Нирвана — последний кошмар. Беседы об анекдотах дзен - Ошо

Был такой случай:

Приходской священник присуждает награды на местной собачьей выставке. Его крайне шокирует то, как одеты некоторые молодые девушки.

— Только посмотрите на этого подростка, — говорит он, — тот, коротко стриженный, в бриджах, с сигаретой в зубах и с двумя щенками. Кто это — мальчик или девочка?

— Девочка, — отвечает его компаньон. — Это моя дочь.

— Мой милый друг, — заволновался священник, — прошу вас, простите меня. Я не был бы так прямолинеен, если бы знал, что вы ее отец.

— Вообще-то, я ее мать.

Однажды это произойдет и с Богом. Это будет прекраснейший из дней — Бог будет одет в стиле унисекс, и никто не сможет сказать наверняка: мужчина это или женщина. Это будет великий день, который ознаменует освобождение от мужских идей. В этот великий день человечеству откроется универсальное понимание божественной природы — оно не будет ни мужским, ни женским.

Четвертый вопрос:

Ошо, расскажи, в чем разница между терпеливым бездействием мастеров дзен и бездействием человека, отравленного подавлением и самоконтролем?

Разница огромна, колоссальна. Когда человек спокоен, терпелив, это значит, что он ничего не подавляет. Иначе терпение просто невозможно. Терпение не может быть нарушено извне, чьими-то действиями — терпение может быть нарушено только изнутри: вашим гневом, враждебностью, ревностью, всеми подавленными энергиями. Действия другого человека — только повод для вас. Истинная причина кроется в подавлении.

Вы продолжаете подавлять гнев. Он накапливается в вас. И в результате бывает достаточно одной искры, малейшего выпада, чтобы разжечь в вас серьезный пожар, совершенно несоизмеримый с нанесенной обидой. Часто вы и сами понимаете, что перегнули палку, обида того не стоила — но тогда почему вы так разозлились?

Иногда никто вас даже не провоцирует, другой человек даже не думает, что может задеть вас, но вы выходите из себя. Вы совершенно теряете контроль над собой. Должно быть, вы слишком долго хранили в себе гнев, он уже начал переливаться через край. Он просто ждал подходящего момента, когда вы сможете свалить всю ответственность на чьи-то плечи. Терпение возможно только там, где нет подавления. Иначе вы будете нетерпеливы.

Посмотрите: сам по себе гнев не так уж плох. Гнев является просто частью земной жизни — он приходит и уходит. Но если вы подавляете его, тогда он становится проблемой. Он начинает накапливаться в вас. Тогда гнев перестает быть чем-то преходящим и становится частью вашего существа. Гнев становится вашим естественным состоянием — вы пребываете в ярости постоянно и просто ждете, когда вас спровоцируют. Тогда достаточно лишь намека на провокацию, чтобы в вас вспыхнуло пламя ярости, и вы совершаете поступки, о которых потом говорите: «Я сделал это вопреки своей воле».

Проанализируйте эти слова: «Вопреки своей воле». Как можно сделать что-то вопреки себе? Но это выражение как нельзя точно выражает суть.

Подавленный гнев становится временным помешательством. Происходит нечто, не поддающееся вашему контролю. Если бы вы контролировали, ничего бы не произошло — но внезапно вас переполнило, и вы потеряли управление. Вы ничего не могли сделать, оказались совершенно бессильны — все вышло наружу. Такой человек может и не быть злым, но он живет и действует в гневе.

Если вы посмотрите на людей… просто постойте у дороги и понаблюдайте за прохожими… вы обнаружите, что есть два типа людей. Просто понаблюдайте за их лицами. Все человечество можно разделить на два типа. Первый тип — печальный. Эти люди выглядят очень удрученными, понурыми. Второй тип — гневный. Люди этого типа просто кипят от бешенства, они готовы взорваться по любому поводу.

Гнев — это активная печаль, а печаль — неактивный гнев. Это не две разные вещи. Понаблюдайте за своим собственным поведением. Когда вам грустно? Вам грустно только тогда, когда вы не можете разозлиться. Босс в офисе что-то вам говорит, но вы не можете разозлиться — это экономически нецелесообразно. И вы не только не можете разозлиться, но еще и вынуждены улыбаться — конечно, вам становится грустно. Энергия переходит в неактивную форму. А потом вы возвращаетесь домой и замечаете за женой какую-то мелочь, сущий пустяк — и тут уж срываетесь с цепи.

Люди наслаждаются гневом, он доставляет им удовольствие — по крайней мере, они чувствуют, что на что-то способны. Когда вам грустно, вы чувствуете себя жертвой. Вы были пассивной стороной — с вами что-то сделали, но вы оказались беспомощны, не смогли ответить, не смогли отплатить тем же, никак не отреагировали.

Гнев же приносит вам определенное удовлетворение. После очередной вспышки гнева вы испытываете облегчение, вам хорошо… Вы чувствуете себя живыми. Вы тоже можете показать себя — пусть не перед боссом, но хотя бы перед женой.

А жена ждет, когда домой вернутся дети — ведь экономически нецелесообразно ругаться с мужем. Кажется, вся жизнь превратилась в экономический расчет. Для нее он — босс, жена зависит от него — крайне рискованно с ним ругаться. Лучше уж подождать, когда вернутся дети. Они придут из школы, и тогда она сможет наброситься на них и поколотить — ради их же блага.

А что остается делать детям? Они запрутся в комнате и начнут бросаться вещами, рвать книги, избивать кукол, мучить собак или кошек. Им нужно будет сделать что-то. Все в этом нуждаются, иначе печаль тяжело наваливается на плечи.

Люди, которых вы видите на улице с выражением непроходящей печали на лицах — это люди совсем беспомощные, они занимают такое низкое положение в обществе, что им даже не на кого сорваться. Это печальные люди. Выше по общественной лестнице находятся гневные люди. Чем выше положение, тем более разгневанные встречаются люди. Чем ниже положение, тем люди более грустные.

Посмотрите на неприкасаемых — низшая каста в Индии. Они очень печальны. И посмотрите на браминов — они не скрывают злобы. Брамин всегда зол, он срывается по малейшему поводу. Он — брамин, жрец. Неприкасаемый печален только оттого, что нет никого, кто стоял бы ниже его, на кого можно было бы излить весь свой гнев.

И гнев, и печаль — это выражения одной и той же энергии… подавленной энергии.

Терпение возникает в вас тогда, когда вы не печальны и не разгневаны. Терпение — уникальное явление. Когда вы ни на кого не злитесь и ни из-за чего не грустите — и гнев, и грусть исчезают, энергия успокаивается, сосредотачивается — вы дома… Терпение означает возвращение домой. Ничто вас больше не отвлекает, ничто не беспокоит. Внутри вы так счастливы, так блаженны — все остальное совершенно не важно.

Кто-то вас оскорбляет, но вы не замечаете. Вы так счастливы. Вы обращали на это внимание? Когда вы счастливы, и кто-то оскорбляет вас, то вас практически невозможно разозлить. Но когда вы несчастны, вы впадаете в неистовую ярость. В этом проявляется математика явления. Когда вы несчастны, вы готовы к тому, чтобы разозлиться, вы ждете подходящего момента. Когда вы счастливы, все причины для гнева исчезают.

Если вы глубоко счастливы, блаженны, если наслаждаетесь каждым моментом жизни как величайшим даром, то какое вам дело? Ничто другое не стоит вашего внимания. В ваших руках такая ценная вещь, что все остальное в сравнении с ней просто не важно.

Религиозный человек ничего не подавляет— хотя все религиозные люди, встречавшиеся на вашем пути, безусловно, полны подавления. Но религиозный ум ничего не подавляет. Религиозный человек полон счастья, блаженства, празднования.

Я расскажу вам анекдот:

Пару раз в месяц Армстронг играл в гольф со священником из близлежащей церкви. Отец Браун неплохо играл, и их состязания были полны азарта и напряжения. Однако Армстронг признавался, что во время игр ему приходилось серьезно работать над собой.

Как и многие из нас, Армстронг имел склонность к сквернословию, и после каждого неудачного удара он, не выбирая выражений, срывался на мяч, на газон, на обстановку. Но в присутствии преподобного Брауна Армстронгу приходилось сдерживать эмоции, и к концу игры он становился совершенно бледным — подавленные слова вставали комом в горле.

С другой стороны, священник нередко промахивался и сам, но демонстрировал при этом такое терпение и невозмутимость, что Армстронг раздражался еще больше.

Наконец, Армстронг не выдержал:

— Отец Браун, я должен спросить вас об одной вещи. Как вам удается сохранять самообладание даже тогда, когда вы посылаете мяч не туда, или промахиваетесь мимо лунки, не заметив ветки, торчащей из травы?

— Мой милый друг, — отвечает преподобный Браун, — это всего лишь вопрос сублимации. Мне не нужно ни кричать, ни браниться — все равно это не изменит положение дел, а душе навредит. Но, поскольку нужно что-то сделать, я сублимирую. Я плюю.