Останься со мной - Эми Чжан

– Пошли, – повторила она, без надобности, Джулии и Кенни, и они тихонько вошли в оркестровую.

Комнаты для занятий находились вдоль одной стены оркестрового зала, и в дальней кто-то музицировал.

Они заглянули в узкое окно.

Лиам стоял к ним спиной. Он играл на флейте.

Они прождали пять минут, десять, пятнадцать.

Лиам продолжал играть.

– Фигня какая-то, – наконец-то прошептала Лиз.

Но на самом деле она так не думала. Ей не было скучно. Она, как завороженная, слушала игру Лиама: было очевидно, что он счастлив. Ей сразу вспомнилось, что и она когда-то любила солнце, ветер, каждое короткое мгновение полета.

Слушать его игру – все равно что смотреть, как меняет цвета небо.

А потом в ней взыграла зависть, ибо такого покоя она никогда не знала. Никогда по-настоящему не была в ладу с собой и со всем миром. Уже давно.

Лиам внезапно перестал играть. Они припали к полу, затаили дыхание, – но Лиам их не заметил. Он просто поправлял пюпитр или пытался поправить.

– Черт, – услышала Лиз бормотание Лиама. – Ну… вылезай… же…

Кенни сдавленно фыркнула в плечо Лиз.

– Прямо так и сказал, – хихикнула она.

Вот он и наступил…

Этот блестящий, монументально, уморительно постыдный момент.

Лиз быстро вытащила из кармана свой мобильник, едва не заехав локтем в лицо Кенни. Включила режим видеосъемки, наклонила объектив к щели под дверью и нажала на кнопку записи.

– Здесь, – зашептала она, – мы наблюдаем Лиама Оливера в его естественной среде обитания. Как и все подобные ему особи, он проводит время за своим любимым занятием: игрой с флейтой.

Лиам прошел мимо – нижние края штанин его джинсов обтрепались, кеды едва не расползаются на ногах. Собственно говоря, больше ничего они и не увидели, но этого было достаточно. Раздался стук, Кенни снова прыснула со смеху.

– Ну же, – услышали они его приглушенный голос. – Чуть выше, черт бы тебя побрал.

А потом он и в самом деле закряхтел. Тут уж даже Джулия не удержалась от смеха. Камера затряслась, ибо они, пытаясь успокоиться, лицами вдавились в плечи друг друга.

Послышался приглушенный грохот: Лиам, потеряв равновесие, упал на стену, но в камере это выглядело иначе. Кенни то ли хихикнула, то ли икнула, и Лиам, по другую сторону двери, замер.

Но к тому времени, когда он подошел к окну, их уже и след простыл.

Лиз разослала видео всем, кто фигурировал в ее списке контактов. К концу дня, казалось, его уже посмотрела вся школа, весь город. Кто-то выложил видео в «Фейсбуке», кто-то еще загрузил его в «Ютуб». По окончании занятий, стоя у своего шкафчика, Лиз увидела, как Лиам идет по коридору, сопровождаемый взрывами смеха. И Лиз отвернулась, потому что, когда она взглянула на его недоуменное лицо, у нее где-то глубоко шевельнулось некое странное чувство.

Тем не менее, придя домой, она стала готовиться к осуществлению третьей части плана.

Лиам Оливер – извращенец.

Лиам Оливер – гей.

Лиам Оливер любит секс втроем.

Лиам Оливер заводится от неодушевленных предметов.

Лиам Оливер в детстве нализался свинцовой краски со своей колыбели и с тех пор постоянно на взводе.

Лиам Оливер готов трахать все что ни попадя.

И это были еще самые невинные слухи.

Третий этап должен был обеспечить им легкую победу. Правда, все утверждали, что и в футбольном матче они победят без труда, однако к концу первого тайма они проигрывали 14: 0. Весь Меридиан собрался на трибунах. Все, насквозь промокшие, орали что есть мочи. В воздухе пахло дождем и рыбой – фан-клуб всегда перед игрой по случаю праздника с участием выпускников устраивал пикник, на котором жарили рыбу, – и сегодня небо было соткано из чешуи, растительного масла и поражения.

Лиз, разукрашенная, в спортивном бюстгальтере и шортах, стоя на шаткой трибуне, топала ногами, прыгала и кричала. Справа от нее находилась Джулия. Та, единственная из школьников, сидела, скрестив на груди руки, потому что от дождя ее бюстгальтер стал полупрозрачным. Кенни – по левую сторону от Лиз – изо всех сил вцепилась в руку подруги, потому что некоторое время назад Дженна Эриксон упала с трибуны и сломала ногу. Прижимаясь к Лиз, Кенни скулила, что дождь смоет имя Райли Страйвера на ее животе прежде, чем тот его увидит. Лиз было все равно. Надпись «ДЖЕЙК ДЕРРИК» на ее животе уже давно превратилась в расплывшуюся акварель.

Но, когда дождь наконец-то прекратился, стало еще хуже: опустившийся густой туман поглотил огни. В перерыве после второго периода, когда закончилось выступление оркестра, Лиз, стряхнув с себя Кенни, пошла с трибун вместе с остальными членами «двора». В руках у нее была коробка из-под обуви, которую она несла очень бережно. Внутри лежала корона Лиама.

Девятиклассницы взорвались ликованием, когда она появилась на дорожке, ведущей к полю. Кенни кричала громче всех.

Парни тоже кричали, но они не ее приветствовали. Они вообще не ликовали.

Лиам шел за ней следом. Его разваливающиеся кеды хлюпали по грязи, шаги вторили ее шагам. И внезапно весь ее мир сосредоточился только на этом: ее ноги, его ноги, расстояние между ними. Они словно танцевали под музыку воплей своих одноклассников: шаг, гей, шаг, извращенец, шаг, гомик. Оскорбительные выкрики резали слух.

Ей хотелось обернуться. Хотелось взять его за руку, потащить… куда? Куда бы она его повела?

Лиз бросила взгляд через плечо, Лиам отвел глаза.

Они достигли центра поля и заняли свои места в ряду других королей и королев. Кейт Далмс, стоявшая в голове линейки, рассмеялась, увидев Лиама, и слегка подтолкнула локтем Брэндона Джейсона. Тот сделал непристойный жест. Директор полез в карман за списком их имен.

– Эй, Лиам. – Брианна Верн, одна из представительниц десятого класса, чуть выступила вперед из линейки, улыбаясь Лиаму. – Хорошо, что вы, ребята, присоединились к нам. Мы как раз говорили о том, что мальчикам живется легче, чем девочкам. У вас месячных не бывает. И вы балдеете от своих органов.

– А что, мужик, она права, – вылез Мэттью Дерринджер – еще один представитель десятого класса и один из лучших друзей Джейка. Лиз почему-то всегда так и подмывало обнять его, когда он был рядом. Наклониться к нему, обвить руками и, пока тот ни о чем не подозревает, коленкой дать ему под яйца. Со всей силы. – Я обожаю свои органы. Воздаю им должное. А ты, Лиам? Когда последний раз ты ублажал свою флейту? Только что, на трибуне? Кажется, я чувствовал, как она ходуном ходит.