Книга Черной и Белой магии. Иная Реальность - Александра Крючкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Свободный микрофон» снова пошёл по рукам. Поэт спустился со сцены и почему-то присел за мой столик.
– Ну здравствуй, «Саша»… – улыбнулась я.
– Тогда… – поэт засмеялся, – тогда здравствуй, «Аня»… Можно мне тебя так называть?
– У меня было много имён в этой жизни, как, впрочем, и самих жизней внутри одной. В детстве родственники и соседи звали меня Таней – так звали маму. В школе – Женей, учителя путали нас с подругой. В Академии преподаватели итальянского – Сандрой, а английского – Элис. На работе итальянцы зовут меня Алей, а немцы – Алекс. Близкие – Лисой, совсем близкие – Лил ей, потому что у меня Лилит – на Солнце…
– Ты – Аня. Я бы даже сказал… Ню – даже в роскошных платьях ты предстаёшь «ню» в своих стихах. Я хочу тебе кое-что подарить.
Поэт протянул мне книгу, фильм и… чётки. Буддистские деревянные чётки со 108 «камушками». Книга про Блока «Александр и Любовь», а фильм – «Луна в Зените» про Ахматову.
– Ты всё время пишешь про Арлекинов и балаганчики… Не успел что-то дописать тогда? Может, тебе поэкспериментировать с другими образами? – поинтересовалась я.
– Не хочу. Это мой любимый персонаж. Обожаю театр. Знаешь, а ведь я мог бы стать актёром, в этой жизни. Но шанс упущен… А ты всё ищешь Человека, Которого Не Было? Почему ты так и не смогла ни с кем жить тогда?
– А разве ты нашёл свою Прекрасную Даму?.. – парировала я.
– Ладно, извини… Скоро будет выпущен сборник, посвященный Ахматовой. Презентация в Питере. Поедем?
– Слишком много связано с этим городом… – уклончиво ответила я.
– Согласен… Но ТОГО Питера больше нет. По крайней мере, таким, каким я запомнил и полюбил его…
Внезапно, откуда ни возьмись, к нам подлетела женщина. Она была уже не молода, выглядела довольно экстравагантно и вся… жужжала.
– Так! Все записываемся на кастинг! Записываемся! Записываемся! Я вас всех послушала. Все вы – гении, поэтому подходим, подходим быстренько! Сюда! Ко мне! Все! Только, товарищи, по очереди и, как говорится, согласно штатному расписанию!
– А что за кастинг? – поинтересовалась я.
– Так, девушка! Я вижу, вы активная! Это замечательно! Я вас сейчас запишу! – воскликнула жужжащая и достала из сумочки блокнот и ручку.
– А куда вы её записываете? – спросила одна из участниц вечера.
– Как куда? На телевидение! А вы, девушка, разве не хотите попасть на телевидение? Там – ПЕ-РЕ-ДА-ЧА!
– Тогда запишите нашу Алису обязательно! Она – Заклинательница! – настоятельно произнёс один из поэтов.
– Она – не просто Заклинательница. Она – великая Заклинательница, – добавил один из бардов.
– Итак, вы – Алиса! Записываю… Телефончик, пожалуйста…
– А вы кто? – осторожно спросила я, продиктовав номер телефона.
– Я – это и есть кастинг! А Кастинг – это Я! Не перебивайте, деточка, а то я что-нибудь забуду у вас спросить… Так… Волосы – чёрные. Длинные. Глаза – чёрные. Большие… Внешность… Поверните голову! Ага, внешность – с налётом Востока… Очень хорошо! Записываю… Так… Что я хотела, собственно, ещё спросить? А!!! Вот: сколько вам лет?
Я сказала правду. Женщина отпрянула от меня в ужасе.
– Ну что вы, деточка! Да разве ж можно так кому-нибудь говорить? А уж тем более телевидению?! Запомните раз и навсегда: вам – восемнадцать! Поняли? Я записываю: во-сем-над-цать… – женщина записала и тоном заговорщика добавила мне на ухо: – И себе запишите куда-нибудь, чтобы не забыть, если потом кто спросит…
– У Алисы вышло много книг! – с гордостью прокричала из зала Светлана.
– Так, всем молчать! Я же записываю! А какой у вас рост?
– Я – метр… И пятьдесят… Плюс восемь… сантиметров… – удивлённо подняв бровь, процитировала я свой собственный стих.
– Эээх… Маловато будет… Ну и что с вами прикажете делать?! Придётся так и записать: и метр… и пятьдесят… – диктовала жужжащая самой себе.
– Алиса состоит в Самом Главном Обществе Заклинателей нашей страны! – выкрикнул кто-то из собравшейся вокруг нас толпы.
– А какой у вас… вес? – не обращая внимания на возгласы, продолжала женщина.
– А для Заклинателей это ВАЖНО? – ещё больше удивилась я.
– Нет, для Заклинателей не важно, но это важно для телевидения!
– Я не знаю, – я растерялась.
– Как это вы не знаете?
– Это ведь не важно для Заклинателей… Вот я и не взвешивалась…
– Да это – Бе-Зо-Бра-Зи-Е! Причём… фирменное! Постойте… или форменное? Ну, собственно, вам и это, видимо, не важно… Итак, на чём мы с вами, деточка, остановились?.. На вашем… ВЕСЕ!!! Надо будет вас обязательно взвесить! Я напишу сейчас: «взвесить!» Потом напомните мне перед кастингом!
Из толпы снова донеслось:
– Вы там, на передаче, дайте Алисе почитать побольше! Вы же слышали, КАК она читает? Все будут в восторге!
Жужжащая дописала слово «взвесить!», бросила на меня оценивающий взгляд и спросила:
– А какой у вас размер… бюста?
Зал замер… Немая сцена… Однако женщина, поняв, что ответа не дождётся до Апокалипсиса, мгновенно распахнула мою меховую накидку, под которой обнаружила тонкую кофточку и тяжело вздохнула:
– Не Голливуд, конечно, но для вторых ролей сгодится… Так и запишем… Ну с вами – всё! СЛЕЕЕЕДУЮЩИЙ!!!
* * *Я вернулась домой. ОНА встретила меня у Двери.
– Тебя ждёт подарок, про который ты уже успела забыть. Открой электронную почту… Это письмо теперь по праву принадлежит и тебе…
В почте я действительно обнаружила письмо от старенького «критика», который, как выяснилось в ходе литературного вечера, являлся широко известным поэтом-переводчиком в литературных кругах прошлого века. Текст его письма был достаточно лаконичен: «Милая Алиса, отправляю обещанный Вам подарок. С уважением, М.В.».
Я открыла приложенный файл – документ с названием «Письмо», и… Это было письмо… Пастернака, с которым я так внезапно и столь сильно захотела познакомиться всего пару часов назад… В письме, датированном 15 декабря 1955 года и адресованном поэту-переводчику, Пастернак чёрным по белому высказал своё отношение к поэзии и поэтам вообще, и к заклинателям в частности. Он написал о существовании некой Иной Тайной Силы, которая производит отбор строчек, которые останутся в веках. Эта Сила, как правило, распознаётся с опозданием. Часто – трагические ноты, сказывающиеся в виде самоубийств, в других случая – черта предвидения, раскрывающаяся посмертной победой.
Письмо Пастернака – привет из Иной Реальности, а ОНА сидела напротив меня на кухне и улыбалась: «На сегодня сюрпризы ещё не закончились. Открой книгу про Сашу». Не в состоянии противиться ЕЙ, я достала подаренную книгу объёмом в 400 страниц. Я очень устала. Полночь. Даже при желании, прочитать её не представлялось возможным. «Листай!» – подсказала ОНА.
В книге почти нет стихотворений – рассказ о жизни Блока, чей загадочный «Поэт», глубоко задевший за живое в детстве, так и остался для меня великой тайной. Я послушно листала и… внезапно наткнулась на ЭТО стихотворение внутри текста… «Ух!» – выдохнула я и принялась читать текст за страницу до. В нём говорилось, что за год до смерти у Блока родилась внебрачная дочь, которую назвали так же, как и мои родители меня при рождении. Её мать умерла. Женщина, удочерившая девочку, переписала стихотворение с пометкой, что его посвятил девочке её отец, и указала его имя. Стихотворение же было написано чуть ли не за 15 лет до рождения Александры. «Он тоже видел», – подумала я. Так спустя почти двадцать лет Высшие Силы поведали мне тайну «Поэта».
Я собралась провалиться в царство снов, но едва физическое тело прикоснулось к кровати, а глаза ещё не успели закрыться, как внезапно прямо перед собой я увидела Патриарха. Я вскочила с кровати и протёрла глаза. Видение не исчезало.
– Заходи, смелее… – с улыбкой произнёс Он, и теперь я уже отчётливо видела свой Храм Души.
Приземлив голову на подушку, я закрывала глаза и открывала их снова, но картинка оставалась прежней. Я была в Храме Души и одновременно в своей комнате – обе Реальности совместились в одной, границ больше не существовало.
– Ты очень устала, Алиса. Тебе надо отдохнуть. Пойдём… – мысленно позвал Патриарх.
С тех пор как я приходила в Храм Души последний раз, в нём ничего не изменилось. Только теперь опять горел Свет. Откуда он исходил, я так и не поняла. Но я очень устала, и мне действительно хотелось отдохнуть. Мы подошли к нише с вьющимися растениями с белыми цветами, где стоит письменный стол, за которым Патриарх обычно что-то пишет. Я бросила взгляд в левый коридор. Ко мне навстречу бежал… мой Лунный Кот. Он прыгнул ко мне на колени, забрался на плечо и стал мурлыкать Музыку Сфер.
– Привет, Лунный! – радостно шепнула я, почёсывая его за ушком. – Ты, случайно, не знаешь, что там, за Дверью, в которую упирается левый коридор?
