Тайный папа для двойняшек - Марина Владимирова-Бойко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я ничего не помню. Нет, это не тот момент, когда проснулся после шумной вечеринки, это когда совсем пустота. Жирный пробел от воспоминания к воспоминанию. Когда сломался комп, ты включаешь его и все сохраненные файлы безвозвратно стерты.
- Скажите он сможет все вспомнить? – женщина, которая представилась моей матерью, начинает задавать вопросы врачу.
- Точный ответ на этот вопрос, вам никто не даст. Все зависит от обстоятельств. Помогайте ему вспомнить все. События, места в которых он часто бывал или любит бывать. Память вещь такая если ей напоминать постоянно…
- Мы отправим его в лучшую клинику! – восклицает и снова этот неприятный звон в ушах. - Швейцария! – восторженно произносит блондинка. – Мы вместе поедем в Швейцарию, мы все равно собирались в свадебное путешествие.
Голова кружилась, я постоянно напрягал память, но мысли, как отрывки фраз, как болезненные вспышки света.
- Что произошло? – наконец-то спросил я.
Мужчина в белом халате склоняется надо мной и пощупав пульс спокойно отвечает:
- Автокатастрофа. Вы чудом остались живы. Если бы не случайно проезжавший грузовик, то все могло закончиться плачевно для вас.
- Ничего не помню, - дотрагиваясь ладонью до лба.
- Это неудивительно, - подтверждает врач. - После такой аварии. Вас спасло только чудо. Ах, да! И водитель проезжающий на грузовике. Но сейчас вашему здоровью ничего не угрожает, вы сильный, крепкий и вы поправитесь. А память… Знаете, в жизни каждого человека есть такие моменты, что называется – лучше бы не помнить.
- Это не про меня я хочу помнить все. Каждый момент своей жизни, какой бы он не был. Хороший или не очень. Даже если мне захочется его снова забыть.
Что в данном случае страшнее всего? Не знать, что с тобой происходило до этого момента. Вот ты проснулся и жизнь, мысли – все как с чистого листа.
— Как произошла авария?
— Милый, тебе нужно успокоиться, — блондинка поправляет свои локоны и садится на край кровати. У нее стройные ноги, загорелая кожа. Но она выглядит такой чужой, такой неестественной, словно манекен, снятый с витрины дорогого бутика.
— Я хочу знать, что произошло. Я должен знать все! — говорю с такой угрожающей интонацией, что снова вертолеты в голове.
— Милый…, - блеяла она как овечка. — Ты уехал от меня, хотя я говорила, что тебе не нужно садится за руль.
Глава 35
- Анюта! Это стопроцентный вариант! – Рита стоит в центре зала и театрально размахивает руками. Глаза горят, темные локоны взъерошены. Одним словом: доктор Эйнштейн доказывает теорему.
– Спортсмен, красавец, тренер в фитнес-клубе. Настоящий альфа-жеребе… Точнее альфа-самец. Ты бы видела его бицепсы! – упасть и не встать. Это то что тебе надо! – гордо восклицает она.
Я слушаю, слушаю ее. Усердно наглаживаю белые маечки Арсюшки и Ксюшки и не понимаю: почему она решила, что мне именно это надо?
- Нет! – крепко сжимаю в руках утюг, который выпускает большую струю пара в сторону Риты. Кажется, у подруги проснулся самый настоящий азарт под названием: «Хочу женить подругу любыми способами и целями». Машина запущена и теперь Риту не остановить.
– С меня прошлого раза хватило, - продолжаю я. – Кстати, ты никогда не думала подрабатывать свахой? У тебя неплохо получается.
Рита пропускает мой вопрос мимо ушей и продолжает «гнуть свою линию». Наматывает круги вокруг гладильной доски, поднимая руки вверх, доказывая, что первый блин всегда бывает комом.
- Да, в прошлый раз ошибочка вышла, но кто же знал! В этот раз все по-другому. Стопроцентный, проверенный вариант, - она останавливается и смотрит на меня. – Вы просто поужинаете, пообщаетесь. Не понравится – всегда можешь уйти. Так сказать: послать ко всем чертям, пока трамваи ходят.
- Не вижу смысла ходить туда-сюда. Тем более времени у меня не так много, - оставляю утюг и снова подхожу к шкафу. Да, у Риты есть одна маленькая особенность: она любит все видеть в белом цвете. Замечает сначала хорошее, а затем, может быть увидит негатив. С одной стороны хорошо, а вот с другой… Это как одна из ее историй, когда она после шумной вечеринки вернулась домой с красавцем-парнем, а наутро проснулась в постели с тощим, старым поленом. «Буратино-пенсионер», - именно так о нем она высказывалась.
- Мне сегодня нужно погладить, на работу собраться. Еще в магазин сбегать, творога свежего купить. Хочу сырников детишкам приготовить.
- А я тебе помогу! И в магазин схожу, и форму твою наглажу до малейшей складочки. Тем более глажка не волк, далеко не убежит. А ты у себя одна, ты должна помнить об этом, - ее голос звучит настойчиво.
- Ладно… - не успеваю договорить, как Рита подпрыгивает почти до потолка и хлопает в ладоши.
Тут же в зале появляется Жулик. Трется об ноги Риты, ластится, будто одобряет ее решение. Сейчас-сейчас пушистый предатель, я тебя покормлю.
На самом деле мне прошлого свидания хватило. Особенно когда мужчина кавказской национальности сворачивал губы в трубочку, играл бровями и лез целоваться.
Причем, сразу после того свидания, когда я пришла домой на меня с вопросами набросились дети: «Где мамочка была?» «А мама встречалась с дядей?». От их вопросов чувствую себя неловко, хотя спрашивали они с таким волнительным взглядом, это когда смотришь захватывающий фильм, а на самом интригующем моменте появляется реклама.
Хотя хочется так же как и Рита – верить в лучшее. Хотя больше всего на свете мне хотелось, чтобы этот альфа-мега-тренер оказался Кириллом. Моим Кириллом. Но иногда желания сбываются.
Я закуталась в теплый длинный шарф, надела вязаную шапку из ангорки. Подвожу губы перламутровой помадой, объясняю очаровашкам, что я ненадолго.
Сегодня погода не располагала к долгим прогулкам. Казалось, что зима навсегда пришла в наш город. Мороз крепчал, мел большими хлопьями снег, завывала метель. Все белым-бело, будто разорвали пуховую подушку и теперь пускают перья по ветру.
Арсюшка говорит, что это все Снежная Королева. Когда метель, пурга и ледяное сердце. После его слов Ксения подбегает к брату и крепко-крепко его обнимает.
- Мой братик, мы тебя не отдадим, – крепко сжимает его в своих детских объятьях. – Мамочка, скажи, что мы его никому не отдадим?
- Никому, - склоняюсь над ними, провожу ладонью по их бархатистым щечкам. Какие же они любимые.
