Астронавты. Отвергнутые космосом - Алексей Бобл

Охранник усмехнулся. Прошелся по отсеку, уперев руки в бока мешковатых штанов с пузырями на коленях. Посмотрел на Электрия искоса.

— Да просто инспекция по охране здоровья и безопасности превысила полномочия. Но в суде их ударили по рукам. Наша Бой-Баба — квалифицированный специалист, капитан Троянца. Вы этого не знали?

Электрий помотал головой.

— Ну и вот, — охранник оседлал кресло спинкой вперед и уселся лицом к инспектору. — Ее корабль получил сигнал бедствия от старого аналогового судна, вроде нашего «Голландца». У тех пожар на борту. Подошли, приступили к спасательной операции. Ну, и… — Он вздохнул. Пристально посмотрел на Электрия из-под редких рыжих ресниц. — В общем, тот экипаж они спасли, а сами почти все погибли. Выжили только наши двое: Бой-Баба и ее железный приятель. Инспекция охраны здоровья требовала пожизненного для капитана. Потому что именно она отдала приказ спасать.

Электрий помедлил.

— Я этого не знал, — сказал он тихо. Охранник усмехнулся:

— Ну что, инспектор, — он потянулся, подняв дюжие лапищи в воздух, — вы все еще настаиваете, что в происшествиях на борту виновата именно Бой-Баба? И что она замышляет против вас?

На губах охранника играла улыбка. А Электрий Суточкин не выносил, когда над ним смеялись.

— Боюсь, что теперь я еще больше уверен в этом, — ответил он твердо.

Охранник кивнул:

— Вы очень интересный собеседник, инспектор.

Он протянул руку и снова включил свою ужасную музыку.

Лаборант по прозвищу Профессор сидел в медблоке базы рядом с кушеткой и держал жену за руку. В раковине дребезжала под капающим краном немытая посуда. Рифленый люк на задраенном иллюминаторе лаборатории базы чернел в желтоватом свете ламп.

Профессор смотрел на лицо Мойры, вспухшее язвами, на страдальчески опущенные уголки рта. Лоб жены блестел от пота и сукровицы. Лаборант поминутно отирал ее лицо тряпкой и нагибался ополоснуть вонючий комок материи в подставленном к кровати тазике.

Мойра молчала. Только когда ей делалось совсем плохо, она открывала глаза и не моргая смотрела вверх, на проржавевший металлический потолок лаборатории.

Лаборант бросил взгляд на часы. Теперь он был обязан следить за временем: препарат следовало принимать по графику. Поднялся, осторожно выпустив костлявую и длинную, как грабли, руку жены, и направился к столу. Плеснул в кружку буроватой воды из чайника, сгреб со стола бумажку с порошком и вернулся к кровати.

— Вот, — буркнул он, опустив лекарство на стул, чтобы помочь Мойре привстать. Сплющенная подушка за ее спиной промокла. Он перевернул подушку обратной стороной — все равно скоро не нужна будет, мелькнула мысль, — и подтянул отяжелевшее тело повыше.

Дрожащей рукой она взяла кружку, послушно раскрыла рот, и он ссыпал с бумажки желтоватый порошок. Вчера он попробовал чуть видоизменить формулу. Неизвестно, что это даст, но хуже не будет. Хуже быть уже просто не может.

Жена закашлялась, прикрыв рот рукой, — порошок попал не в то горло. Запила одним глотком и протянула ему кружку. Густые с сильной проседью кудри рассыпались по острым плечам. Она подняла на мужа глаза — заплывшие, уже затягивающиеся снежно-белой, застывающей на воздухе пленкой. Он поспешно подхватил тряпку и отер ей лицо. Не глядя пихнул кружку в полную раковину — «потом все вымою», давно решил он, но когда наступит это потом, старался не задумываться.

Он думал совсем о другом. И хотел поговорить об этом с женой, пока… пока с ней еще можно было о чем-то говорить. Профессор присел рядом, нагнулся ближе и погладил ее взмокшие сальные волосы.

— Они должны прийти… сегодня, — он кашлянул. — Что мы им скажем?

Мойра смотрела на него темными, воспаленными глазами.

— А что они… хотят услышать? — прохрипела она и зашлась кашлем. Он похлопал ее по спине — несильно, неумело.

— Я понял из их разговора, — сказал он, обхватив ладонями колени, — что на Земле ждут результатов моих исследований. Почему именно на Земле и кто ждет — не знаю. — Он посмотрел на нее искоса. — Ты что думаешь?

Жена замахала рукой, пытаясь отдышаться. Помолчав и облизав губы, выдавила:

— Надо тянуть. Пока результа… тов нет, ты им нужен.

— А что потом? — непроизвольно вырвалось у лаборанта, потому что он не мог об этом не думать. Эгоизм, конечно: жена умирает, а он волнуется, не случится ли с ним чего. Но она поняла. Протянула иссохшую руку и погладила его колено.

— Потом может… быть много чего, — выхаркнула она. — Корабль может вернуться. Кто-то е… ще прилетит. — Она с усилием покачала головой на подушке. — Контролер может уме… реть или его убьют, бу… дет борьба за власть. Постарай… ся этим воспользоваться…

Она замолчала, махнув в его сторону рукой: дай отдохнуть. Лежала и дышала, выпирающие ребра ходили вверх-вниз. Он кивнул:

— Посмотрим. Будь что будет.

Мойра искоса посмотрела на мужа, и бледная улыбка осветила обезображенное лицо.

Они вломились через пару часов, когда Мойра спала, а Профессор вырубил весь свет и сидел, глядя невидящими глазами в черноту. Думал о препарате, который дал сегодня жене. Как поздно, как обидно… Даже если бы он и нашел средство против болезни, Мойре уже ничем не помочь. Пошли необратимые процессы.

Он не поднял голову на топот, на щелканье выключателей и внезапный яркий свет. Мойра лежала на спине, мелко и часто дыша и улыбаясь во сне.

— Ну что, Профессор? — Радист брякнул об пол коробку с едой. — Долго нам тебя тут обслуживать, как в ресторане?

Лаборант не ответил, глядя поверх его плеча. За спинами своих людей отщелкивал шлем Контролер.

Он нагнулся, поставил шлем на пол, отодвинул Радиста в сторону и ступил внутрь лаборатории. Лисья улыбочка приподнимала углы губ. Контролер брезгливо оглядывал помещение, словно боясь вляпаться в грязь дорогим сапогом.

Его взгляд задержался на больной. Холодный, оценивающий взгляд, высматривающий симптомы, знающий признаки болезни. Затем Контролер повернулся к лаборанту.

— Я смотрю, работа не двигается? — прошелестел он простреленным горлом. — Что скажешь, Профессор?

Он резким движением выволок из угла стул и оседлал его задом наперед, облокотившись на спинку. Ссутулился, оперся подбородком о руки.

— Земля-то ждать больше не хочет, — проговорил он, словно жалуясь самому себе. Поднял голову. — Так, Радист?

Тот шагнул вперед и проговорил торопливо:

— Они не совсем так сказали… Сказали, что если не дождутся от нас отчета — будут сами запускать в оборот, без отчета. Потому что ждать больше не могут, сказали… — его голос стих.

Контролер, наклонив голову, насмешливо смотрел на лаборанта.

— Ты видишь, Профессор? Какие люди тебя дожидаются!

Лаборант облизал губы, собрался:

— Мне кажется, я на верном пути. — И он почти не врал. — Если еще хотя бы несколько дней… — он подумал о формуле, и глаза его блеснули. Увлекшись, он принялся объяснять Контролеру: — Понимаете, если попробовать заменить вот эту связь, — он подскочил к доске и, пачкая палец мелом, ткнул в заранее приготовленную для них схему. Контролер слушал его внимательно, не перебивая. — Я уверен, что в этом все и дело… но нужно еще дней десять, чтобы…

Он сказал «десять дней» наобум, зная, что больший срок покажется им подозрительным. Десяти дней, конечно, не хватит там, где ему не хватило нескольких лет, уже потраченных на поиски излечения от болезни. Да и зачем ему это излечение, если Мойра уже все равно что мертва.

Просто десять лишних дней жизни. Они думают, что он потратит их на воссоздание формулы наркотика, а он просто хотел провести их вместе с Мойрой… за все эти годы они не так часто бывали вместе целыми днями…

Контролер хмыкнул. Поднялся. В два шага пересек он лабораторию и наклонился к лаборанту, дыша ему в лицо химией:

— Не свисти, Профессор. Я тебе время дал? Дал. Все честно.

У лаборанта закружилась голова. Он плохо понимал, что происходит и чего они от него хотят, — еще эти странные разговоры про Землю, которая «не хочет больше ждать». Он кинул взгляд на скукожившуюся под своим одеялом Мойру, посмотрел Контролеру в лицо и очень тихо — так, что тому пришлось наклониться ниже, — сказал:

— Не могу я… людей травить. Отпусти нас.

Тонкие красивые брови Контролера приподнялись. Не сводя глаз с лаборанта, он отступил, и уголки его улыбающихся губ опустились. Он смотрел на лаборанта так, как будто только что его заметил. Проснувшаяся, ничего не понимающая Мойра прижимала к себе одеяло и переводила горящий взгляд с одного на другого.

— Вот оно как, — просипел изуродованный голос Контролера.

Волосатый коротышка сделал было шаг вперед, но главарь остановил его резким движением руки. Он молчал, стиснув зубы и брезгливо оглядывая лаборанта с женой. На узком горле билась синяя жилка.