Ученик - Раймонд Фейст

— Я понял твой пример, Калган, но я никогда не пойму, как могут маги делать одну и ту же вещь столь различными способами. Я понимаю, что каждый из них хотел достичь цели и нашел свои средства, но в том, как они это делали, чего-то не хватает.

Калган оживился.

— Чего не хватает, Паг?

Парень задумался.

— Не знаю. Как будто я ожидал найти что-то вроде:

"Вот способ, которым это нужно сделать, единственный способ."

— Есть в этом какой-нибудь смысл?

Калган кивнул.

— Думаю, что знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять. У тебя очень упорядоченный ум. Ты понимаешь логику гораздо лучше, чем большинство людей, даже тех, кто старше тебя. Ты видишь вещи как систему, а не как беспорядочный набор событий. Возможно, это часть твоей проблемы.

Паг заметно заинтересовался словами мага. Калган продолжил:

— Многое из того, чему я пытаюсь научить тебя основано на логической системе «причина — следствие», но многое и нет. Это как если бы ты попытался кого-нибудь научить играть на лютне. Ты можешь показать им, как дергать и зажимать струны, но само по себе это знание не сделает из человека великого музыканта. У тебя трудности с искусством, а не с техникой.

— Я понимаю, Калган, — удрученно сказал Паг.

Калган встал.

— Не волнуйся; ты еще молод, у меня еще есть надежда, — его голос звучал легко, и Паг уловил в нем улыбку.

— Значит, я не полный неудачник? — также с улыбкой спросил он.

— Конечно, нет, — Калган задумчиво посмотрел на своего ученика. — На самом деле мне кажется, что когда-нибудь ты, возможно, используешь свой логический склад ума для развития магии.

Паг слегка вздрогнул. Он никогда не думал, что будет способен на такую великую вещь.

Из окна раздались крики, и Паг подбежал к нему, чтоб посмотреть, в чем дело. Отряд стражников бежал к главным воротам. Паг повернулся к Калгану.

— Должно быть, эльфы едут! Стража вышла.

— Отлично. Закончим на сегодня занятия. Все равно ты не усидишь на месте, пока не посмотришь на эльфов. Беги!

Паг выбежал из комнаты и помчался вниз по лестнице. Он перепрыгивал через ступеньку, а внизу — через последние четыре, на полном ходу врезавшись в пол. Он пронесся через кухню — и на улицу, потом побежал на двор вокруг замка, и увидел Томаса, стоящего на телеге с сеном. Паг тоже залез и встал рядом с другом, чтобы через головы волнующегося народа лучше видеть прибытие гостей.

— Я думал, ты не придешь. Думал, ты будешь весь день заперт со своими книгами, — сказал Томас.

— Я не пропустил бы этого. Эльфы! — сказал Паг.

Томас весело толкнул его в бок локтем:

— Ты разве не получил за эту неделю достаточно удовольствия?

Паг сердито посмотрел на него.

— Если тебе все так безразлично, то зачем ты стоишь под дождем на этой телеге?

Томас не ответил. Вместо этого он показал:

— Смотри!

Паг повернулся и увидел всадников в зеленых плащах, въезжающих в ворота. Они подъехали к главному входу в замок, где их ждал герцог. Томас и Паг стояли в благоговении: всадники ехали на самых лучших лошадях, которых только Паг с Томасом видели, без седла и уздечки. Казалось, дождь не трогает лошадей, и их шерсть слабо поблескивала — какая-то магия, или просто серый послеполуденный свет — Паг не мог понять. Первый всадник ехал на особенно большом коне: семнадцать ладоней в высоту,[3] с длинной вьющейся гривой и хвостом, похожим на плюмаж. Всадники в приветствии осадили лошадей, и кое-кто в толпе услышал их дыхание.

— Эльфийские кони, — тихо сказал Томас. Это действительно были легендарные лошади эльфов. Мартин Длинный Лук однажды говорил мальчишкам, что они живут на скрытых от людского глаза дальних лужайках около Эльвандара. Говорили, что они очень умны и магической природы, и ни один человек не может сидеть у них на спинах. Также говорили, что только тот, в чьих жилах течет эльфийская королевская кровь может приказать им нести седоков.

Конюхи подались вперед, чтобы взять лошадей, но мелодичный голос сказал:

— В этом нет нужды.

Голос исходил от первого всадника, того, что ехал на самом высоком коне. Она изящно спрыгнула вниз без посторонней помощи, легко приземлившись на ноги, и отбросила назад капюшон, обнажив копну густых красноватых волос. Даже в сумеречном свете послеполуденного дождя они отливали золотом. Она была высокая, почти как Боррик, который вышел вперед, чтобы встретить ее.

Боррик в приветствии взял ее руки в свои.

— Добро пожаловать, миледи. Вы оказываете мне и моему дому великую честь.

— Вы очень любезны, лорд Боррик, — ее голос был низкий и удивительно чистый, им можно было перекричать толпу, так что все находящиеся во дворе услышали ее слова. Паг почувствовал, как Томас схватил его за плечо.

Повернувшись, он увидел на лице Томаса восхищение.

— Она красива, — сказал он.

Паг снова повернулся к приехавшим. Ему пришлось признать, что эльфийская королева действительно красива, это красота была не совсем людская.

У нее были большие бледно-голубые глаза, почти светящиеся в сумерках. Черты лица были точеными, скулы — высокими, а челюсти сильными, но не мужскими. Она широко улыбалась, и зубы ярко сияли между алыми губами. На голове был простой золотой обруч, под который были забраны волосы, открывая заостренные кверху уши без мочек — отличительный признак ее народа.

Остальные члены ее отряда тоже спешились. Все они были богато одеты: яркие туники, контрастирующие со штанами. У одного туника была красновато-коричневая, у другого — бледно-желтая с ярко-зеленой отделкой. У некоторых были пурпурные пояса, у других — малиновые обтягивающие штаны. Несмотря на яркие цвета, одежда была элегантной и красивой, совсем не кричащей и не безвкусной. С королевой было одиннадцать всадников, очень похожих с виду друг на друга: высокие, моложавые, гибкие и легкие в движении. Королева отвернулась от герцога и сказала что-то на своем мелодичном языке. Эльфийские кони в приветствии поднялись на дыбы и к удивлению наблюдавших пробежали мимо них через ворота. Герцог провел гостей внутрь, и вскоре толпа разошлась. Томас и Паг тихо сидели под дождем.

— Если я даже доживу до ста лет, то все равно вряд ли увижу кого-нибудь, похожего на нее, — сказал Томас.

Паг удивился: его друг редко проявлял такие чувства. На миг у него возникло побуждение поворчать на Томаса за его мальчишескую глупость, но что-то в его товарище давало понять, что это будет неуместно.

— Пойдем, — сказал Паг, — а то мы промокнем.