Отряд обреченных - Джеймс Гарднер

— Помоги мне встать, — пробормотала я. — Пожалуйста.

Она скатилась с постели, протянула мне руку и, когда я взяла ее, дернула с такой силой, что вода подо мной заходила ходуном. Какая-то часть меня хотела, чтобы, приняв вертикальное положение, я почувствовала головокружение; однако рези в мочевом пузыре и головокружение были несовместимы.

— Покажи, где тут туалет, — проворчала я.

Он обнаружился в задней комнате — прозрачная стеклянная чаша с сиденьем соответствующей формы. Весло вошла в комнату вместе со мной и, похоже, уходить не собиралась… хотя о каком уединении может идти речь, со стеклянными-то стенами? Я села и занялась своим делом; Весло сморщила нос:

— Она у тебя желтая, Фестина.

— А у тебя, надо полагать, прозрачная? — спросила я, но тут же сама ответила: — Конечно… иначе я видела бы, как твой мочевой пузырь плавает внутри тела. У тебя, видимо, просто чертовский метаболизм.

— У меня такой метаболизм, как надо, — фыркнула она. — Ты закончила?

Я встала, спрашивая себя, вела ли она те же самые разговоры с Джелкой, когда ему требовалось заглянуть в эту комнату. Хотя… какая разница?

ТРИ ДНЯ

Когда мы привели себя в порядок, Весло вызвалась заказать синтезатору еду.

— Уж и не знаю, может, я слишком больна, чтобы есть, — сказала я, прекрасно понимая, что это ложь.

Я была не больна — просто потерпела крушение — в душевном, умственном, да и физическом смыслах.

И такое состояние длилось три дня.

Почему это обрушилось на меня именно в тот момент, когда Весло пошла за едой? Почему не раньше или позднее? Полагаю, дело в том, что со времени высадки на Мелаквине я впервые оказалась одна, причем без необходимости что-либо делать: некому помогать, некого хоронить… ни приказов, ни поручений, ни жесткого расписания. Впервые за много лет мое будущее не было предопределено кем-то другим, и разум не был загружен выполнением непосредственных обязанностей. Я чувствовала странную пустоту внутри и испытывала не облегчение из-за того, что сброшена ноша, но пугающее ощущение, будто какая-то часть меня незаметно оторвалась и безвозвратно утеряна.

Одна, одна, одна! В лишенном красок городке, обитатели которого все равно что мертвы, если не считать единственной женщины, непосредственной, словно дитя, и неспособной понять ни моего безобразия, ни моей ограниченности, ни моей боли…

Три дня миновали. Я не могла бы описать их, хотя сказать, что я ничего не помню, значило бы погрешить против истины. Я не в состоянии перечислить, что делала, но в глубине души сохранился каждый час, пронизанный горечью, злостью или сожалением.

Время от времени я сознательно возвращаюсь к тем дням — чтобы убедиться, что ничего не забыла. А иногда воспоминания всплывают сами; я вдруг обнаруживаю, что бормочу «Мне очень жаль!» в тишине пустой комнаты.

Незабываемый привкус горечи.

Весло на свой лад заботилась обо мне — то предпринимала попытки успокоить, то теряла терпение оттого, что я никак не «перестану быть такой глупой». Иногда она в ярости убегала, обзывая меня «проклятым глупым разведчиком, ужасно, ужасно скучным». Однако потом возвращалась, обнимала меня, пыталась найти слова, которые помогли бы мне вернуться в настоящее. Кормила меня; напоминала, что нужно умыться; спала рядом со мной, когда я без сил падала на постель.

Когда на четвертый день я проснулась… не скажу, что кризис миновал, и мне стало лучше, потому что тогда я выглядела бы сильнее, чем была на самом деле. Я чувствовала себя хрупкой, как яичная скорлупа; но какая-то крошечная часть меня уже устремилась в будущее.

Когда Весло проснулась, я снова смотрела запись Чи и Сил, и на этот раз меня интересовала только карта.

ГЕОГРАФИЯ

Еще находясь на «Палисандре», я видела, что нижняя половина континента представляет собой широкую степную равнину, с юга ограниченную горной цепью, а с севера — тремя расположенными друг за другом озерами, протянувшимися в глубь материка. Чем больше я вспоминала картинку из космоса, тем больше оно напоминало мне Северную Америку Старой Земли: Великие озера в центре континента, леса к северу от них и травянистая равнина к югу. Параллель не была совсем уж точной и все же поражала воображение — будто кто-то наложил земные реалии на тектоническую плиту другой планеты.

Если рассуждать с позиции Земли, я находилась недалеко от южного побережья самого южного из Великих озер — озера Эри, — а город, о котором рассказывали Чи и Сил, лежал в нескольких сотнях километров к югу, где-то в горах вдоль побережья «Карибского» моря.

Путь отсюда туда выглядел подозрительно легким. Регион непосредственно к югу от озера зарос лесом (вряд ли Весло успела всерьез разредить его); однако через несколько дней я выйду на открытую, заросшую травой равнину, и оставшийся путь больше всего будет напоминать прогулку.

Без сомнения, будут и трудности — придется пересекать реки, избегать встреч с дикими животными… да и зима могла наступить уже через несколько недель. Однако к тому времени я буду уже существенно ближе к экватору, и если погода на Мелаквине тоже мало отличается от земной, мне, возможно, даже не удастся увидеть снега.

Когда передача закончилась, я со слов Сил занесла в блокнот подробное описание того, как найти вход в подземный город. Позже я снова просмотрю передачу, а пока выберу лучший из оставленных Джелкой пищевых синтезаторов и сложу остальное снаряжение. Еще раз прокручивая запись, я проверю, не упустила ли каких-нибудь деталей.

И через час буду готова к походу на юг… если не считать одной маленькой детали.

— Ты пишешь, Фестина, — сказала Весло. — Значит ли это, что ты снова в своем уме?

ПОСМОТРЕТЬ МИР

— Пока ты была не в своем уме, — продолжала она, — с тобой было ужасно скучно, Фестина. Я даже начала подумывать, не лечь ли мне с остальными предками и не уснуть ли навеки.

— Рада, что ты не сделала этого. На три четверти я все еще не в своем уме, но, по крайней мере, больше себя не оплакиваю. Как ты?

— У меня не бывает подобных трудностей, — ответила Весло. — Разве что проклятые разведчики могут заставить меня грустить или скучать.

— Повезло тебе, — пробормотала я. Она посмотрела на меня с видом оскорбленного достоинства. Я вздохнула. — Ладно. Давай обсудим кое-какие важные проблемы. Ты не хотела бы посмотреть мир?

— Я и сейчас вижу мир, Фестина. Он ведь не невидимый.

— Посмотреть другую часть мира. Как далеко ты уходила от дома?

Она опустила взгляд.

— Как далеко, как далеко… Когда другие разведчики ушли с моей сестрой, некоторое время я была… не в своем уме, вроде как ты. Позже я попыталась отправиться следом за ними; наверно, тогда я все еще была не в своем уме. Я много дней шла тем же путем, что и они, и в конце концов вышла к широкой, глубокой реке. Пересечь ее было мне не под силу, но я попыталась. И едва не утонула, как тогда, в озере. Ужасно неприятно. Счастье, что в реке было сильное течение — оно несло меня, пока не выбросило на берег. На тот же самый берег, с которого я пыталась пересечь реку. Я подумала — может, повторить попытку? Но у меня не хватило мужества.

Она вскинула взгляд, как бы желая проверить, не насмехаюсь ли я над ее трусостью.

— Это было мудрое решение, — заверила я ее.

— Я не чувствовала себя мудрой, а печальной и одинокой. Много дней я просидела на берегу реки, спрашивая себя, как сестра сумела пересечь ее. Мы не приспособлены, чтобы плавать. Может, разведчик Джелка дотащил ее до берега, как ты меня тогда на озере? Обхватил руками и… ну, как-то помог.

Мы замолчали, осмысливая возникшую в сознании картину.

УСЛУГИ ПРОВОДНИКА-ТУЗЕМЦА

— Ладно, — заговорила я наконец. — Значит, ты уже путешествовала. Хочешь повторить?

— Что ты имеешь в виду, Фестина?

— Я знаю, куда ушли Джелка и Уллис. И собираюсь пойти туда тоже. Мне хотелось бы, чтобы ты пошла со мной в качестве проводника.

— Мы встретимся с разведчиком Джелкой?

— И с Уллис, и с твоей сестрой. — Возможно, я была чересчур резка. — Как ее зовут?

— Еэль, — ответила Весло. — Это такая противная рыба.

— Это ее настоящее имя? — недоверчиво поинтересовалась я.

— Да, — ответила Весло и добавила совсем тихо: — Одно время я думала, что Еэль — не такая уж плохая рыба.

Я с трудом сдержала улыбку.

— Ты пойдешь со мной, Весло? Я была бы рада твоей помощи.

— Это правда? Я могу помочь разведчику?

— Несомненно. Разве ты не помогала мне все эти дни?

— Это другое, Фестина… ты была не в своем уме. Теперь ты снова разведчик и не нуждаешься в моей помощи.

Я внимательно пригляделась к ней: голова поникла, плечи ссутулились. Поколебавшись, я похлопала ее по плечу; сейчас стеклянная кожа ощущалась как прохладная.

— Другие разведчики заставляли тебя чувствовать себя бесполезной, так?

— И ты тоже, Фестина. — Женщина по-прежнему не поднимала головы. — Ты умеешь много всяких штук. Даже когда кажется, что ты говоришь глупости, мне становится страшно — вдруг это я чего-то не понимаю? Ты умеешь плавать, разводить костер; у тебя есть видящая машина. Ты знаешь названия растений и животных — ты вспоминала их, когда была не в себе. Я прожила здесь всю свою жизнь, но не смогу столько перечислить… Тебе известно о моем мире больше, чем мне. — Внезапно она вскинула взгляд и посмотрела прямо мне в лицо: — Чем я могу помочь тебе, Фестина? Ты хочешь, чтобы я развлекала тебя в постели? Разведчикам нравится это.