О геополитике. Работы разных лет - Карл Хаусхофер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
География океанов (Ozeanogeographie), география морей (Geographie der Мееге), география континентов (Geographie der Festlander) и многое другое только из-за неуклюжести словообразования защищены от подобного применения; но в смысловом отношении существуют и они. Аналогичным образом можно было бы поступить при подборе общепринятых выражений для искусственных границ путем присоединения впереди стоящих составных частей к слову «граница». Например, уже прижились внутренняя таможенная граница (кит. Likin), «линия», финансовая граница, военная граница, укрепленная граница, правовая граница, морская таможенная граница и внешняя таможенная граница. Граница территориальных вод, рыболовная граница, граница между прибрежным, внутренним морским рыболовством и рыболовством в открытом море в их связи с дальностью стрельбы артиллерии, границы «дрейфа», салюта, граница запретной зоны для подводных лодок, твердые санитарные границы – все они, как мы видим, в новейшее время играют слишком серьезную, важную роль, чтобы пристальнее рассмотреть их возможное, стремительно вспыхнувшее значение, оспорить их объективность, тем не менее называя все это «искусственными границами».
Особенно противоестественные внутренние границы можно описать как «чисто административные границы» и таким образом мягко уклониться от окончательного обесценения с географической точки зрения, которое они в противном случае испытали бы. Зупан хотел представить внутренние границы лишь как «законодательные» (legislative), как будто этим было бы легче оправдать сумасбродство при проведении границы, чем самой географией, если она устанавливает границы, не выдерживающие критического взгляда естественных наук.
К сожалению, и здесь фактически также обнаруживаются постоянные переоценки, и география с ее арсеналом средств прилагает все усилия, чтобы поспеть за быстрыми переменами облика культурного ландшафта, например, в индустриальных районах. Старый метод съемки местности давно несостоятелен; на помощь должна прийти аэрофотосъемка. Так, в этой постоянной переоценке становится типичным не только перенос дальности стрельбы артиллерии от нескольких сотен метров до нынешних 128 км – от побережья до противоположного побережья, – т. е. увеличение до 256 км, в два раза, но и рост промышленной зоны, границы большого города. Постижение этих перемен экономическая география все же не может с уверенностью уступить одной только экономической науке, совершенно не вооруженной картографическими инструментами для их учета.
Предвидя такие практические случаи, навязываемые нам вызовом времени, мы можем во всяком случае подойти исторически и к развитию искусственных границ. Тогда уже в собирательстве и ранней культуре можно обнаружить необычайно раннее проявление маркшейдерских прав, и сегодня все еще запечатленных в сборе ягод и грибов, в сборе плавника. Быстрый подъем приводит к весьма усовершенствованным, но все же хорошо узнаваемым по признакам охотничьим и рыболовным границам, границам степных выпасов с их летучими, галопирующими кочевниками; рубежам предполий защитного леса наших предков, еще и сегодня проходящих вокруг африканских государств, которые вряд ли заметит не занимающийся охотой. Жители лесной зоны охотно ищут охраняемые рубежи, кочевой народ – границы сношений и при искусственных формах границы; древний обычай накладывается и на искусственное образование! Наилучшим образом запечатленные типы мы находим, следовательно, там, где в чистом виде сохранился контраст лесного, степного и лёссового ландшафтов с более редкими саванного типа древесными насаждениями (Hart). Наряду с этим существуют переходные страны, где необычайно трудно провести научно обоснованные искусственные границы, как мы это установили, исследуя романо-германскую культурную границу, как это произошло с германо-польской культурной границей[339], русско-польской и другими на линии Керзона[340] перед Рижским договором[341].
Линия Керзона и пограничные вожделения Литвы
Особую географическую привлекательность имеет вопрос, насколько широко реальные культурные границы можно представить как искусственные. Ведь часто они существуют в «культуре» в узком смысле, например достаточно зримо уже в обработке земли – контраст выпаса и пашни, влаголюбивой и суходольной растительности (рис – просо) – и время от времени находятся в неразделимом взаимодействии с искусственно созданными границами, например германский хвойный лес – с Лимесом длиной 542 км, монгольские выпасы открытой степи – с Китайской стеной протяженностью 2450 км. В обоих случаях искусственная граница, запечатленная на Земле, была одновременно связана с рубежами культур: римской и китайской системами сельского хозяйства, с одной стороны, и германским кочевым производством на лесных и лёссовых поверхностях и монгольским в открытой степи – с другой.
Религиозно-географические границы или, точнее, границы мировоззрений, доступные пониманию с точки зрения общественных наук (социологические) и все же одновременно запечатленные Землей, ею определяемые (геополитические) – как они проявляют себя в пространстве, так что они должны быть восприняты и учитываться географией, – сколь тягостным для них может быть взаимообогащение?
Прежде всего здесь есть определяемая землей, выросшая на почве форма культового места, храмового сооружения, могильника, ступы, мечети, могущественной ортодоксальной церкви с куполами и греческим адитоном, ранней римской церкви, развившейся из базилики[342]; здесь существуют в соперничающих религиях столь примечательные контрасты, как между буддийской терой и синтоистской мией[343] в Японии или между постройками ислама и дравидийской культуры Индии, что – наряду со множеством мелких святынь – придает конструкции пограничного рубежа вполне доступный пониманию важный географический отпечаток.
Далее, существуют местные градации священных фигур, например типа Будды, распятия, заменяющей символы иератической плоской декорации ислама. Эти градации указывают, как далеко распространялись культурные покровы, вплоть до культурного слоя, оставленного ими, который все-таки должен быть также обозначен картографически, отмечен границами и осмыслен, подобно определенным видам могильников с их предметами культа.
Имеются настоящие сухопутные границы, проведенные антропогеографическими рунами самых разных культурных кругов: Турфан[344], Гвалиор[345], Ангкорват[346], Илион (Троя) [347], где, сняв напластования культурных слоев, можно было бы установить отдельные проявления границ.
География не должна упускать из виду даже обозначения границ блуждающими по Земле носителями знаков рубежей, запечатленных, к примеру, в определенных предпочтительных видах животных или в различиях людей, как отличаются в Индии друг от друга те, кто почитает Шиву, а кто – Вишну[348].
В данном случае внутри тех же самых рас проложена четко узнаваемая широкая искусственная граница между группами людей, которую обычно прокладывают расовые различия между расами. Знание этих границ даже в отдельном случае должно было бы заставить географию и политику остановиться на этом. Есть, однако, много случаев, и они встречаются по всей Земле, – не только, скажем, семито-арийский антагонизм, противостояние цветных против белых, кровных японцев протв айнов и эта[349], малайцев и полинезийцев – жителей побережья против ториадья[350] – обитателей внутренних районов в Тихом океане, которые являются одной из наиболее распространенных политико-географических сил, вызывающих напряженность, противопоставляя типы людей, расы, виды,
