Трудно быть феей. Адская крёстная (СИ) - Россо Ея

«К чему девице знания глубокие? Есть магия в крови, развивай бытовую, для семьи-дома пригодную. Ни тебе суеты, ни печали с заботами, — проползла домостроевская мыслишка, но Ждан её быстро прогнал. — Не те времена нынче, не те… Барышни все больше с образованием, да толку от него, как от бороды лешего. Вот матушка образованием в глаза батюшке не тыкала, а ведь плясал папенька под дудку её, чего уж тут. И бояре в пляс пускались, и дипломаты заморские. Да только никто и не ведал про то…» — Ждан улыбнулся мечтательно, вспоминая деньки беззаботные детские и время веселое юношеское. И вновь мыслями к царице Февронии вернулся.

Зудело в голове воспоминание, только наружу никак выползти не желало. Что именно в рассказе Бабая Кузьмича напомнило о приключениях с Серым волком, Ждан никак понять не могу. А вот поди ж ты, встала черноволосая царевна перед глазами и улыбается ехидно так, с прищуром.

Царь задумчиво отщупнул булочку, закинул в рот кусочек, отхлебнул напитка сладкого. Где нынче обреталась бывшая императрица — царевна двоеддушница Феврония — Ждан не ведал. Да, честно говоря, и знать не особо желал. Спустя лет двадцать благополучной жизни расстались супруги императорские тихо-мирно и зажили каждый своей жизнью. Что уж у них там потом приключилось, никто не ведал. Но и про бывшую государыню страны восходящего солнца с тех пор не слуху, не духу никто не передавал. И вот, поди ты, вспомнилась черноглазая ведьма, не к ночи будет помянутая.

И тут Ждана как обухом по голове огрело. Видел, видел намедни лицо Февронии, с первого взгляда может и неприглядное, не запомнишь, да глазюки уж больно заметные. Так и обжигают огнем черным безудержным. Никакими средствами и способами бездну адову с молниями не скрыть, не спрятать. Блеском прорывается, в улыбке отражается.

Царь поднялся, к окну подошел и замер, лоб нахмурив, пытаясь вспомнить что, где да когда. Но память только лицо прелестной Эллочки выдавала. Как встречала тогда героя своего, как улыбалась и восхищалась подвигами ждановскими.

«Эх-хэ-хэ, — протяжно вздохнул Ждан и покосился на запотевший графин с наливочкой смородиновой, но воздержался: жена молодая к ужину ждала, да и гостья во дворце.

Царь на часы взглянул и протяжно вздохнул: ужинать идти не хотелось. Разговоры разговаривать, улыбаться и делать вид, что счастлив безмерно — тоже. Еще один тоскливый вздох вырвался из мужской груди и застыл удивленным «о» на царских губах. Бледное лицо, обрамленное черными кудрями с яркими зелеными глазами яркой картинкой вспыхнуло перед Жданом и ехидно ухмыльнулось.

— Не может быть! — растерянно выдохнул царь, кофейную чашку на столик швырнул, едва не разбив тонкий фарфор, и торопливо поднялся. Минуты две метался Ждан по кабинету, затем схватил бумагу и перо, присел за рабочий стол и стал записку торопливо чёркать. Хмурился, губы кусал, зачеркивал что-то, наконец, дописал, схватил колокольчик слугу вызвать, но передумал. Позвал голосом равнодушным домовёнка, под дверью дежурившего, велел Бабая Кузьмича отыскать и к себе доставить.

Через пару минут стоял старый хранитель перед царем-батюшкой и задумчиво бороду оглаживал, размышляя, как сподручней государев наказ выполнить: записочку быстро и тайно ото всех Серому Волку передать, чтоб ни одна душа не догадалась и не прознала.

Озадачив домового Ждан с легким сердцем покинул кабинет и отправился на ужин с молодой женой и её крёстной матерью. Улыбаться и делать вид, что не признал в женщине с зелеными глазами и модной стрижкой под пажа старую знакомую царевну двоедушницу-полукровку. И что ему, Ждану, в свете последних событий в Вечном лесу делать, как быть. У входа в трапезную царь встряхнулся, улыбку на лицо нацепил, в глаза радости напустил и махнул служкам, разрешая двери высокие стрельчатые перед ним распахнуть.

Дамы в вечерних нарядах — одна в нежно-синем, другая в глубоком зеленом — у окошка стояли с бокалами в руках, мило щебетали и улыбались друг другу нежно. Первой государя увидела жёнина крестная, бокал в руки Зинаиде сунула и двинулась плавно в сторону Ждана, руки в объятьях распахнув, голосом медовым воркуя:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Здравствуйте, здравствуйте, дорогой Ждан Беспардонович! — и обниматься кинулась, не дав царю опомниться.

— Погодите, сударыня, обниматься, дайте для начала с женой поздороваться! — аккуратно выворачиваясь из объятий, улыбнулся Ждан, хватая Зинаиду в охапку и прикрываясь ею как щитом.

Поцеловав благоверную, царь подхватил ее под руку и двинулся к столу роскошному, яствами уставленному. Гостье ничего не оставалось, как за царской четой, подхватив юбки, следом скользнуть.

Разместившись и дождавшись, когда слуги вина золотистого в бокалы высокие нальют и исчезнут, повинуясь царскому жесту, молодые и крёстная царицы звонко хрусталем чокнулись, пожелали друг другу здоровья и по глотку отпили. Ждан успел заметить, как жена расстроено губы поджала, когда велел он себе, как и дамам, напитка игристого налить вместо настойки смородиновой любимой. Заметочку сделал, чтобы не забыть домовому после задачку поставить: на яды-привороты наливочку проверить.

— А позвольте поинтересоваться, сударыня, каким ветром добрым в наши края вас принесло? — разламывая пополам куропатку, поинтересовался Ждан.

Гостья заливисто расхохоталась, бокал пустой на стол поставила, глазами зелеными сверкнула и молвила, не сводя с царя взора:

— А ведь признал, признал ты меня, Ждан Беспардонович, — и улыбнулась так нежно, что у Ждана все внутри в пружину тугую сжалось, а сердце в спине прилипло, сбежать пытаясь.

— Да кто ж красоту такую не признает, — вернул улыбку Ждан, оглядывая стол в поисках чего-нибудь эдакого и стараясь не смотреть в глаза бывшей царице. — Одно не пойму: кто под твоей личиной на свадьбе пировал-танцевал? Почему не подошла, не поздравила, али сама молодилась? — царь определился с выбором и поднялся, чтобы поближе к себе блюдо с пирожками перенести.

— Сиди, — велел царице, едва та засуетилась, желая за мужем поухаживать. — Сам я в состоянии пирожков добыть. — И почему я только сейчас вспомнил, что Крошечка Хаврошечка в гостях на свадьбе царской веселилась? — Ждан резко в упор глянул на Февронию и так же резво взгляд отвел, чтобы в сети колдовские не попасть.

— Крёстная, ты на свадьбе нашей была? А как же я тебя не приметила? — растеряно глядя по очереди на мужа и родственницу, подала голос Зинаида.

— Вот и мне интересно, как? — откусывая пирожок и усаживаясь за стол, хмыкнул Ждан.

— Как, как… Глаза отвела, делов-то, — пригубив вина, глаз с царя не сводя, ответствовала гостья. — И не спрашивай — зачем. Женский каприз. Захотелось молодость вспомнить, покрасоваться.

— Было бы чем, — не подумав, брякнул государь и не заметил ка полыхнули глаза зеленые, комплимент сомнительный принимая. — В юности — девица и девица, а сейчас — писанная красавица, — спохватился Ждан и резко тему сменил. — И все-таки, зачем пожаловала? Сколько лет ни слуху от тебя, не духу. Никто знать не знал, ведать не ведал, даже муж бывший и дети императорские, куда пропала. А тут вдруг здравствуйте, я ваша тётя прошу любить и жаловать.

— Крестницу проведать, посмотреть на житье-бытье Зинаидино, не обижает ли кто, не печалит, — обласкав царицу взглядом, молвила Феврония. — Говорят, государь чудил со свадьбы, не просыхая, молодую жену не замечал. — Вот убедиться решила, что дочери моей крещеной хорошо живется, сладко пьется, мягко спится.

— Крестная, ну зачем ты… — дернулась Зинаида на защиту мужа. — Сами мы во всем разберемся, характерами притремся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Убедилась? — скрипнул зубами Ждан. — Лошадей запрягать в обратную дорогу? Али на метле полетишь? — разозлился царь не нашутку и на жену-жалобщицу, и на Февронию, что лезла не в свое дело.

— Да погощу пока, — откинувшись на спинку стула, пропела Феврония. — Ох, Жданушка, не с того мы начали. Хватит собачиться, давай-ка за встречу винца выпьем, обнимемся-поцелуемся, юность нашу вольную разудалую вспомним! — бывшая царица из-за стола поднялась, бокал подхватила, к Ждану подплыла. — Ну что ты, царь-государь, аль не чокнешься со мной? С крестной матерью жены твоей красавицы? Я с добром к вам прибыла, на счастье ваше полюбоваться, за крестницу порадоваться. Ну же, хватит хмуриться, давай обнимемся, — с этими словами Феврония легонько к бокалу ждановскму прикоснулась, приглашая выпить вместе с ней.