрогнул. То ли от неожиданности, от того, что лёгкий разговор о ночных приключениях внезапно перепрыгнул на серьёзную тему, то ли фраза сына оказалась слишком уж созвучна его собственным мыслям: барон прекрасно понимал сложность предстоящего дня.
Но Витенег не собирался демонстрировать сыну слабость, даже намёк на слабость, и потому вернулся к романтической повседневности:
— Ты опять с Далиной?
— Ага.
— Ты ведь знаешь, что мне не нравится внимание, которое ты уделяешь этой…
— Этой чудесной девушке, отец, — мягко перебил барона Сдемир. — И спасибо, что ты не использовал в адрес Далины никаких других определений. Я это ценю.
Юноша улыбнулся, глядя на Витенега с ярко выраженным сыновним почтеньем, но при этом взгляд его мутно-зелёных глаз отчетливо намекал, что дальнейшее обсуждение подруги не приветствуется.
— Она старше тебя.
— Всего на четыре года.
— У неё репутация.
— Спасибо, что не опускаешься до сплетен.
— Она всего лишь фея. Травница!
— А я вообще не владею магическими способностями.
— Ну почему ты такой упёртый?
— Может, в тебя удался?
Витенег покачал головой.
Сладкий плод Сдемир попробовал гораздо раньше сверстников, и косвенно в этом был виноват сам барон: расстался с феей Бланкой ради более эффектной любовницы, и та в отместку переспала с подростком. С тех пор Сдемир не останавливался, и длине его победного списка могли позавидовать даже некоторые концы. В принципе Витенега поведение сына не беспокоило, и в кругу друзей он охотно хвастался подвигами Сдемира, но в последнее время рядом с наследником появилась неподобающая женщина, и от этой напасти юношу следовало уберечь.
