Давай поженимся! - Мэри Лайонс

Но Макс основную тяжесть задачи взял на себя. После того как взвинченная до предела Эмбер уже довольно долго просидела вдвоем с Люси в гостиной, осторожно подводя ее к известию о предстоящей свадьбе, он с теплой улыбкой вошел в комнату.

– Дело в том, Люси, – сказал Макс, – что я всегда был влюблен в твою маму. Она, однако, предпочла мне твоего отца, и, по-моему, правильно сделала. Клайв был хороший, добрый, заботливый человек, и у меня нет никакой надежды занять его место в твоей душе. Я и не буду пытаться, ладно? – Люси осторожно кивнула в знак согласия, и Макс, улыбнувшись, продолжал: – С другой стороны, мы втроем можем жить очень весело, на что раньше у твоей мамы не хватало времени. Вот, например, сразу после свадьбы неплохо бы нам втроем поехать на рождественские каникулы в Швейцарию – покататься на лыжах. Только смотри, никому пока ни слова, это большой-большой секрет! Идет?

– Идет! – улыбнулась Люси, явно польщенная тем, что ей доверили столь важную новость.

– Но, – продолжал Макс уже более серьезным тоном, – самое главное вот что: я обещаю тебе сделать все возможное, лишь бы твоя мама была счастлива, очень счастлива.

Люси с минуту внимательно рассматривала Макса.

– Мама сказала мне, что ты очень богатый бизнесмен. Ты правда очень богатый?

Макс пожал плечами.

– Да, это так. Но счастье не всегда можно купить. Для счастья куда важнее любовь и забота друг о друге.

– Но вот маме нужна новая машина, потому что ее «лендровер» вечно ломается. А потом ей нужны новые красивые платья, – твердо заявила малышка. – Ты можешь купить ей много-много по-настоящему нарядных платьев?

– Сколько душе ее будет угодно – и все нарядные, одно другого лучше! – улыбаясь, согласился Макс, не обращая внимания на протестующие жесты Эмбер, возмущенной приземленным взглядом Люси на предполагаемое замужество матери.

– Ммм… А можно будет мне на свадьбе быть маминой подружкой? – с надеждой в голосе поинтересовалась девочка.

– Конечно! – рассмеялся Макс. – Ну, какие там еще пожелания в твоем списке?

– Мама тебе не говорила, что я давным-давно мечтаю о собственном пони? – Люси смотрела на Макса широко раскрытыми невинными детскими глазами. – Если ты купишь маме новую машину, то, может, мне купишь пони?

Эмбер буквально сгорала со стыда. Затаив дыхание, она смотрела на Макса, он же, подумав несколько секунд, с веселой усмешкой сказал своей дочке:

– Ну и хитрюга ты, ну и вымогательница! Нет, пони ты сейчас не получишь! Придется тебе подождать до дня твоего рождения!

При этих словах Люси с ликующими возгласами кинулась на шею улыбавшемуся во весь рот Максу.

– В тот миг мне было не смешно, я чуть не умерла от смущения! – обращаясь к хохотавшей Роуз, заключила Эмбер свой рассказ о том, как Люси торговалась с Максом.

– Но позволь, – мягко произнесла Роуз, – ведь он ей родной отец. И я думаю… – Она замялась. – Я думаю, дальше будет все труднее решиться и открыть Люси правду.

– Меня тоже это беспокоит, – со вздохом сказала Эмбер. – Особенно потому, что она так на него похожа. Макс, однако, считает, что незачем торопиться еще и с этим откровением. Кажется, он убежден, что в теплой, любящей атмосфере семейной жизни для Люси будет уже неважно, кто ее родной отец. Остается лишь надеяться, что он прав.

– Я уверена, что он прав, – твердо заявила Роуз. – Как и в том, что он именно тот мужчина, который нужен тебе. Мысль, что ты можешь выйти замуж за Филипа Джексона, никогда не приводила меня в восторг. По правде говоря, мне всегда казалось, что молодой доктор слишком много думает о себе.

Верные слова, решила Эмбер, с недовольной гримасой поглядывая на длинное письмо от Джексона, укором лежавшее на письменном столе перед ней. Мучаясь сомнениями, не совершит ли она ошибку, выйдя замуж за Макса, Эмбер не хотела выслушивать предостережения еще и от других людей, поэтому облегченно вздохнула, когда зазвонил телефон.

– Помнишь старые бумаги, касающиеся Элмбридж-Холла, которые ты передала мне? – спросил ее муж Роуз, Дэвид Томас, поздоровавшись и извинившись за беспокойство.

– О Господи! Я и думать про них позабыла! – воскликнула Эмбер.

– Я, наверное, не ошибусь, если скажу, что доставлю тебе сейчас удовольствие. Очень, очень интересная новость! Я сделал замечательное открытие!

– Да? И что же это за открытие?

– Может, я лучше загляну к тебе? Дело довольно запутанное, но, похоже, у нас есть шанс отстоять старую мельницу.

– Замечательно! – расцвела Эмбер. – Выкладывай, Дэвид, что там, не томи. Я сгораю от нетерпения, лучше говори сейчас же.

Внимательно выслушав Дэвида и положив телефонную трубку на рычаг, Эмбер почувствовала, что она в полном смятении. Тупо глядя невидящими глазами в окно, она никак не могла собраться с мыслями.

По словам Дэвида, который почерпнул уверенность в благополучном исходе битвы за мельницу, роясь в пыльных старых бумагах, подписанный Клайвом договор на продажу уникальной мельницы касался только ее здания и земли, на которой она стояла. Ни приливной пруд, примыкающий к мельнице, ни окружающий его участок, клином вдававшийся в русло реки, продаже не подлежали.

– Не пойму, почему Клайв не продал и пруд. Хотя, возможно, покупатель, приобретший старую мельницу, не захотел платить за огромный, не представлявший никакой ценности пруд, – предположил Дэвид и вновь пустился в объяснения, растолковывая Эмбер, что находящаяся в числе бумаг дарственная за подписью короля Карла II, датированная 1667 годом, предоставляла владельцу Элмбридж-Холла полные и неограниченные права на всю прилегающую к мельнице территорию, включая пруд и – что важнее всего – русло самой реки.

– Прости меня, Дэвид, за тупость, но я никак не возьму в толк, о чем идет речь. Мне никогда не приходило в голову, что дно реки может быть чьей-нибудь собственностью. Кому нужна эта земля?

– Ну смотри, река ведь зависит от приливов в море. Так разве в былые времена не могли находиться на ее дне устричные отмели? Неплохой, скажу тебе, доход для хозяина усадьбы.

– Слышу речь бухгалтера! – рассмеялась Эмбер. – И все же я не понимаю, почему ты придаешь старому документу столь важное значение?

– Да, знаю, понять это не просто. Но если ты взглянешь на карту местности, то убедишься, что старая мельница и пруд находятся на участке, который вдается в реку, образуя как бы заглавную букву «U». Так вот, старая бумага гласит, что весь этот участок U-образной формы принадлежит тебе, и только тебе, равно как и дно реки, что лежит между прудом и противоположным ее берегом. Я справлялся у своего приятеля, работающего в окружном управлении, – от волнения у Дэвида то и дело срывался голос. – Он подтвердил, что ты вправе требовать плату с каждого, кто пожелает пристать на лодке к твоему берегу.